История древней Ассирии - Давид Садаев

Важное значение имели донесения военачальников о передвижениях войск, о покорении городов и областей, о судьбах плененных врагов; обращения о подвозе оружия и продовольствия; сообщения о потерях в своей армии и в армии врагов. К ассирийской эпистолярной литературе можно отнести многочисленные донесения, запросы, поручения и предложения, касающиеся государственных, общественных и частных зданий и сооружений, строительства храмов, городских ворот, колоннад, плотин и каналов.

Многочисленные письма были посвящены частной жизни, быту и религиозному мировоззрению высокопоставленных лиц. Обсуждался в них даже порядок празднования Нового года или других торжеств.

Именно из этих писем нам стало известно о перевозке огромных крылатых быков с гор, где они изготовлялись, о чем уже сообщалось выше. Речь здесь часто идет и о личных повседневных делах. Например, о болезнях и методах их лечения. В одном письме царю, страдающему болезнью уха, обещают прислать отличного врача. В другом приглашают доктора посетить тяжелобольного вавилонского жреца; в третьем сообщают о медицинской помощи одной придворной даме, «не принимающей пищи».

Не остаются в стороне и вопросы общественного характера. Так, в одном письме автор дает обзор заседания большого собрания астрологов, а в другом сообщает о награждении благородного и честного человека, которому удалось вернуть похищенную каменщиком из храма бога Ашшура золотую пластинку.

Таким образом, тематика писем исключительно разнообразна. Сообщается о путешествиях придворных чинов, ритуале в царском дворце, о придворном этикете во времена траура и т. д. Наряду с этим встречаются письма совсем иного содержания, характеризующие придворные интриги и мелочную борьбу за чины и награды. Стоило царю назначить на высокие военные должности трех царедворцев, как тотчас поступал донос, что все трое известны как неисправимые пьяницы, что стоит им напиться, как

«каждый не будет в состоянии отвратить кинжала от того, кто попадется им под руки».

Автор этого доноса скромно воздерживается от каких-либо советов, ибо не осмеливается предвосхищать решения владыки и заканчивает письмо смиренным заявлением:

«Царь, мой господин может поступить, как ему угодно».

Очень важное место в библиотеке занимают грамматики, словари, школьные книги для упражнений в чтении по слогам. Дело в том, что ко времени основания библиотеки шумерский язык, на котором были написаны древние и священные книги, уже забыли. Помнили его только жрецы да писцы. Но изучать его нужно было, так как на шумерском, как на языке священном, были написаны и читались молитвы. Почти ко всем древним текстам давался перевод на ассирийский язык подстрочно или на параллельном столбце. Давались даже самые точные наставления по произношению в словарях или, чаще, в особых таблицах.

Перечисленные выше книги входили в так называемый классический отдел библиотеки. Другой отдел можно назвать «архивным». Здесь хранились разные документы, общественные и частные. Наряду с политическими трактатами, царскими указами, депешами, перечнями даней и податей, докладами царских наместников и военачальников и с ежедневными донесениями работников царских обсерваторий сюда входят бесчисленные частные документы: купчие крепости, удостоверенные по всем правилам, за подписями и печатями, на дома, земли, рабов – на всякую собственность; кредитные векселя, контракты и договоры всякого рода. Из частных документов самый замечательный – так называемое «Завещание» царя Синаххериба, по которому он передает на хранение некоторые ценные вещи, предназначенные своему любимому сыну, жрецам храма бога Набу.

Ассирийская «книга» – это плитки из обожженной глины разных размеров. Они редко встречаются в таком отлично сохранившемся виде, как в ниневийской библиотеке. Лэйярд так описал свои первые находки:

«Плитки были разной величины: которые побольше – плоские, длиною в 9 1/2 дюйма; которые поменьше – чуть-чуть выпуклые; иные не больше дюйма, с одной или двумя строками письма. Письмена почти на всех очень ясны и отчетливы, но иногда до того мелки, что не прочесть без увеличительного стекла».

