Слепая вера - Бен Элтон

— А зачем другие люди приносили себя в жер­тву ради дела, в которое верили? Я считаю это своим долгом.

— Ты уже выполняешь свой долг, будучи гума­нистом. Ты живой архив, просвещенный человек, который старается просвещать остальных. Это твое призвание. И твой долг!

— Но у меня есть возможность просветить миллионы!

— Они не станут тебя слушать.

— Станут. Я заставлю их слушать. Заставлю за­думаться о том, нельзя ли было спасти и их детей тоже. Мне кажется, если я тщательно подготовлю свое выступление и не раскрою карты слишком рано, у меня будет как минимум несколько минут. Я завладею их вниманием, начав с того, как это чу­десно, что Кейтлин выжила. Потом вознесу благо­дарность Любви, а потом, прежде чем они поймут, куда ветер дует, скажу им о прививке. Возможно, даже и за нее поблагодарю Бога: это собьет их с толку. Подумай сама! У кого из гуманистов хоть раз была такая шикарная возможность выставить церковников дураками?

— А что после всего этого будет с гуманис­тами? — жестко спросила Сандра Ди. — Тебя ведь не просто убьют, а сначала вытянут из тебя пыт­ками все что можно. Что будет с библиотекой? И с нашими товарищами?

— Про библиотеку они ничего не узнают, потому что будут искать вакцинатора, а не гума­ниста. О вакцинации я расскажу им немедленно. Ничего не скрою. Выложу все подробности, при­чем говорить буду с гордостью, как бы отстаивая свою правоту. Зачем им добиваться еще чего-то?

— Ты выдашь им Кассия?

— Ну, сначала я его, естественно, предуп­режу. Ему придется исчезнуть. При достаточной осторожности он сумеет уцелеть — он человек опытный. В любом случае, я уверен: он меня под­держит, согласится, что игра стоит свеч. Шанс использовать всю машину пропаганды Храма против него самого выпадает раз в столетие.

— А как же я? Мы с тобой гуляли вдвоем. Если они узнают...

— Откуда? Им это и в голову не придет.

— На причале установлены камеры наблюде­ния. Да и не только на причале — везде.

— Зачем им проверять эти записи? Мы всегда добираемся сюда в толпе. Здесь, на озере, на нас никто не обращает внимания. Кроме того, я ведь уже сказал: они попросту не станут искать. Они ничего не знают ни о гуманистах, ни о нас с то­бой. Они будут искать вакцинатора, и я дам им вакцинатора. Я расскажу им обо всех моих встре­чах с Кассием вплоть до поездки в Хитроу, где мы сделали Кейтлин прививку. Все это подтвердится видеозаписями. На них будут искать только Кас­сия, и больше никого.

— А тебя, скорее всего, сожгут на костре.

— Да, пожалуй.

Сандра Ди долго не нарушала наступившего молчания. Они сидели друг против друга, заду­мавшись каждый о своем, и стоящая на якоре лодка тихо покачивалась.

— И ты действительно на это пойдешь? — на­конец спросила Сандра Ди.

— Да. Без колебаний. Я считаю, что у меня в жизни нет другого пути.

— Если бы я тебя любила, ты бы все равно это сделал?

— Не знаю. Хотя... да. В конце концов, думаю, сделал бы. Мне ведь приказано выйти в Уэмбли на сцену и возблагодарить Бога за чудесное спасение Кейтлин. Вознести хвалу глупому, злобному, кап­ризному, непоследовательному, жестокому, бессовестному божеству, которое существует только в воображении хамов и идиотов. Честное слово, лучше умереть, чем выполнить такой приказ.

— В таком случае, — ответила Сандра Ди, — я предлагаю сейчас заняться любовью.

— Прощальный подарок?

— Если тебе угодно.

— Что ж, давай. Мне угодно.

34

И снова Траффорд с Кассием отправились в Хампстед и очутились в роскошной гостиной Коннора Ньюбери, где в очередной раз заседал Сенат гума­нистов. Траффорд рассказал собравшимся о своей идее использовать слово "ниврад" как объединяю­щий символ и сообщил, что первое электронное письмо готово к рассылке и триггерный механизм его запуска в сеть успешно установлен.

— Поисковая программа Израза определила нашу целевую аудиторию, — сказал он, — и мы готовы к осуществлению первого контакта.

— И сколько же набралось кандидатов? — ос­ведомился Билли Макаллан.

— Двенадцать миллионов, — ответил Траф­форд.

Великан чуть не уронил чашку с чаем, которую держал в руках.

— Двенадцать миллионов? — изумленно пере­спросил он. — Черт возьми, да это половина на­селения!

