Вор с палитрой Мондриана - Лоуренс Блок

— Но ведь Ривз унес с собой…

— Вторую подделку, которую соорудили мы с Дениз, натянутую на подрамник из галереи. Помнишь, там, на дереве, у них было вырезано клеймо? Ривза это окончательно убедило. Ведь мне пришлось вынуть полотно и разобрать раму на части, чтоб вынести из музея. А затем я снова собрал ее, но только вставил в эту самую музейную рамку акриловую подделку.

— И Ривз уверен, что именно она у них и висела, да?

— Похоже, что так. Какая разница. Подделка — она и есть подделка.

— Вот уж не думала, что Дениз написала целых две картины.

— Она написала целых три! Одну вырезала из рамы, фрагменты которой остались в Хьюлетт и которую вернули Орвиллу Уайденеру. Вторую унес в галерею Ривз.

— А третья?

— А третья висит на стене в мастерской Дениз и немного отличается от остальных, потому как в углу значатся инициалы «Д.Р.» вместо «П.М.» Дениз страшно гордится этим своим произведением, хотя к нему приложили руку и мы с Джейридом.

— Так значит, она написала три подделки, а Тернквист — две. Одну из подделок уничтожил, по твоим словам, Барлоу. Что же случилось со второй? Той, которую ты вынес из галереи?

— А-а, той… — протянул я. — Так ее конфисковали в качестве вещественного доказательства.

— Господи, Берн! Ну что ты болтаешь? Ведь конфисковали как раз настоящую, ту, единственную, которую написал сам Мондриан, разве не помнишь? Все предъявляли на нее свои права и собираются оспаривать их в суде долгие годы, и… о-о…

Кажется, я в этот миг улыбнулся.

— Но, Берн, не мог же ты…

— А почему бы нет? Ведь ты слышала, что сказал Ллойд Льюис? Посмотрел на полотно, которое внесли двое полицейских, и сказал, что это уже больше похоже на правду. Что картина написана маслом и похожа на настоящую. Да и чего бы ей быть не похожей на настоящую? Провисела же она несколько лет в галерее Хьюлетта, и никто ничего не заподозрил. А теперь повисит запертой в камере вещдоков в полицейском управлении, и тоже никто ничего не заподозрит. Она была у меня с собой, когда вчера ночью я пробрался в квартиру Барлоу. Прикрепил ее к подрамнику и оставил до прихода полиции.

— Ну а настоящий Мондриан?

— Он, как и следовало ожидать, находился в квартире Барлоу. И я вынул его из рамы и заменил подделкой Тернквиста. У меня была с собой рамка для картины Тернквиста, или ты забыла?

— А ту, в которой висела картина в галерее, ты использовал для одной из подделок Дениз, да?

— Правильно.

— Знаешь, в чем главная проблема, Берн? Слишком уж много развелось этих Мондрианов. Похоже на название романа про Ниро Вульфа, правда? «Слишком много детективов», «Слишком много женщин», «Слишком много Мондрианов».

— Верно.

— Дениз соорудила три акриловые подделки, Тернквист изготовил две, маслом, и еще одну написал Мондриан. И именно она считается настоящей, и вообще, долго ты будешь морочить мне голову, Берн? Что произошло с настоящей картиной?

— Она должна перейти к законному владельцу.

— К Элспет Петросян? Или Элисон? У нее равные с кузиной права.

— Кстати об Элисон…

— Да-а… — со вздохом протянула она. — Кстати об Элисон. Итак, ты догадался, что они двоюродные сестры, затем узнал, что Элспет Петросян — армянка. Поискал в телефонном справочнике и…

— Не совсем так. Проглядел кое-какие бумаги в офисе Элисон и выяснил ее девичью фамилию. Намного проще, чем рыться в справочниках.

— И таким образом ты нашел кота, да, Берн? — Она взяла меня за руку. — Знаешь, я тоже подозревала, Берни. Ведь это она выкрала Арчи, верно? И именно поэтому говорила по телефону с немецким акцентом, чтоб я не узнала ее по голосу. А с тобой — нормальным голосом, потому что вы с ней никогда не встречались. И еще, помнишь, как она занервничала, когда мы зашли ко мне, и ты оказался там? Испугалась, что ты узнаешь ее по голосу. И ты узнал, да?

— Нет. В тот момент просто не обратил внимания. Потрясло ее сходство с Элспет, и ни о чем больше думать я не мог.

— Вообще-то она не такая уж плохая… — задумчиво протянула Кэролайн. — Не причинила особого вреда Арчи, ну, разве что бакенбарды у него отрезала. Но ведь это увечьем не назовешь, верно? И чем больше мы с ней сближались, тем ласковее говорила она со мной по телефону, пока вдруг не настал момент, когда я совершенно перестала тревожиться об Арчи. И знаешь, когда мы зашли ко мне и увидели, что кот дома, кажется, она обрадовалась не меньше меня…

Неудивительно.