Но то, что «не прочесть без увеличительного стекла», следует и писать с помощью такого же стекла. И действительно, археологи обнаружили линзы из хрусталя, а также инструменты, которые вдавливали в мягкую мокрую глину. Это маленький металлический стиль с треугольным концом. Если вдавить этот конец в глину, затем отдернуть, то непременно останется клинообразный след – направление же его определится поворотом руки, которая держит инструмент под разными углами. При этом плитка остается неподвижной. Исписав одну ее сторону, переходили на другую. Маленькую плитку держали между большим и средним пальцами левой руки, касаясь ими лишь узеньких торцов. Плитку побольше приходилось класть на стол. Если ее просто перевернуть, знаки на мягкой глине сотрутся, соприкоснувшись с твердой поверхностью. Чтобы этого не допустить, было придумано простое средство: в глину втыкались палочки, на которых плитка стояла, как на ножках, во время письма, а также обжига в печи. Иногда на обожженную плитку с надписью накладывался слой сырой глины, и получалась точная копия текста. О подобном приеме, повторявшемся иногда несколько раз, можно говорить как о предшествующем книгопечатанию. Это произошло в условиях образования ассирийской мировой монархии, когда приказы царя на трех языках приходилось размножать и рассылать многочисленным ассирийским наместникам, вассалам и покоренным государствам.

Ассирийские писцы пользовались личными печатями, о которых также можно говорить как о зачатках печатания. Они вырезали их на глиняной плитке и затем размножали на сырых глиняных табличках, получая таким образом нужное число копий.

Часто бывало и так, что несколько плиток одной величины и одного формата становились частью целой серии; в этом случае каждую из них тщательно нумеровали и помечали. Так, например, поэма о Гильгамеше написана на 12 больших плитках, из которых каждая составляет отдельную главу или песнь. Сохранилось сочинение о сотворении мира на семи таблицах. Первая из них начинается словами: «Когда наверху бог Ану („энума элиш“) и…», которые образовали заглавие для всей серии. На каждой плитке стоит отметка: «первая, вторая, третья» и начальные строки: «Когда наверху бог Ану и…» Чтобы не возникли трудности при чтении, последняя строка предыдущей плитки повторяется в начале следующей – точно так, как в наших старинных книгах два-три слова в конце страницы повторяются в начале последующей.

Наряду с библиотекой Ашшурбанапала источниками сведений о вавилонской литературе являются также такие ассирийские библиотеки, как храмовая в г. Ашшуре (XIII-XII вв. до н. э.) и библиотека из г. Харрана (VIII в. до н. э.).

Клинописные тексты были, однако, обнаружены не только в составе библиотек и не только на обожженном кирпиче.

В самом сокровенном тайнике хорсабадского дворца Дур-Шаррукин был найден большой каменный ящик с несколькими исписанными плитами из разного материала. Здесь находились золотая, серебряная, медная, свинцовая, оловянная и алебастровая таблички. Седьмая надпись сохранилась на самом ящике. К несчастью, наиболее значительная часть этой замечательной находки, отправленная на судне вниз по Тигру вместе с другой коллекцией, затонула. Уцелели только золотая, серебряная, медная и оловянная таблички; надписи на них прочли и перевели. Все они почти в одних и тех же словах говорят об одном событии: основании и сооружении нового дворца и города царем-завоевателем Саргоном II.

Три надписи кончаются просьбой к будущим царям, преемникам Саргона, чтобы они содержали дворец в лучшем виде, производя необходимый ремонт. В то же время Саргон II угрожал:

«Кто изменит дело рук моих, разрушит мои строения, сломит стены, мною воздвигнутые, того имя и семя Ашшур, Нинурта, Адад и обитающие здесь великие боги да вырвут из земли и да оставят его самого сидеть связанным у ног врага его!»

Все надписи большей частью кончаются такого рода заклинаниями.

Дворцы в те времена имели одно назначение, которого они в наше время больше не имеют. Дворец был не только «чертогом царского величия», как гласят надписи, он был в то же время и книгой, которую каждый правитель начинал при воцарении своем и в которую он вносил все, свершившееся в его царствование.

В число литературных памятников входят также коммерческие надписи и договора. В них речь идет об уровне ремесла и торговли, о путях сообщения и юридических отношениях в Ассирии. Договора скреплялись печатями. Еще Геродот отмечал, что почти у каждого жителя Ассирии и Вавилона имелась личная печать. Много таких печатей цилиндрической формы с изображениями и клинописными текстами можно увидеть в Государственном Эрмитаже в Ленинграде и в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве. Только беднейшее население не имело печатей, а в тех случаях, когда беднякам приходилось выступать в роли свидетелей, вместо печати они выдавливали отпечатки своих ногтей в мягкой глине. При этом писец, оформлявший документы, делал в конце их отметку: