Взгляд на Россию из Китая - Юрий Галенович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это – типичный пример многократно повторяемого в КПК и в КНР тезиса о даре необычайного предвидения Мао Цзэдуна. И сегодня партийная пропаганда в Китае стремится по-прежнему внушать людям мысль о сверхчеловеческих способностях Мао Цзэдуна – ведь он за 30 лет «предвидел» события 1990-х гг. в нашей стране! Но главное для современных китайских пропагандистов – осудить крах КПСС и распад СССР. И при этом прозрачно намекнуть, что вот люди, которых когда-то «обманом заманили» в СССР, теперь якобы ринулись из России обратно в Китай.
Главный вывод составителей цитируемой книги состоит в том, что массовый исход беженцев из КНР в СССР в 1962 г. явился тем «бикфордовым шнуром», из-за которого частичная напряженность на китайско-советской границе превратилась в цепь острых столкновений и конфликтов по всей линии границы.
Здесь ложь нагромождена на ложь. Наша сторона никогда не создавала напряженность на границе, наша сторона никогда не действовала через сеть своих агентов на территории Китая в те годы, о которых идет речь. Наша сторона никогда не подстрекала людей из Синьцзяна бежать через границу в СССР. Напряженность на границе создавал намеренно своими действиями Мао Цзэдун. Вплоть до событий на Даманском в нашей стране и простые граждане, и руководители и думать не могли о возможности применения армией Мао Цзэдуна огнестрельного оружия против нас на границе. В СССР никогда и мысли не было о войне с Китаем, с КНР, с КПК, и мы оказались неподготовленными к нападению на нас на острове Даманском в 1969 г.
Близкие к Мао Цзэдуну работники его внешнеполитического ведомства (в частности, в свое время известный дипломат У Сюцюань в своих воспоминаниях) сначала утверждали, что даже и первое десятилетие советско-китайских отношений (СССР и КНР, 1949–1959 гг.) было временем «сотрудничества и борьбы», а затем, как это следует из обсуждаемой книги, якобы начался период затяжной необъявленной «своеобразной войны» по всей линии границы, которую наша страна вела против Китая.
И так продолжалось, по крайней мере, до смерти Мао Цзэдуна…
Свой вклад в такую трактовку истории наших отношений внес и Дэн Сяопин, последователь Мао Цзедуна. Он в свое время объединил все периоды наших двусторонних отношений в один – период якобы неравноправного отношения нашей страны к Китаю, к китайцам как нации.
Вот в чем, как нам представляется, вред таких пропагандистских построений. Они возникли по велению Мао Цзэдуна и отражая его замыслы и политику. Их продолжил Дэн Сяопин. Сегодня это делают последователи и приверженцы замыслов и политики Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина, в частности те, кто принял решение о составлении и распространении в Китае рассматриваемой нами книги.
Не могу не отметить еще одно обстоятельство. На мой взгляд, в обсуждаемой нами китайской книге изложена, по существу, та же враждебная позиция, на которой стояла официальная делегация Китайской Народной Республики во время советско-китайских консультаций и переговоров в 1964 и 1969 гг. Подробнее об этом см.: Ю. М. Галенович «Россия и Китай в XX веке: граница». М., Изограф, 2001.
* * *В книге утверждается, что Советский Союз «испугался китайской атомной бомбы». Так вводится мысль об атомном противостоянии наших двух стран, а также о том, что обладание атомной бомбой якобы позволило Мао Цзэдуну и его приверженцам воздействовать страхом на нашу страну, пугая ее бомбой.
Обстановка в конце 1950-х гг. и вплоть до конца 1964 г. охарактеризована здесь следующим образом: «СССР внезапно прекратил любую помощь Китаю. Особенно это коснулось поставок нефти. В городах автобусам пришлось двигаться с баллонами газа на крышах. Военно-морским и военно-воздушным силам КНР из-за отсутствия топлива пришлось прекратить патрулирование на море и в воздухе…
Но накануне празднования десятой годовщины КНР (1959 г. —Ю. Г.) началась работа нефтяных месторождений в Дацине. А через четыре года, оказавшись в безвыходном положении в результате успешного взрыва китайской атомной бомбы, министр обороны СССР (Р. Я. Малиновский. – Ю. Г.) сказал маршалу Хэ Луну: „Мы сбросили Хрущева, а вы могли бы сбросить Мао Цзэдуна!“
Эти слова вызвали гнев маршала Хэ Луна…»
Таким образом, китайские авторы фактически датируют начало «необъявленной войны» СССР против Китая 1959 годом. И период «сотрудничества и борьбы» превращается здесь «без зазора» в якобы враждебные, по сути дела военные санкции нашей страны против КНР. Началом этих действий объявлен отъезд наших специалистов из КНР и прекращение поставок нефтепродуктов в Китай.