Она отпила глоток виски.

— Послушай, Берн… А как все же ей удалось отпереть замок?

— Она и не отпирала.

— Тогда как же…

— Твои коты любили ее, верно? Особенно Арчи. И вот она пробралась через соседнее здание во двор, подошла к зарешеченному окну и стала его звать. Человек сквозь прутья пролезть не может, кот же запросто проскользнул. Вот почему никаких следов ее присутствия в квартире не оказалось. Она вообще не входила в нее, кроме тех случаев, когда была с тобой. Кот вылез сам, прямо ей на руки.

— И когда ты все это сообразил?

— Когда увидел, как Юби трется мордочкой о прутья решетки. Увидел, что голова его проходит между ними, а раз голова проходит, значит, и все тело тоже… Вот тогда я и догадался, как все произошло. И еще понял, что выманить кота наружу мог только тот человек, к которому кот питал расположение. А ты сама рассказывала мне, что Арчи просто обожает Элисон.

— Да, животных не проведешь. Они знают, кто им друг, а кто — нет… Послушай, Берн, а ведь ты вроде бы не собирался говорить мне про нее?

— Ну, не знаю…

— Так собирался или нет?

— Сомневался, стоит ли. Похоже, что вам с Элисон было неплохо вдвоем. Вот я и подумал: пусть себе их отношения развиваются своим чередом, а там посмотрим.

— Знаешь, мне кажется, они будут развиваться. — Она опрокинула остатки виски и философски вздохнула. — Кота мне вернули, — сказала она. — Ну и к тому же развлеклась я на славу, и Элисон так помогла мне в Хьюлетт. Не уверена, что справилась бы без ее помощи со всеми этими хлопушками, огнем и прочим. Ну и потом, мы же с ней трахнулись, так чего тут быть недовольной.

— Знаешь, то же самое я могу сказать и об Андреа.

— К тому же я могу захотеть увидеться с ней снова.

— В точности как и я с Андреа.

— Именно. А потому лучше считать, что все о'кей.

— Не забывай также о вознаграждении.

— То есть?

— От страховой компании. Те самые тридцать пять тысяч. Рей забирает половину того, что останется после оплаты Уолли за адвокатские услуги. Остальное делится между тобой и Дениз.

— Но с какой стати?

— Да с такой, что вы обе тоже работали. Дениз трудилась как проклятая, как Микеланджело над своей Сикстинской капеллой, ты рисковала быть арестованной в Хьюлетт. А потому вы честно заслужили свое вознаграждение.

— А как же ты, Берн?

— У меня остались марки Эпплинга, разве забыла? И еще рубиновые сережки его жены, правда, сдается мне, никакие это не рубины, а самая обыкновенная шпинель. И знаешь, может, тебе покажется это смешным, но меня совесть гложет, что я стащил их. С радостью бы вернул, вот только как? Уж в чем в чем, а в одном я совершенно уверен: мне никогда больше не пробраться в этот «Шарлемань».

— А я совсем забыла о марках.

— Вот продам их, и тогда мы окончательно обо всем забудем.

— Прекрасная мысль… — Она забарабанила пальцами по столу. — Ты стащил эти марки до того, как все произошло, — сказала она. — Ну, во всяком случае, почти до того. Потому что пока ты находился в квартире Эпплингов, Барлоу убивал Ондердонка. Стоит подумать об этом — и прямо дрожь пробирает.

— Меня тоже. Особенно после твоих слов.

— Но все остальные события произошли уже после того, как ты украл марки и до сих пор ничего за них не выручил. Потратил уйму денег, выслал по почте оплату за выход под залог.

— Ну, эти залоговые деньги мне вернут. Кроме оплаты за пересылку, но это сущие мелочи. Уолли с меня ничего не возьмет, особенно учитывая, какой я ему устроил бизнес. Да, были кое-какие непредвиденные расходы, к примеру поездка на такси в Челси, чтоб подбросить в комнату Джейкоби нож.

— А хлоралгидрат ты подбросил в квартиру Барлоу, да?

— Да никакой это был не хлоралгидрат. Обыкновенный тальк.

— Но полицейский сказал, что он попробовал и это оказался хлоралгидрат.

— А Рей сказал, что у него есть запись голоса Джейкоби, и что она является уликой, и что на ноже обнаружена кровь. Может, это удивит, даже шокирует тебя, Кэролайн, но знай: полицейские тоже иногда лгут.

— Ничего не скажешь, удивил! Ладно, в любом случае расходы у тебя были немалые, а что ты получил взамен? Только свободу, и все.

— Ну и что с того?

— Как это что? Разве тебе не причитается часть вознаграждения? От тех тридцати пяти кусков минус оплата Уолли? Сколько там остается? Тысяч тридцать, да?