Однажды орел… - Энтон Майрер

— Ничего, ничего, Тимми, успокойся. — Обхватив своими большими руками слабое хрупкое тело Брюстера, Дэмон покачивал его, как ребенка, и уговаривал тихим, проникновенным голосом: — Теперь все будет хорошо. Ничего больше от тебя уже не потребуют, Тимми. Теперь тебе будет легче…

Дэмон продолжал сдерживать Брюстера и успокаивать его своими бессмысленными, но ласковыми причитаниями и одновременно с мучительным страхом думал: «Неужели они действительно считают меня таким? Человеком, который мягко стелет, но жестко спать, который внушает им страх и отвращение? Жестоко-сердечным кровожадным убийцей с двумя серебряными нашивками на плечах, который гонит их из одного пекла в другое, насмехаясь над их муками и страданиями?» Дэмон не верил в это. И все же он не мог бы смотреть сейчас в глаза своим товарищам так же прямо и открыто, как привык смотреть раньше…

— Как у вас дела? — поинтересовался подполковник Вейберн.

— В строю шестьдесят три человека, сэр.

— Так. А какова, по-вашему, их боевая способность?

Дэмон ответил не сразу. Они сидели на груде камней в томном, мрачном подвале мельницы Шабер; из-за непрекращающегося ни на минуту дождя в подвале все пропиталось сыростью и покрылось скользкой плесенью. На перекладине у входа висела теперь расщепленная, но когда-то, видимо, выполненная с немецкой аккуратностью, красивая дощечка с надписью: «Kommandoposten Dambacher XLVII».[20] Несколько ниже какой-то шутник нацарапал мелом: «Ждем вас в Вэлли-Фордже. Захватите с собой мясные консервы». Но это было четыре дня назад…

Подполковник Вейберн смотрел на Дэмона выжидательно. Это был широкоплечий мужчина со спокойным низким голосом и светлыми карими глазами. Его назначили командиром батальона после гибели майора Уильямса. Вейберн считался хорошим офицером и организатором, но сейчас, наблюдая за его полным, розовощеким, лишь слегка встревоженным лицом, Дэмон почувствовал некоторое возмущение и настороженность по отношению к нему… «Что может знать этот человек, только что прибывший из Штатов?» — мелькнуло у него в голове. Он бросил взгляд на Колдуэлла, но тот продолжал спокойно счищать грязь со своих ботинок.

— Итак, какова же их боевая способность? — повторил свой вопрос Вейберн.

— Это хорошие солдаты, подполковник, — ответил Дэмон спокойным тоном, — те немногие, что остались в живых… Я… Лейтенант Питере и я абсолютно уверены в них. — Помолчав несколько секунд, он продолжал: — Конечно, это уже совсем другие люди по сравнению с тем, какими они были четыре дня назад. Мы находились под тяжелым и почти непрерывным обстрелом противника с горы. Я не совсем уверен в их стойкости в том случае, если нас атакуют. — Дэмон опять замолчал и взглянул на Колдуэлла. — Мне довелось участвовать в трех крупных операциях и в семи боях, и я никогда раньше не высказывал такого сомнения. Полковник Колдуэлл может подтвердить мои слова. — Он глубоко вздохнул и добавил: — По-моему, моей роте следует предоставить отдых.

Подполковник Вейберн раздраженно кашлянул и потер руки о бедра. В ущелье позади мельницы один за другим разорвались три снаряда; свеча в консервной банке дрогнула, пламя сильно наклонилось, но все-таки не погасло.

— Речь идет не об отдыхе, а о продвижении вперед. Необходимо добиться прежнего темпа продвижения вперед.

— Наступать?! — удивленно воскликнул Дэмон. Вейберн кивнул утвердительно.

— «Гризли» пойдет в атаку ровно в четырнадцать. Нам приказано атаковать одновременно с ними в прикрыть их левый фланг.

Дэмон закрыл глаза о сжал пальцы в кулак, чтобы остановить их нервное дрожание. Мысль о том, что шестьдесят три человека — все, что осталось от двух с половиной сотен, — после того, как они находились на передовой девять суток, последние четыре из которых их непрерывно обстреливала артиллерия, что эти шестьдесят три человека, не получив ни отдыха, ни горячей пищи, должны будут пойти в наступление вверх по склону горы, где почти нет укрытий и где вся местность простреливается пулеметами, — эта мысль казалась Дэмону настолько безумной, что он готов был громко расхохотаться. Но он не расхохотался.

— Можно мне посмотреть приказ, сэр? — спросил Дэмон. Глаза Вейберна удивленно расширились:

— Послушайте, Дэмон…

— Покажите ему приказ, Арчи, — спокойно вмешался полковник Колдуэлл. — Он будет рисковать своей головой, когда поведет людей в атаку, правда ведь?