— Знаю, — согласился Траффорд. — Я прово­дил поиск по разным параметрам, и иногда резуль­таты получались даже более поразительные. На­пример, когда я попросил компьютер найти тех, кто хоть однажды попадал в списки уклонявшихся от гробьев, он выдал мне почти четырнадцать мил­лионов человек. В целом факты говорят о том, что большинство жителей страны не удовлетворены нынешним положением вещей и в душе чувствуют себя разочарованными и несчастными.

— Что ж, — заметил Кассий, — если наши программы не врут, Храм и вправду можно на­звать замком, построенным на зыбучем песке.

— Именно так, — горячо подтвердил Траф­форд. — Когда мы обучим этих людей нашему па­ролю, "ниврад", они увидят, как их много, и это придаст им мужества! Мне кажется, после начала почтовых рассылок нам нужно попробовать на­значить место и время и посмотреть, явится ли туда кто-нибудь. Если в наших психологических расчетах нет ошибки, скоро мы сможем собрать достаточно народу, чтобы принять новый Закон Уэмбли!

Это был ошеломительный вывод, и на не­сколько секунд в комнате воцарилось молчание.

— Ладно, — промолвила профессор Тей­лор. — Наверное, это и впрямь возможно. Пока революция не начата, она обычно кажется без­надежной. За год до русской революции Ленин был изгнанником-маргиналом с маленькой куч­кой сторонников. Даже христианство превра­тилось из подпольного культа в официальную религию Римской империи всего за одно-два поколения.

— Вы совершенно правы! — с азартом сказал Траффорд. — И я уверен, что в наших руках от­личное орудие, с помощью которого мы можем начать революцию! Мы разошлем наши письма накануне следующего Фестиваля Веры — того, где Храм собирается продемонстрировать зрителям мою дочь как доказательство милосердия Любви.

Потом Траффорд изложил членам Сената свой план, который уже обрисовал в общих чертах Сан­дре Ди.

— Я намерен объявить, что Мармеладка Кей­тлин прошла вакцинацию, но прежде я заведу толпу, чтобы она скандировала "ниврад". На моей футболке тоже будет написано это слово. Мил­лионы людей, получивших наши письма, узнают в нем наш пароль! К тому времени многие из них уже прочтут нашу статью о теории эволюции — и тут увидят человека с именем ее создателя на груди и услышат от этого человека, что спасать детей может не религия, а наука, только Храм запре­щает ей это делать. У нас никогда больше не будет шанса на такое убедительное начало.

Члены Совета явно нервничали. Траффорд понимал их беспокойство: движение гуманистов так долго было камерным, что идея придать ему подобный размах не могла не показаться опасной.

— Уж очень это рискованно, — осторожно за­метил Ньюбери.

— Знаете что, Ньюбери, — сказал Кассий, — после самого Траффорда я второй, для кого этот план несет наибольшую угрозу, и я лично считаю, что он гениален.

— Поверьте мне, народ уже созрел! — вос­кликнул Траффорд. — Терпение людей на пре­деле! Это показывают результаты наших поис­ков. Бомба с часовым механизмом заведена, и мы можем взорвать ее, не оставив от Храма камня на камне.

35

Траффорд убедил Сенат в эффективности своего плана, и его переполняла радость. Теперь ему нужно было подготовить свой выход на сцену в Уэмбли. Всю речь следовало продумать до мельчай­ших подробностей и построить по единственно возможной схеме: невинное начало, постепенное развитие и такой неожиданный "гром среди яс­ного неба", что, когда люди осознают смысл ска­занного, старейшинам Храма уже поздно будет что-либо предпринимать. Самым важным должен был стать тот миг, когда публика узнает об ис­тинной причине крепкого здоровья Мармеладки Кейтлин, — от этого ключевого момента зависел успех всего замысла.

Однако, как это ни печально, Траффорду так и не пришлось объяснять народу, почему его дочь уцелела, ибо на следующее утро после его встречи с Сенатом гуманистов у бедной малышки начались сильный понос и рвота. Видимо, что-то попало в питьевую воду, и в Башнях Вдохновения разразилась эпидемия холеры-плюс. Все болели тяжело, но умер только один обитатель комплекса — тот самый единственный младенец, которому удалось пережить предыдущие напасти. В конце концов оказалось, что Мармеладка Кейтлин — вовсе не чудо-ребенок.

Храм тут же постарался снизить урон, нане­сенный этим событием его репутации. В течение первых же суток после смерти Кейтлин с городс­ких улиц и из виртуального пространства исчезли все следы кампании "Чудеса бывают!". О трагедии даже не сообщили в новостях. Теперь, когда Кей­тлин умерла, все вдруг повели себя так, словно ее никогда и не было на свете.