На самом же деле невыполнение китайской стороной своих обязательств вызывало ответные меры СССР в области внешней торговли. Эти меры явились следствием политики, которую Мао Цзэдун проводил в отношении нашей страны. Мао Цзэдун был крайне недоволен тем, что в 1950 г. договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР был подписан. (Следует напомнить, что после смерти Мао Цзэдуна продолжатель его курса Дэн Сяопин прекратил в 1979 г. действие договора о дружбе. Он настойчиво вел дело к изменению характера отношений между нашими странами и народами. Дэн Сяопин старался сначала добиться ликвидации даже тени союза между нами, а затем перевести отношения в состояние конфронтации и военного противостояния.)
Все это вписывалось в ту расстановку сил в мире, которой хотел бы добиться Мао Цзэдун. А именно: сделать Китай таким центром мировой политики, от которого зависели бы все государства, а сам Китай не зависел бы ни от кого. На определенном этапе это требовало, с точки зрения Мао Цзэдуна, перевода отношений с нашей страной из союзнических в конфронтационные, даже в отношения военного противостояния, чтобы на этой основе установить своеобразные партнерские и, при возможности, союзнические отношения с США. Речь идет о всемирной борьбе против нашей страны различными, в том числе политическими и экономическими методами, к чему прямо призывал уже после смерти Мао Цзэдуна продолжатель его политики Дэн Сяопин.
Выполняя свои замыслы, Мао Цзэдун добивался отъезда наших специалистов из Китая. Для них были созданы такие условия, в которых они не имели возможности выполнять свою работу, их также пытались насильно «воспитывать» в духе враждебности к собственной стране. В результате всего этого советским специалистам пришлось уехать из Китая. Мао Цзэдун представил это как безосновательно предпринятый нашей стороной шаг с целью создать блокаду Китая, заставить Китай подчиняться СССР. Сюда же относится обвинение в том, что СССР якобы намеренно лишил китайскую военную авиацию и военно-морской флот возможности использовать боевые машины, искусственно создав нехватку у них топлива.
Вернемся к заявлению китайских авторов о том, что смещение Н. С. Хрущева с поста руководителя КПСС и СССР произошло «в безвыходном положении», в котором наша страна оказалась после успешного испытания в Китае атомной бомбы.
СССР не был «в безвыходном положении», уж во всяком случае в части наших отношений с Китаем. Смещение Н. С. Хрущева было вызвано внутренними причинами. А обращаясь к китайской стороне с «предложением» сместить Мао Цзэдуна, министр обороны СССР маршал Р. Я. Малиновский преследовал, вероятно, две цели: предложить в качестве основы для налаживания отношений совместную критику Н. С. Хрущева и его политики в отношении Китая и подкрепить известный тезис о том, что трудности в двусторонних отношениях вызваны разногласиями только прежних первых руководителей СССР и КНР.
Возможно и иное объяснение. Маршал Малиновский в 1945–1946 гг. командовал советскими войсками, находившимися тогда в Северо-Восточном Китае после разгрома ими японской Квантунской армии. У него был свой опыт общения, работы, боевого братства с китайскими военными и политиками. После снятия Хрущева с высших должностей в партии и государстве руководителям СССР, в том числе министру обороны Малиновскому, представлялось, что создаются новые условия для нормализации советско-китайских отношений.
Однако после приезда в Москву делегации во главе с Чжоу Эньлаем выяснилось, что китайской стороне, а точнее Мао Цзэдуну, этого мало. Чжоу Эньлай приехал с предложениями к руководителям нашей страны осудить весь прежний курс в отношении Мао Цзэдуна, отказаться от соответствующих решений съездов КПСС. Это значило бы – признать полную правоту Мао Цзэдуна в его враждебном отношении к СССР, т. е. «потерять лицо» и в своей стране, и перед всем миром. Так что маршал Малиновский мог просто-напросто напомнить китайской стороне, что в двусторонних отношениях лучше соблюдать принцип равноправия.
Кстати, китайский переводчик обмена репликами между маршалами Р. Я. Малиновским и Хэ Луном рассказывал мне, что Малиновский сказал также про Мао Цзэдуна: «много напортачил». Я думаю, что он имел в виду печальные для китайского народа последствия политики «великого скачка» и «народных коммун».