Командир батальона вынул из кармана полушинели смятые листы бумаги и протянул их Дэмону. Да, это был приказ. Детальный план операции, пестрящий высокопарными латинскими терминами, столь любимыми штабными офицерами. В последнем разделе приказа говорилось:

«Необходимо приложить все усилия, чтобы убедить противника в том, что он находится под угрозой непрерывного наступления, и таким образом заставить его ввести в бой все свои резервы. Весьма важно, чтобы наши войска сохранили наступательный порыв, начавшийся еще 26 сентября».

«Сохранили наступательный порыв», — повторил Дэмон про себя. Он уставился на изрытую землю и расщепленные деревья, видневшиеся через вход в подвал. «Сохранить наступательный порыв».

— Чей это приказ? — неожиданно спросил он. — Кто сочинил такой приказ?

Вейберн неодобрительно нахмурил брови и втянул голову в плечи.

— Минутку, капитан…

— Нет! — перебил его Дэмон. — Вы скажите мне, кто этот спятивший с ума человек, способный на такое безумие?

— Вы что, отказываетесь выполнить этот приказ, Дэмон? — гневно спросил Вейберн.

— За кого вы меня принимаете, сэр?

— Джентльмены… — пробормотал Колдуэлл.

— Разумеется, я выполню приказ, — продолжал Дэмон, понизив голос. — Мне приказано атаковать, и, видит бог, я пойду в атаку. Но сейчас, сию минуту, мне хотелось бы сказать, что я думаю о штабе, который посылает солдат вот в такое мерзкое место, оставляет их на многие дни на позициях, над которыми господствует находящийся на горе противник, и потом хладнокровно предполагает, что оставшиеся в живых пойдут в новую атаку!

В тишине подвала его голос звучал очень звонко. Лейтенант Питере нервно поеживался. Вейберн, плотно сжав губы, не сводил взгляда с пламени свечи.

— Сэм, — вмешался Колдуэлл. Вид у него был изможденный, уставший. Он пострадал от ядовитого газа в бою под Буа-де-Льон, и его кожа была теперь бледно-зеленоватого цвета. Однако в его глазах по-прежнему можно было заметить обычное для него равновесие настороженности и сострадания. — Сэм, нам обещали смену. Нью-йоркцы должны прибыть сюда к семнадцати ноль-ноль, поэтому нас просят сделать еще одно усилие… Я знаю, вам здесь было трудно, — продолжал он спокойно, — очень трудно. Главный удар нанесет тридцать девятая дивизия. Дивизионная артиллерия проведет двадцатиминутную огневую подготовку из всех калибров. Мы дадим вам в качестве пополнения всех, кто способен стрелять — поваров, писарей, ординарцев, — всех, всех. Я торжественно обещаю вам это. Мы придадим вам всех и все, что возможно. Еще одно последнее усилие, Сэм. Это все, что от нас требуется.

Джон возвратил приказ командиру батальона и молча кивнул головой. Это, собственно, то же, что он внушал своим десяти солдатам там, в Бриньи, что он говорил Девлину во время ночного марша к Суассону: это наш долг, мы должны его выполнить во что бы то ни стало. Разница только в том, что теперь то же самое говорят ему, Дэмону. И все же почему они, вот уже в который раз, доходят до таких крайностей? Почему оказываются перед суровой необходимостью отчаянного выбора, перед жесткими альтернативами, которые и альтернативами-то не назовешь? Там, в Шомоне, люди в безукоризненно начищенных и наглаженных мундирах снуют по кабинетам, водят карандашами по картам обстановки; потирают свои чистые, не знающие пота лбы и, играючи, взвешивают всевозможные варианты. Здесь же, под проливными дождями, утопая в грязи и слякоти, под непрерывным обстрелом из тяжелых орудий, ты всегда оказываешься в одном и том же положении: никаких альтернатив, никакого выбора.

Полковник Колдуэлл испытующе смотрел на Дэмона: на его губах все та же едва заметная печальная, всепонимающая, всепрощающая, полная надежды улыбка.

— Хорошо, сэр, — сказал Дэмон, поднимаясь на ноги. — Мы выполним свой долг. Но я хотел бы встретить того, кто написал это, — он кивнул на бумаги в руках Вейберна, — я был бы счастлив увидеть его, хотя бы на пять минут.

— Извини, Сэм. — В глазах полковника сверкнули и исчезли искорки. — Но ты же знаешь, вышестоящие наделены соответствующими правами. Не исключено ведь, что и ты когда-нибудь окажешься на их месте. — Он перевел свой твердый внимательный взгляд на моргавшего в изумлении Вейберна. — Ничего, ничего, Арчи, очень скоро вы привыкнете к подобным вещам. Вы просто не успели еще освоиться со всем, что здесь происходит.