Жасмин - Алекс Белл

Я вздохнула и привалилась обратно к стене, мысленно подгоняя время, и пообещала себе, что завтра, где бы я ни оказалась, и что бы ни случилось, обязательно воспользуюсь случаем выспаться в теплой уютной постели.

Время ползло так медленно, что один раз мне даже показалось, будто мои часы сломались. В шесть часов я съела свой ужин, который прихватила с собой в рюкзаке, а после коротала время, мысленно играя на скрипке. Я не шевелила руками, потому что не хотела случайно задуть свечу, но ясно чувствовала кончиками пальцев струны, мажорные и минорные переходы. Это упражнение помогло мне сосредоточиться, да и время прошло быстрее. После того, как я мысленно проиграла несколько этюдов, я почти забыла, где нахожусь и зачем.

Каменная комнатушка мне даже начала казаться уютной. Я находила что-то притягательное в том, что могу запереться здесь, и никто меня не потревожит и не расстроит. Подложив под спину дополнительную куртку, прихваченную с собой, я задремала.

Проснулась я около девяти часов вечера. Все тело ныло от долгого сидения в неудобной позе. Я с трудом поднялась на ноги, подобрала свечу и рюкзак. Время подходило к ночи, а это значило, что лебединая песня могла запеть с минуты на минуту, поэтому стоило прогуляться по туннелям. Кроме того, прогулка не дала бы мне замерзнуть, и я смогла бы размяться.

В общем, я покинула свое пристанище и с мерцающей свечей в руке зашагала по наполненным смертью катакомбам. При свете свечи кости выглядели еще отвратительнее. Хотя, говоря по правде, я ожидала зрелища похуже. Но они мне показались скорее умиротворенными, чем зловещими. Я была уверена, что песня притаилась за какой-то грудой костей. Лиаму ничего не стоило дождаться, пока он останется один и сунуть черную розу где-то между костями, прекрасно понимая, что никто из посвященных не найдет её и через сотню лет, а то и больше. Даже если кто-то из посетителей и ворует кости. Они ведь берут те, что ближе. Дольше всего я задерживалась у стен с табличками. Лиам наверняка оставил себе какую-то подсказку, где именно спрятал песню.

Я только обошла все катакомбы и уселась на землю, чтобы перевести дух, как услышала шум — словно с вершины груды костей скатилась на пол одна из них. Я замерла, парализованная от страха. Неужели здесь был кто-то еще. Но других звуков не последовало, поэтому я списала этот инцидент на крысу.

И все же, продолжая бродить по коридором, я не могла избавиться от чувства, что не одинока.

А ведь обойдя все туннели, я не заметила не то чтобы ни единого признака живой души, а ни единой потревоженной кости. Хотя с другой стороны, если крыса и была виновата в том, что кость скатилась на пол, как я слышала ранее, вряд ли бы она сумела положить её обратно на место. Опять же, если кто-то еще бродил под землей, то мы могли запросто разминуться. Катакомбы слишком обширны и разветвлены. Можно всю ночь бродить, выбирая разные маршруты, и никого не встретить.

В общем, пока я убеждала себя, что все-таки эти звуки — проделки крыс, послышались голоса. Я в панике задула свечу и прижалась к стене, надеясь, что дым от потушенного фитиля останется незамеченным. Голоса принадлежали мужчинам. Их было двое, и свет от их факелов отбрасывал слабое свечение вокруг меня, хотя они находились несколькими кельями дальше. Их голоса звучали приглушенно, так что я не могла разобрать, о чем они говорили. Но их голоса мне показались до ужаса знакомыми, и на какое-то мгновение я задумалась, может, стоит подкрасться поближе и послушать о чем они говорят. Благоразумнее было бы остаться на месте, но меня раздирало любопытство. Кто же эти двое мужчин, и что они забыли под землей? Поэтому, стараясь ступать как можно тише и аккуратнее, дабы не врезаться во что-нибудь в тусклом свете и тем самым выдать себя, я пробралась в среднюю келью. Я остановилась как можно ближе к проему и вжалась в стену. Эти двое, судя по громкости их речи, находились совсем рядом. Я немедленно их узнала.

— ...должен мне сказать, куда она пошла, — сказал Джексон. — Разве она не держит тебя в курсе? Вы же за одно, разве нет?

— Больше нет, — резко ответил Бен.

Похоже, Джексон шел за мной, когда я ушла с кладбища. А я-то думала, что он ушел, и была слишком занята тем, чтобы не потерять песню. Теперь вот остается только пенять на себя за то, что была такой дурой. Сама виновата, что оказалась в ловушке.

— Почему это? — спросил Джексон с интересом. — Чего ты ей сделал?

— Сломал её скрипку, — проворчал Бен.

— Всего-то? — Джексон определенно был разочарован. — То же мне печаль.

— Ты не знаешь, как она её любила, — ответил Бен.

