Херсон Византийский - Александр Чернобровкин

Поскольку я все еще был одурманен запахом крови, попросил:

– Посмотрите, не осталось ли у них вина? Что-то у меня в горле пересохло.

– Вот, есть немного, – обнаружил Палак бурдюк, заполненный на треть.

Мы сели на склоне и пустили бурдюк по кругу, пока не добили. Алкоголь перебил запах крови и размыл жуткие впечатления. Мы собрали оружие и сумки убитых. На шхуне посмотрим, что там внутри.

– Отбираем только овец, их легче грузить, – приказал я. – Бычка можно взять одного, зарежем на берегу.

Выбрать только овец в темноте не очень получалось, поэтому отбили примерно треть стада и погнали к бухточке. Обратный путь занял почти столько же времени, сколько вся предыдущая часть операции вместе с ожиданием, потому что скотина не хотела идти куда-то ночью. Особенно резвыми показали себя козы и овцы, которые нам нужны были в первую очередь. На счет коз я все-таки сомневался, думал, как человек двадцать первого века, но потом вспомнил, что в шестом их едят за милую душу. Когда добрались до пляжа, небо уже посерело.

Первым делом я вымыл руки и кинжал. Сразу стало легче. Выражение «умыть руки» для меня приобрело свой смысл. Поручив команде заниматься перевозкой на шхуну овец и коз, я поднялся по оврагу наверх, где остался на посту Гунимунд.

Он сидел на земле лицом к стоянке пастухов, прислонившись спиной к большому камню в начале спуска. На лице полная отрешенность. Я примостился рядом. Долго молчали.

– Впервые резал спящего, – вдруг признался я.

– Я тоже, – тихо молвил Гунимунд.

– У тебя лучше получалось, – похвалил я.

Он ничего не сказал, только сплюнул.

29

Овец и коз раскупили в Солуни за полдня. Таможенник, даже не спросив, откуда у меня скот, взял обычный тариф, причем баранами. Узнав, что я привез и в каком количестве, забрал свою долю и быстро, с помощью солдат, погнал «пошлину» за крепостные стены. А навстречу ему шли покупатели. Никто не торговался, хотя цену я назначил немалую. Видимо, на базаре была еще выше. Солуньцы жаловались, что помощь из Константинополя не придет. Придется отбиваться самим. Откуда у них такая информация – не говорили, но не сомневались в ее достоверности. Народ верит в свое правительство только в хорошие времена.

Мы вышли из гавани после захода солнца. Я наделся по светлому добраться до бухточки и посмотреть, не бродит ли там оставленная нами скотина? Всех забрать за один раз не смогли, хотя набили полный трюм, и по палубе трудно было протиснуться между баранами. Когда шли к городу, никто не направлялся к стаду со стороны осаждающих. Надеюсь, не раньше обеда обнаружили убитых и не успели собрать стадо, которое должно разбрестись.

Стемнело раньше, чем мы добрались до бухточки, поэтому проскочили ее. Возвращаться не стал, легче скот подогнать по пляжу. Вроде бы кто-то разгуливал по склону. Встали на якорь поближе к высокому берегу, чтобы скрывал нас, и меньше было грести до него. Приказал разбудить меня, как только начнет светать.

Алена чувствовала, что ночь прошла напряжно для меня. Догадывалась по трофеям, с чем это было связано, однако ничего не спрашивала. В сумках нашли из ценного тонкий золотой браслет в виде змеи и немного золотых и серебряных монет. Браслет подарил Алене, монеты предложил разделить, когда до конца разберемся со стадом, а всё остальное отдал готам и скифам. В постели набросился на жену, будто после годовой разлуки. Кончу, отдохну немного и опять лезу на нее. Запах крови врага – самый лучший афродизиак. Алена быстро взяла свое, а дальше только помогала мне и поглаживала рукой, будто успокаивала. Ее поглаживание я потом чувствовал и сквозь сон. Хорошая жена впитывает твою слабость, чтобы стать женственнее и сделать тебя мужественнее.

Проснулся я за миг до того, как в дверь каюты постучал Пифодот. Наверное, услышал его шаги. Я целый месяц бился, пока не приучил их не входить в каюту без стука и приглашения. Не знали они такой процедуры в принципе.

– Иду, – откликнулся я.

На баке уже звенела ключами Валя, открывая кладовку. Я повесил на нее замок, чтобы вино не исчезало. По берегу бродило несколько овец и коз. Бухточку закрывал мыс, не видно было, есть ди и там скот, но я не сомневался, что кого-нибудь найдем.

Быстро взбив мыло в стаканчике, побрился. Не могу ничего делать, пока не побреюсь. Чувствую себя не в форме, будто еще не проснулся. Команда в это время завтракала холодным вареным мясом забитого вчера бычка, запивая вином, разведенным водой. На одну часть вина две части воды – так принято у херсонских греков, а может, и у остальных тоже. Валя и передо мной поставила глиняную тарелку с кусками мяса и лепешкой и чашу с вином. Остальные ели из общей большой миски. Что интересно – странной считали именно мою привычку есть из отдельной посуды. В том числе и Алена. Выйдя из каюты, она первым делом взяла кусок мяса из моей тарелки и, жуя на ходу, пошла к Вале. Но не помогать. И не потому, что вняла моему указанию вести себя, как жена хозяина. Просто Валя не подпускает ее к печке. И правильно делает, потому что готовит намного лучше.

– Геродор, Пифодот и Агафон остаются на борту, принимают скот; Семен и Хисарн – в шлюпке; Скилур, Палак, Ваня и Толя ловят и проводят овец и коз; мы с Гунимундом – в дозоре, – распределил я обязанности и напомнил: – Всем надеть шлемы и кольчуги и взять оружие.

Мы с Гунимундом поднялись по склону, пересекли основание мыса и заглянули в бухточку. Засады там не было, а вот скот пасся на склонах. Я махнул скифам и молодым росам, которые ждали у шлюпки, что можно начинать отлов домашних парнокопытных. Мы сели на вершине бугра, откуда открывался отличный обзор местности, положили рядом арбалеты. Солнце вставало позади нас, потихоньку нагревало спины. Значит, к обеду будет жарковато.

– Почему ты ушел из армии? – спросил я гота, чтобы завязать разговор.

Он начал отвечать после паузы:

– Скучно там. Ни с кем не воевали, добычи никакой, зарплату задерживали иногда на полгода. И командир был никакой.

– Зато получил бы участок земли, – сказал я.

– Я – старший сын, получил бы надел отца, но отказался в пользу второго брата. Землю пахать – это не мое, – рассказал он.

– Рожденный биться пахать не будет, – перефразировал я Горького.

– Всадники, – спокойно, точно продолжал разговор, произнес Гунимунд.

– Какие всадники? – не понял я.

– Скачут в нашу сторону, – гот показал рукой направление на всадников.

Это был отряд человек в двадцать. Скакали они не совсем в нашу сторону, а к стоянке пастухов. Там уже кружило воронье, так что найдут быстро. А мои ребята поймали только по одной овце.

– Как думаешь, выйдут на нас по следу? – спросил я гота.