Легионер - Дакар Даниэль

— МИСС Дитц обвиняется в небрежении долгом, дезертирстве и убийстве рядового Нельсона и рядового Варгаса.

Сукин ты сын, сержант. Полезный, но сукин. Без вариантов.

— Эээ… сэр… — лейтенант Дюпре сознательно повысила голос. "Солдатский телеграф" — весьма полезная штука. — Я вот тут подумала… РЯДОВАЯ Дитц очень нравится моим ребятам. А ваша база не нравится вовсе. Вы бы это… поаккуратнее.

— Вы мне угрожаете, ЛЕЙТЕНАНТ?

— Ни в коем случае. Просто размышляю вслух.

Спины удалявшихся конвоиров чуть заметно вздрогнули. В отличие от заносчивого кретина они понимали, чего стоят в устах командира взвода десантуры такого рода "размышления".

— Размышляйте про себя, лейтенант.

Надо же, какой ты храбрый. А голос-то посипывает, вот-вот "петуха" даст.

— Как скажете, сэр.

— Доставьте Кристенсена в лазарет и можете быть свободны.

— Мой медик присмотрит за Кристенсеном. Понадобилось серьезное вмешательство, чтобы сохранить ему жизнь, а теперь речь идет о здоровье.

Проклятые респираторы, ничего-то через них не разглядишь. Но почему-то Эрнестине показалось, что капитан Паркер улыбнулся. Противной такой улыбочкой мелкой сошки, дорвавшейся до власти.

— Полагаю, что здоровье ему уже не пригодится. Не доживет до трибунала — ему же лучше. Короче, лейтенант. Никаких медиков. Вообще никого. Мне ваши дуболомы на базе не нужны. Все ясно?

А вот это уже была наглость, граничащая с беспределом. Внутряков не слишком жаловали, и этот конкретный клоун, раздувшийся от сознания собственной значимости, служил яркой иллюстрацией того, почему. Капитан самым беспардонным образом зарывался, не понимая, похоже, что нарывается.

— Сэр, следует ли мне подать рапорт о том, что бойцов Легиона не пускают на принадлежащую Легиону базу и препятствуют им в исполнении служебных обязанностей?

Ну же, ну! Последний намек, придурок!

— Гм… думаю, не стоит. Проходите, лейтенант. Но за поведение ваших людей отвечаете вы.

— Разумеется, — оскалилась Эрнестина Дюпре. Забрало шлема было опущено, звук передавался через внешний динамик, но Паркер, должно быть, почувствовал этот оскал, потому что сделал полшага назад. — Я отвечаю. Но, что характерно, не перед вами. Вперед, ребята.

Теперь следовало связаться с Рурком, который, уж наверное, не обрадуется развитию событий. Так и оказалось.

— Эрни, — тихо, проникновенно проговорил капитан, выслушав доклад. Коммуникаторы были переведены в режим конфиденциальности. — А что, перехватить Дитц ты не догадалась? Вроде она и тебе понравилась, и остальным, и во взводе у тебя некомплект после увольнения Кнута, Конфетки и Вепря…

"Перехватом" на жаргоне Легиона называлась ситуация, когда командир одного подразделения предлагал бойцу другого перейти к нему. В случае согласия бойца мнения его командира, мгновенно ставшего "бывшим", никто не спрашивал, что создавало здоровую (а иногда не очень) конкуренцию между частями. В данном конкретном случае перехват Дитц обеспечил бы Эрнестине, как действующему командиру, возможность активно участвовать во всех процедурах.

— Крысий хвост… — выругалась лейтенант. — Вот ведь идиотка-то! Мальк, я…

— Замоталась, понимаю. Ладно, мы ещё посмотрим, кто кого. Они тут выпендриваются? У меня тоже найдется способ выпендриться. Хороший такой способ. Надежный. Называется "Старик". Код "Комета".

У возраста, который на гражданке именуют "почтенным", есть как свои преимущества, так и свои недостатки. К числу первых относятся колоссальный опыт по части выживания и умение оценить ситуацию со всех сторон. Иногда ещё высокие чины, хотя они вовсе необязательно вытекают из возраста, тут уж зависит от того, кому как повезёт. И что, собственно, считать везением.

Недостатков больше.

