Сын Авонара - Кэрол Берг

— Если бы ты не был женат, ты уничтожил бы эти предметы?

Он бросил на меня короткий взгляд.

— Разумеется. Риск… — Но румянец на его щеках выдал его.

— Как ты смеешь использовать меня для оправдания трусости? Я не припоминаю, чтобы ты обещал мне какую-то безопасность, беря меня в жены. И я не помню, чтобы требовала от тебя отказаться от твоей жизни, твоей истории, от всего того, что делает тебя тобой. Кроме того, — я взяла его за подбородок и заставила поднять голову, — это предметы из королевской сокровищницы, и негоже Хранителю уничтожать то, что вверено его заботам.

— Ах, Сейри. — В подвале, кажется, сделалось светлее, так он обрадовался. — Мне потребуется время, чтобы расшифровать все. Я подумал, что неплохо бы сначала переписать текст. Тогда я смогу вернуть книгу сюда и работать над переводом в свободное время.

— Не вижу проблем, господин Хранитель. Если я начну переписывать текст для тебя, тогда ты сможешь начать работу над переводом раньше, чем я закончу копировать, если пожелаешь, то хоть сегодня вечером.

Остаток лета я редко бывала в хранилище. Я не только переписывала текст с ветхих страниц на плотную бумагу, но и делала отдельные заметки об употреблении слов и словосочетаний, которые появлялись наиболее часто. Кейрон во время работы над текстом пояснял мне смысл слов, и я постепенно составляла словарь, содержащий не только слова, но и знаки. Еще ни одна работа не приносила мне такой радости.

Целитель часто писал знаками, многие из них обозначали таланты или ритуалы дж'эттаннов. Кейрон рассказал мне, что во времена этого Целителя на дверях домов обычно рисовали знак, символизирующий род деятельности его хозяина: кинжал для Целителя, лиру для Певца, уздечку для Коновода и так далее.

— Если бы мой отец жил в те времена, у него был бы свой знак Рассказчика, вроде вот этого. — Кейрон сидел за столом в библиотеке, на полях своего перевода он начертил прямоугольник с двумя изогнутыми линиями внутри и стилизованным цветком в каждой из трех частей, образованных линиями. — Это знак правителя. Кристоф наследовал и этот талант и должность от отца…

Я стояла у него за плечом и склонилась ниже, чтобы рассмотреть картинку.

— Но ты же старше. Почему же наследник — твой брат?

— Наши старейшины умели определять, в ком живет этот дар. Наверное, они увидели, что я не подхожу на роль правителя. Кристофа должны были официально объявить наследником отца в день его двадцатилетия: той осенью, когда погиб Авонар. Я собирался приехать на эту церемонию. Если бы лейране напали двумя месяцами позже, я был бы в Авонаре вместе со всеми остальными.

Я заставила его поднять на меня глаза.

— Но тебя не было, за что я каждый час благодарю судьбу. Тебя это тревожит? Ты ощущаешь вину за то, что тебя там не было?

Он улыбнулся.

— Нет. Это было бы не очень по-дж'эттаннски, правда? Таким оказался Путь, начертанный для нас, мы избегали столкновения с лейранами, пока это было возможно. Но я скучаю по всем ним, и мне очень бы хотелось, чтобы они познакомились с тобой. Все, кроме Кристофа.

— Почему кроме него?

— Ну… он гораздо ближе тебе по возрасту, чем я, и еще он красивее и обаятельнее.

— Этого не может быть.

— Все девушки Авонара были в него влюблены.

— Неужели они не разглядели достоинств старшего брата? — Я вынула карандаш из его пальцев и бросила на стол, завинтила крышку чернильницы и потянула Кейрона из кресла.

— Скажем так, мне повезло познакомиться с тобой прежде, чем ты узнала о моем настоящем призвании. Целители редко женятся. Хотя, кажется, ты способна опровергнуть все доводы здравого смысла.

Его снова снедало беспокойство. По беззаботному смеху я поняла, что он еще не ощущает этого, но тело его горело, и когда я обвила руками его шею, то почувствовала, как быстро колотится его сердце. Я прикрыла глаза, взяла его руки и закрылась ими, словно щитом.

13

Третий год правления короля Эварда

Незадолго до того, как мне исполнилось двадцать четыре, король и королева Лейрана произвели на свет дочку, принцессу Роксану, а я закончила копирование дневника Целителя. Я переписала каждое слово, в точности перерисовала каждый знак и каждую схему. Кейрон вернул книгу в деревянную коробку и спрятал сундук под грудой ковров, помеченных номерами, которые не были внесены в картотеку Расина. Перевод шел хорошо. Кейрон сумел разгадать достаточно слов, чтобы уловить смысл, а я старательно записывала каждое новое расшифрованное слово в словарик. Мы привыкли думать о древнем Целителе, которого прозвали Автором, как о знакомом, таком же реальном, как Мартин или Тенни.

Автор жил приблизительно четыреста пятьдесят лет назад, перед самым Освобождением, когда Лейраном правили дж'эттанне: «нечестивое порабощение», так называли этот период лейранские историки. Он бродил по дорогам Лейрана и Валлеора, неся свой дар из деревни в деревню, растрачивая силу, пока она не иссякла. Даже в те времена дар Целителя встречался нечасто, и нужда в подобных умениях обычно превосходила возможности Автора.

Кейрон объяснил, что для лечения Мартина, для проведения кровавого обряда, возвращающего человека из объятий смерти, потребовалась вся сила магии, которую он только мог отдавать в течение продолжительного времени. Лечение иных болезней проходило легче, так как не требовалось возвращать жизнь. Силы Целителя имели свойство накапливаться. Многие Целители даже не брались лечить мелкие травмы и хвори, приберегая силу для более серьезных случаев, в опасении, что их способности восстанавливаются слишком медленно.

Автор был не из них. Он принимал всех просителей до тех пор, пока мог хоть что-нибудь сделать. Однажды ночью его собственный ребенок проснулся, охваченный жестокой лихорадкой. Автор в тот день истратил все свои силы, у него не осталось ничего, чтобы вылечить девочку, и его маленькая дочка погибла. Он писал о своем глубоком горе, но не изменил своим принципам.

Я была ошеломлена.

— Тупоголовый упрямец! Почему он не сделал выводов? Он должен был оставлять хоть что-нибудь для своих детей. Наверное, он был холоден, как лед.

— Вовсе нет, — возразил Кейрон. — Почитай, как он пишет о своих детях. Он очень печется о них. Но это для него не повод что-то менять. Когда ты делишься своим даром, ты не можешь придержать часть. Либо ты, либо другие. Середины не бывает. Магия, целительство — это вовсе не сумасбродство или причуда, изменяющая течение жизни. Они — ее составляющие. Я смог излечить Кристофа, потому что его время умирать еще не настало, то же самое и с Мартином. Если бы я истратил все на Мартина, а потом Тенни потребовалась бы моя помощь, я не смог бы сказать: «Ах, если бы только я не сделал этого…» Так недолго и с ума сойти.