В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя) - Владимир Обручев

На следующем переходе дорога за холмами повернула на юго-восток и пересекла продолжение Тянь-Шаня по широкому промежутку между двумя грядами.

Около полуночи мы встретились с шайкой Чёрного ламы. Она внезапно вынырнула из темноты и состояла из 5 человек на сухопарых верблюдах. Они окружили Лобсына и, несмотря на его слова, что караван монгольский, повернули весь караван вверх по долине, взяв у Лобсына поводок первого верблюда. Двое подъехали ко мне и конвоировали справа и слева. Я завёл с ними беседу, рассказал, кто мы, куда едем, какой товар везём. Один ответил: «Темно, невидно ни вас, ни товара. Поедем в наш стан, там лама, наш начальник, посмотрит вас».

Мы ехали с полчаса вверх по долине. Горы по склонам её становились выше, долина суживалась и превратилась в ущелье, по дну которого струилась вода небольшого ручья. Потом мы въехали в довольно широкую котловину среди гор, повернули на запад (судя по звёздам) и вскоре оказались у какой-то стены и через узкие ворота, едва пропустившие завьюченных верблюдов, попали в небольшой двор. Мне и Лобсыну предложили спешиться, верблюдов и лошадей увели в глубину двора, а нас повели внутрь здания.

Мы попали в комнату, тускло освещённую сальной свечой, стоявшей на низеньком столе, поставленном на широком кане, покрытом прекрасным хотанским ковром. Заднюю часть кана занимала постель Чёрного ламы, который уже проснулся и сидел возле столика. Высокий лоб, мало выдающиеся скулы, почти прямой разрез глаз и прямой нос с горбинкой выдавали, что это не монгол, а тюрк или тангут. Это подтверждала и довольно большая и густая чёрная борода на смуглом лице.

Войдя в фанзу, мы молча поклонились; мальчики, испуганные ночным нападением, держались за нами, выглядывая сбоку. Лама кивнул головой и сказал:

— Садитесь, почтенные купцы!

Впереди кана на двух глыбах камня лежала кривая доска, на которую мы с Лобсыном уселись; мальчики стояли за нами.

— Кто вы такие, откуда и куда едете, какой товар везёте? — спросил лама.

Я сказал, что мы русские купцы из Чугучака, едем на Эдзин-Гол, везём мануфактуру для обмена на сырьё.

— Какие вы русские! Вы — монголы по лицу, по одежде! Почему вы выдаёте себя за русских? Думаете, что Чёрный лама русских не обидит?

Я расстегнул свой тёплый халат и достал наши паспорта, выданные консулом и написанные по-китайски и по-монгольски с печатями чугучакского амбаня.

Лама внимательно просмотрел их и сказал:

— Вижу, вы русские купцы. А зачем вы едете на Эдзин-Гол? Там монголы бедные, а товаром снабжают их китайцы из Сачжёу. Вы там мало что продадите! Вы бывали уже там когда-нибудь?

— Нет, мы едем в первый раз. Мы уже десять лет ездим с товарами по монгольским монастырям и кочевьям, захотели посмотреть и Эдзин-Гол.

— Оттуда можно попасть и в Куку-Хото и в Дын-Юань в Алашани, если не расторгуетесь у монголов. Только туда далеко и дорога трудная.

Отворилась дверь, и два человека втащили в фанзу один тюк с нашим товаром, быстро вспороли холст, в котором мануфактура была зашита, и подали ламе несколько штук ситцев, дабы, далембы.

— Есть ли у вас красное и жёлтое сукно для одежды лам, хорошая бумазея и китайские шёлковые ткани? — спросил лама.

— Сукно такое и бумазею имеем, но шёлковых тканей не возим, ими снабжают монголов китайские купцы, — сказал я.

— Несколько штук сукна и бумазеи я у вас возьму, достаньте их.

— Они в другом вьюке, который назначен для монастырей, а в этом их нет. Ночью трудно будет найти тот тюк.

— Ну, так вы, русские купцы, переночуйте у меня. Фанза у меня есть, кан чистый. Утром достанете, что нужно.

— Отведите гостей в другую фанзу и дайте им чаю, — приказал лама своим помощникам. — Вы не опасайтесь ничего, русские купцы! Чёрный лама не разбойник, — прибавил он. — Можете спать спокойно. Только у нас нет корма для лошадей. До утра они постоят, вы бы всё равно до рассвета ехали, не так ли? Идите.

Мы поклонились и вышли вместе с обоими помощниками. Они провели нас по двору, открыли дверь и впустили в небольшую фанзу. Один из них начал высекать огонь, раздул фитиль и зажёг огарок сальной китайской свечи, которую вынул из кармана. Фанза была чистая, кан также был покрыт ковром.

— Нам надо бы достать наши вещи с вьюка, — сказал я провожатому.

— Пойдём, достанем всё, что вам нужно. При свете свечи мы увидели, что один из разбойников типичный монгол, а другой — тангут или тибетец.

— Фома, останься здесь с мальчиками, а я пойду с ними за вещами, — заявил Лобсын.

Он ушёл с тангутом, а я остался с монголом и спросил:

— Нам говорили, что вы монголов не обижаете, правда ли это?

— Наш начальник монголов не трогает, а китайским купцам спуску не даёт. Он мстит им за старые обиды. А вот русских купцов мы в первый раз видим.

Я рассказал ему, кто мы, зачем и куда едем. Спросил, давно ли они живут в этой пустыне.

— Четвёртый год живём здесь.

— Китайские начальники в Хами и Баркуле, конечно, знают о вас. Они не посылали ли отряд солдат, чтобы поймать вас?

— Найти нас трудно. Мы останавливаем караваны ночью в разных местах дороги, сразу берм, что нужно — верблюда с вьюком, деньги и исчезаем в темноте. А проводники у китайцев — монголы, и они не станут рассказывать, где нас искать. Место пустынное, людей на двести ли близко никого нет.

— А почему вы нас привели в свой дом? Мы вот узнали теперь дорогу к вам.

— Чёрный лама знал, что вы пойдёте по этой дороге и велел вас привести к себе в гости. А гости никому не выдадут тот дом, в котором их хорошо принимали. Это — старый закон гостеприимства.

— Откуда лама знал о нас?

— У него в Хами и Баркуле и во всех селениях и кочевьях друзья есть, и о ходе торговых караванов мы вперёд знаем.

Вернулся Лобсын с нашими вещами, а монгол ушёл, заявив: «сейчас принесу вам ужин».

Мы разложили вещи на кане. Мальчики сейчас же улеглись спать. Сначала они были очень встревожены ночным приключением и испуганно смотрели на чужих людей, которые остановили караван и про которых они слышали, что это — разбойники. Теперь, видя, что никто нас не обижает, они успокоились.

— Наши верблюды развьючены и уложены во дворе, лошади стоят под навесом, товар тоже сложен под навесом, — сказал Лобсын. — Эти люди, которых называют разбойниками, помогли мне найти вещи среди тюков и говорят, что мы — гости Чёрного ламы, а не пленники.

— И мне это сказал один, который остался со мной, — подтвердил я. — Нам бояться нечего, а Чёрный лама, наверно, даже заплатит за товар, который выберет.

Отворилась дверь, и монгол принёс блюдо с горячим пилавом, а тангут — большой чайник с чаем, заправленным по-монгольски молоком и солью.