К примеру, с друзьями ты встречаешься всё реже и, как правило, на их похоронах. И даже просто тех, кто имеет право бесцеремонно обратиться к тебе "Иншалла", раз, два, и обчёлся. Все они заняты не меньше твоего, по пустякам беспокоить не станешь, так что прозвище, данное ещё на заре карьеры, нечасто ласкает ухо, утомленное почтительно-формальным гарканьем. Зато приходится со всей тщательностью делать вид, что ни разу не слышал, как тебя за глаза — хорошо, хоть так! — именуют "Стариком".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Порой доходит до того, что ты уже и с врагами рад встретиться, но и их осталось до обидного мало. Более того, на похороны врагов тебя даже не приглашают. С одной стороны это вполне естественно, с другой же — совсем пообщаться не с кем. Кроме того, упоминавшийся уже опыт не оставляет никакого места для приятных заблуждений — и это именно тогда, когда ценны любые положительные эмоции.

А хуже всего отпуска. Не потому даже, что ум и тело, привыкшие к постоянной напряженной занятости, впадают в растерянность и тут же начинают барахлить. Забывчивость, ноющие суставы… что там может ныть, своих уже почти не осталось!

Просто с годами во время отпуска вокруг тебя оказывается всё меньше женщин, подпадающих под определение "прелесть, какая глупенькая". А "ужас, каких дур" все больше и, в конце концов, остаются только они. Самое скверное, когда дура заводит разговор, которой, как ей кажется, должен продемонстрировать её интеллект. Уж лучше бы молчала, глядишь, сошла бы за умную…

Нет, это невыносимо! Что, Легион всех без исключения умниц вобрал в себя, никого шпакам не оставил? Ну, хотя бы на развод?

От невеселых размышлений генерала Махмуда Саиди, командующего Планетарно-десантным Дивизионом, отвлек входящий вызов. И не просто вызов, а вызов по коду "Комета".

Совсем молодым человеком Саиди услышал изречение "Армией командую я и сержант!"[8], и решил взять его на вооружение. Сержант — не сержант, но любой командир подразделения, начиная с уровня взвода, имел право обратиться к командующему напрямую, минуя промежуточные инстанции.

Правом этим, к слову сказать, офицеры Дивизиона пользовались не слишком часто — у генерала Саиди были весьма жёсткие представления о первоочередности и неотложности. Однако сейчас генерал так скучал, что готов был начать разбираться с чем угодно, вплоть до нехватки на складах сержантских лычек.

— Извини, свет моих очей! Служба! — и, создав пузырь отражающего поля вокруг головы: — Здесь Саиди!

— Мой генерал! Капитан Рурк!

— Докладывайте.

Пять минут спустя — хороший парень, умеет быть кратким и ёмким! — у Саиди не болел ни один сустав. Скука исчезла ещё раньше. Наполненная смыслом и необходимостью действовать максимально быстро, жизнь была прекрасна.

— Рурк, держите руку на пульсе. Понадобится — отрывайте всё, что подвернётся. Вместе с пульсом. Под мою ответственность. Я вылетаю.

Строго говоря, в личном присутствии генерала не было ни малейшей надобности. Подчинённых — толковых, инициативных, хватких — более чем достаточно. Но раз уж подвернулась возможность прервать растреклятый отпуск — так тому и быть. Иншалла!

Вызов дежурному офицеру "Баязета": стартуем по готовности, цель — Гарден. Милый (и дорогой, разумеется) пустячок спутнице. Багаж можно просто бросить. Да и сколько там того багажа!

Зато без сеанса связи с командующим наземными силами не обойтись, и это просто здорово.

— Привет, Вилли Винки! Как сам?

На внутренней стороне поля проявилось полупрозрачная физиономия, увенчанная блестящей лысиной и тут же расплывшаяся в улыбке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Какие люди! Иншалла! Ты ж, вроде, в отпуске?

— Да так, возникла пара заусенцев. Что ты можешь мне рассказать про базу "Роузхилл" на планете Гарден?

Вильгельма Винкеля по прозвищу "Вилли Винки" (пробовали "Крошку"[9] прицепить, да уж больно параметры объекта неподходящие) сам вопрос не удивил ни капельки. О том, что на Гардене потребовалось вмешательство Дивизиона, он, разумеется, знал. Другое дело, что отвечать не слишком-то приятно. А придется. Винкель устало скривился, словно в рот ему попало что-то кислое и, пожалуй, тухлое: