Колхоз. Назад в СССР 3 - Павел Барчук

даже самому себе, но за все время ни разу не мелькнуло мысли, будто с ним что-то было не так. Не ощущал я этого. Даже те случаи, которые происходили, например, наша драка с Андрюхой, это мои эмоции. Мои! Дениса Никонова. Милославский, на самом деле, больше был избалованным маменькиным сынком. Охреневшим, да. Возомнившим себя черт знает кем, однозначно. Но Жорик не псих. Уверен в этом на сто процентов. Я словно очень, очень, отдаленно чувствую его натуру. Так, что ли, можно сказать.

Просто во многом мы совпали. Я тоже далеко не пионер, не одуванчик. Был, по крайней мере, на момент нашего с ним объединения. Однако… Покалечить Жорик никого не мог. При том, что многие черты характера у нас с ним схожи, он — трус. Стремно данный факт признавать, но так и есть. Понял это в те моменты, когда была велика вероятность мордобоя. Мое сознание привычно требовало крови и доказать, кто тут главный, а Милославский, будто где-то на самом краю восприятия, пытался этого избежать. И сейчас мне рассказывают про какого-то типа́, искалеченного Жориком? Про приступы агрессии? Даже не смешно.

— Дядь Вить…— Я хотел сказать все это Виктору, честно и откровенно.

Не про Дениса Никонова, конечно. А то вообще за сумасшедшего примут. Тогда точно хрен отмажешься от психушки. Про мамочкину хитрожопость хотел ему пояснить. Про то, что все это она специально устроила ради возможности жить в его доме некоторое время. Уж не знаю, в чем главная фишка ее плана. Почему ей нужно находиться рядом. Но смысл в таком поведении точно есть. Ещё вон братика притащила.

— Не надо, Жорик…— Дядька шагнул ближе и крепко меня обнял. — Это ради твоего блага. Побудете вместе. Здесь именно. На природе, на свежем воздухе. Врач сказал, должно пойти на пользу. Это доктор посоветовал отправить тебя сюда, к корням, к родной земле. Ты, конечно, всю жизнь провел в Москве, но кровь не водица… И видишь, за время, пока здесь, ни одного срыва. Ты прости, Жорик…Я же не знал. С ремнем за тобой…

Виктор несколько раз хлопнул меня по спине, а потом, наконец, ослабил свою медвежью хватку и отодвинулся. Рядом сопела носом тетка. Походу, она собиралась заплакать. Твою мать…

— Да, Жорик…Все для твоего блага. Погостит у нас Светка. Ничего страшного. Потерпим. Главное, чтоб с пользой. — Настя, не выдержав, зарыдала и бросилась мне на шею.

Ну, все. Мандец. Обработала их мамаша полностью. Хрен они теперь поверят, будто это ее выдумка и она их просто-напросто использовала. Сейчас точно бесполезно говорить. Ничего не изменю в ситуации. Начну упираться, только подтвержу слова Милославской и этого ублюдочного доктора. Покажу, как раз, агрессию. Нет. Надо успокоиться. Выждать.

— Ну, ладно…— Я в ответ тоже обнял тётку, попутно осторожно отцепив ее руки от своей шеи, пока не задушила в порыве эмоций.

Чего рыдать-то? Даже интересно, каких ужасов им нарассказывали Светланочка Сергеевна и добрый доктор Айболит?

— Отлично. Давайте пить чай. — Радостно сообщил Виктор.

Ему явно полегчало. Подобные душевные разговоры дядьку сильно нервировали. Не особо он склонен к столь откровенному выражению эмоций.

Виктор снова неуклюже хлопнул меня по плечу, а затем пошел обратно к столу. Тетка, всхлипывая, засеменила следом. Светланочка Сергеевна тоже прекратила изображать статую. Хотя, перед тем, как она развернулась и двинулась в сторону семейного междусобойчика, я успел заметить ее насмешливый взгляд. Вот сука…Реально позавидуешь тому, насколько циничной она может быть. И это при том, что Милославская понятия не имеет, сыночка давным-давно нет. Осталась только его оболочка. Интересно, если бы она узнала об этом, как долго бы я прожил? Чисто технически, да, Жорик ее ребенок. Но по факту, я ей — чужой, посторонний человек.

— Вот сейчас ни хрена не понял …— Тихо выдал Переросток, который стоял рядом. Братец пребывал в состоянии полного офигевания. — Батя с мамкой с ума сошли?

— Не ссы. Позже объясню. Спать на сеновал пойдем. Переговорить требуется. Пока просто молчи, Андрюх. Пей, вон, чай.

И это не было пустыми словами. Хрен его знает, что мутит наша с Жориком маман. Ясно понимаю лишь одно, выйдет из этого полное дерьмо. Для меня, естественно. Значит, соратники в этой борьбе нужны, кровь из носа. На дядьку и тётку пока никакой надежды. Обработали их нормально. А дальше, посмотрим. Но сейчас, в эту именно минуту, рассчитывать могу лишь на Андрюху и Машку. Сестрица, кстати, удивила. Серьезно. Она глазами готова госпожу Милославскую разорвать. Почему-то, несмотря на юный возраст, не повелась на мамочкины игры. Машка сейчас в моих глазах выросла на две головы. Вот тебе и хохотунья-веселушка. А шарит больше некоторых.

Родственники расселись обратно и теперь ждали нас с братцем. Пришлось топать к столу. С одной стороны расположились Виктор, госпожа Милославская и Настя. С другой — Семён.

— Двинься! — Я пхнул младшенького в бок.

Тот недовольно фыркнул, но послушался. Хотя, в отличие от маман, у Семена на лице были написаны искренние, настоящие чувства. Если вспомнить мою первую реакцию на деревню, вполне понимаю, пацана сейчас конкретно колбасит. Он жил в Москве, в шикарных условиях, а тут — Зеленухи. Но, походу, Светланочке Сергеевне, для достоверности, нужен был и второй сын. Вот, типа, вся семья старается помочь придурошному Жорику. Ну, ну…

— Ох ты ж мляха растудыт…

На фоне коллективной драмы, никто не заметил, как открылась калитка и во дворе обозначилась Ольга Ивановна.

— А я думала, показалось. Когда машина приехала. Нет, не показалось. — Соседка подошла ближе, сложила руки на груди и уставилась на Милославскую.

— Ты чего приперлась? А? Звал кто?

— И я Вам рада, Ольга Ивановна…— Светланочка Сергеевна мило улыбнулась.

— Ты не манди! Ясно? Рада она! От твоей радости у меня гастрит открылся. Зачем приперлась, спрашиваю? Виктор! Что за дела? Ты почему эту змеюку в дом пустил. За стол посадил. Потчуешь.

Я посмотрел на соседку с уважением. В некотором роде, в этот момент даже ее полюбил всей душой. Хоть кто-то говорит правду.

— Ольга… давай отойдем. — Настя опять вылезла из-за стола и потянула соседку за собой к дальнему углу двора. Чаепитие явно не задалось.

Тетке так и пришлось толкать Ольгу Ивановну вперёд, потом что та упорно таращилась на госпожу Милославскую, постоянно оглядываясь в ее сторону. Пенсионерка, с которой у меня было столько стычек, которая издевалась над городским пацаном, сейчас оказалась наиближайшим товарищем и