Тайный дневник врача Гитлера - Дэвид Ирвинг

М в настоящее время нестабилен и, вообще говоря, там тоже находится в состоянии упадка. Прежней – часто очень ярко выраженной – суеты и связанного с ней стремления к восхищению больше нет”. Брандт предупредил американцев, чтобы они не поддавались на уловки Морелля. Возможно, инстинктивная хитрость Морелля подсказала ему разыгрывать больного человека. “Вероятно, он надеется таким образом привлечь больше сочувствия, – свидетельствовал Брандт. – Моё отвращение к Мореллю, как к человеку или как к врачу, не уменьшилось от его нынешнего позёрства”.

Брандт не скрывал своей антипатии к сокамернику. Он обвинил его в том, что своим послужным списком он позорно подорвал репутацию немецкой медицинской профессии. (В то время ни один врач не мог предсказать, что Брандта повесят, а Морелля нет).

В разговоре с Карлом Брандтом Морелль неуклюже защищался.

– Хотел бы я быть кем-то другим, – сказал он.

* * *

Морелля перевели в бывший центр допросов люфтваффе в Оберурселе, ныне находившийся в ведении американской армии.

Его племяннику разрешили навестить его там, и несколько месяцев спустя он написал: “В этом лагере в Оберурселе его допрашивали самым унизительным образом: при свете прожекторов, в перегретых камерах и т.д. Затем его последовательно перевели в Дармштадт, Корнвестхайм, Людвигсбург и Дахау”.

В печально известном концентрационном лагере СС в Дахау теперь находились немецкие заключённые под надзором американцев.

Морелля перевели туда в начале 1946 года. Иоганне запретили навещать его.

13 февраля она написала американскому генерал-губернатору Макнарни, жалуясь, что ничего не слышала от Тео с июля. “Я знаю, что муж серьёзно болен, – взмолилась она. – Я была особенно встревожена состоянием его нервов, когда в последний раз навещала его в Райхенхолле. Его речь уже тогда была настолько сбивчивой, что я предложила перевести его в психиатрическую больницу. Тем временем ваши следственные органы, должно быть, также пришли к выводу, что муж был всего лишь врачом и воздерживался от какой-либо политической деятельности”.

Макнарни пропустил её слова мимо ушей. Тем временем мировые газеты начали публиковать статьи о Морелле. В одной статье в "Collier's weekly" от 4 мая 1946 года говорилось: “Есть некоторые свидетельства того, что Гиммлер, шеф гестапо, Мартин Борман, высшие должностные лица Гитлера и пользующийся дурной славой доктор Морелль сговорились медленно отравить фюрера”. Признавая, что прямых улик не было, в статье добавлялось: “Несомненно, ежедневная доза наркотиков ускорила распад личности Гитлера”.

Сердце постепенно отказывало, Морелль был слишком болен, чтобы защищаться. В июне 1946 года его навсегда перевели в тюремную больницу. У него частично парализовало правую сторону тела.

На тюремной бумаге он нацарапал трогательные письма и открытки жене.

“Я постоянно думаю о тебе и всегда скучаю, – написал он 1 июля 1946 года. – Мне часто снятся наши прежние прекрасные дома. Я постоянно прикован к постели в больнице, но сейчас чувствую себя лучше, когда в голове больше не стучит... Через 3 недели мне будет уже 60”.

Как сильно он тосковал по тем ранним, догитлеровским временам.

“Мои мысли постоянно возвращаются к тем годам, примерно 1920 или около того, – написал он Иоганне в середине июля. – Несмотря на то, что я работал с утра до ночи и ты обычно ездила со мной по вызовам в такие места, как Шпандау, это всё равно были счастливые времена. А потом, когда я состарился и устал и с трудом жил из-за своего здоровья, а моё сердце требовало мира и безмятежности, мне было отказано и в том, и в другом в нашем идиллическом доме в Шваненвердере, где рядом с тобой я мог прожить всего несколько мирных и счастливых лет. Во всём виновата эта проклятая война”.

* * *

12 октября 1946 года судебный врач осмотрел Морелля в больнице, чтобы убедиться, что он в состоянии давать показания. Он не был в состоянии.

Впоследствии Морелль написал Иоганне, полный жалости к себе: “Поскольку я не в состоянии поднять правую ногу или даже справить естественную нужду без посторонней помощи... вероятно, они мало что могут со мной сделать. И в голове у меня часто до сих пор царит полная неразбериха, а память почти исчезла. Я ничего не могу вспомнить. Обычно я просыпаюсь около трёх или четырёх часов ночи и бодрствую до утра. Они массируют мне правую руку и ногу каждый день”.

Крупный процесс по военным преступлениям против немецких врачей должен был начаться 15 ноября 1946 года. На скамье подсудимых находились 23 врача. Но поскольку Морелль, в отличие от Брандта, не был замешан ни в программе эвтаназии, ни в бесчеловечных экспериментах над заключенными концентрационных лагерей, судебный процесс его не затронул.

“Нужно посмотреть, что им нужно от меня, помимо моих отношений с Гитлером, – написал он Иоганне. – Очевидно, до этих джентльменов никак не дойдёт, что Гитлер всегда держал свои мысли при себе и что он был очень молчалив. Как часто он говорил, что держать свои планы в тайне – его сильная сторона. Что я был всего лишь его "личным" врачом, этим людям, похоже, не приходит в голову. Вероятно, они думают, что я занимал важный пост или обладал каким-то влиянием; они просто не могут представить, с какой мелочной злобой мне приходилось сталкиваться”.

В конце октября он попытался написать Иоганне ещё раз, но это было мучительно. После этого он мог только диктовать письма. Среди его бумаг есть одна печальная попытка написать сестре Амелии. “Моя дорогая сестрёнка, – раз десять или больше начинал он паучьими каракулями, но каждый раз из-за паралича руки у него ничего не получалось, и в конце концов он бросил попытки.

Правая сторона его лица теперь также была парализована, и он испытывал боль от предыдущих кровотечений. 17 июня 1945 года Морелль потерял дар речи, но эта “временная афазия” была, по мнению немецкого врача, осматривавшего его в Дахау, “психогенной по происхождению, как и симптомы гемипареза”, что означает частичный паралич.

Как бы то ни было, американцы сочли его обузой, и выдворили из Дахау.

Пожилому и немощному Мореллю вручили бумагу об освобождении № 52 160 от 20 июня 1947 года, подтверждающую, что он “оправдан за военные преступления”. Затем его бросили вместе с несколькими польскими перемещенными лицами в зале ожидания мюнхенского вокзала. Оттуда его доставили в местную клинику. 29 июня врачи из Дахау направили его досье в клинику, подтвердив, что Морелль, как и его бывший знаменитый пациент, страдает атеросклерозом, в его случае с повреждением мышц миокарда.

Его лечили теми же методами, что