Мою грудь наполнил обжигающий гнев, руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони, когда я вспомнила, как моя скрипка хрустнула под ботинком Бена. Чудовищный акт мелкой злобы и гадости. Как же я ненавидела его за это.

— А я-то думал, может быть, ты ей, наконец, рассказал правду, — сказал Джексон. А когда Бен на это ничего не ответил, продолжил: — Неужели даже соблазна не возникло? Да ну?! Не может быть.

— Разумеется, возник! — огрызнулся Бен. — Но она бы ни за что мне не поверила.

— Поэтому ты вместо правды наплел про больную невесту. — Джексон рассмеялся. Какой это был странный и неуместный звук, когда вокруг одни кости. — А в это она поверила, как думаешь?

— У неё не было причин в это не поверить, — спокойно ответил Бен.

Моя ненависть к нему возросла во сто крат, когда я вспомнила, как мы сидели с ним в гостинице в Германии. Он крепко обнимал меня и лил крокодиловы слезы на моем плече. Теперь я с содроганием вспомнила, как он прижимался ко мне, и гнев стянулся в болезненный узел в моем животе, когда я припомнила, как сочувствовала ему и пыталась утешить. Я не должна была верить ни единому слову этого ублюдка.

— Не думаю, что она была в курсе того, что это ты напал на Лиама во время их медового месяца, — весело подметил Джексон. Он прямо упивался ситуацией.

— Ты же ей не рассказал? — гневно спросил Бен.

— Боюсь, что рассказал. Видишь ли, я же не знал, что это секрет.

— Да, что, черт возьми, с тобой не так? — взревел Бен.

— Ну, это же правда? — со смехом в голосе ответил Джексон. — Ты бы выбил все дерьмо из своего братца... еще в его медовый месяц, если бы думал, что сам сможешь найти лебединую песню.

— Я бы его прикончил в его медовый месяц, если бы знал, что смогу сам найти лебединую песню! — сказал Бен низким, хриплым голосом.

Я едва сумела подавить крик. У меня от его голоса кровь застыла в жилах. Он ведь так бы и поступил. Я слышала это в его голосе. Мой гнев сменился страхом. Я ведь надеялась, что он не всерьез сказал про ненависть к брату. Я пыталась себя убедить, что он ляпнул это, не подумав, в пылу ссоры. Но сейчас он был спокоен и собран, и довольно холодно говорил об убийстве.

— Ну у тебя и выдержка. Впечатляет, — сказал Джексон. — Я бы, пожалуй, так не смог.

— Это не принесло мне того, что я хочу, — пробормотал Бен.

— Но мы стали на шаг ближе, — ответил Джексон. — Теперь, когда Лиам не стоит на дороге, ничто тебе не помешает заполучить Жасмин. Будь я тобой, то убил бы его еще в медовый месяц и покончил со всем этим.

— Но я не ты! — отрезал Бен. А затем добавил чуть тише: — Если бы я мог все повторить, то не уверен, что отпустил бы его во второй раз. Он бы все равно умер. Возможно, я просто был должен... должен... — Он запнулся, подбирая слово, а потом я услышала, что фонарик упал, и увидела, как свет померк. Похоже, он выключился.

— Эй, поосторожнее с этим! — услышала я голос Джексона. — У нас их не бесконечное количество, а я не хочу застрять тут в темноте. — Фонарик был поднят и вновь включен. — Ну, хоть не сломался, — сообщил Джексон, а потом добавил: — Ты неважнецки выглядишь. Что-то...

— Я в полном порядке! — отрезал Бен, и я услышала, как он вырвал фонарик у Джексона из рук. — Почему бы тебе просто не заткнуться на какое-то время? Если ты будешь трепаться без умолку, то мы не услышим лебединую песню.

— Да как скажешь, Бен, — беззлобно ответил Джексон.

К своему ужасу, я поняла, что они шли прямо на меня. Я судорожно огляделась, но совершенно точно не успевала сбежать в другой зал. Поэтому я присела на корточки, вжалась в стену и замерла. Сердце мое колотилось как бешеное, пульс стучал в ушах, когда Джексон с Беном прошли через арку в зал, где была я.

Я сидела, не шевелясь, стараясь даже не дышать, в очередной раз проклиная свои белые волосы и кожу. Стоило кому-то из них повернуться, и я незамедлительно была бы обнаружена. Я понятия не имела, что они хотят делать, но четко осознавала, что их двое, а я одна, и мы так глубоко под землей, что, сколько ни кричи, меня не услышат. И сотовый здесь тоже не поможет, он не ловит сигнал на такой глубине.

И еще кое-что: теперь я четко осознавала, что очень, очень недооценивала Бена.

Я столько лет знала его семью и считала его замкнутым и необщительным, но мне никогда бы и в голову не пришло, что он настолько расчетливый, холодный и кровожадный. Мне подурнело. Я же столько раз оставалась с ним наедине. И теперь я до утра была загнана Беном и Джексоном в ловушку в этих катакомбах.