Гвардия тревоги - Екатерина Мурашова

— Что же касательно ключа?

— Роберт действительно продиктовал мне набор цифр и букв, — качнул головой Дима. — Но, к сожалению, он диктовал так быстро и не позволил мне записать… Я просто не помню…

— Постарайся вспомнить, Дима. Поверь, это в твоих же интересах. Я готов дать тебе время, оно пока есть. Но как только в наших руках окажется замок, в который нужно вставить хранящийся в твоей памяти ключ… Тогда времени уже не будет. Существуют фармакологические средства, которые позволят тебе вспомнить. Но мне не хотелось бы к ним прибегать, потому что это достаточно неприятно и рискованно… К тому же, чем дольше ты отсутствуешь, тем больше будут волноваться твои родные… Решай, Дима.

— Если я вспомню, я обязательно скажу, — подтвердил Дима. — Я постараюсь. Мне это не надо. Я все равно скоро в Америку уезжаю… А если я вспомню, вы меня сразу отпустите?

— Нет, не сразу, — отрицательно качнул головой Александр Петрович. — Видишь, я с тобой предельно откровенен. Мы отпустим тебя в тот самый момент, когда убедимся, что ключ подошел к замку. Сразу после этого тебя в той же шапочке отвезут к твоему дому и высадят на том же самом месте… Сейчас тебя проводят в помещение, где ты будешь ждать и вспоминать. Если вспомнишь, сразу стучи в дверь. Тебе что-нибудь нужно?.. Разумеется, ты понимаешь, что телефон мы тебе пока не вернем… Что-нибудь, кроме телефона?

— Да, я хотел бы посетить туалет, и, если можно, дайте мне, пожалуйста, стакан воды и кусок хлеба, — попросил Дима.

Александр Петрович удивленно поставил брови домиком, как делают большие овчарки. Потом сказал грустно и со значением:

— Это не игра, Дима. К моему сожалению…

Дима довольно похоже отзеркалил гримасу своего визави:

— Я не играю, Александр Петрович. Я хочу пить и проголодался. Конечно, я мог бы попросить у вас пирожное буше или бутерброд с икрой, но, согласитесь, это тоже было бы немного странно…

Александр Петрович улыбнулся.

— Ты прав, Дима. К тому же у тебя есть чувство юмора. С тобой приятно иметь дело. Не знаю, как насчет корочки хлеба, но что-нибудь поесть тебе непременно дадут.

— Спасибо большое. Только, пожалуйста, — из питья именно чистую воду. У меня аллергия на большинство современных напитков.

— Конечно, конечно…

В небольшой длинной комнате единственное окно было закрыто жалюзи, а перед ними еще и забито чем-то вроде наборного фанерного щита. Впрочем, под потолком горела трехрожковая люстра. Из мебели имелось два кресла, небольшой диван, стильный стеклянный столик на колесах, на крышке которого лежали журналы, и телевизор с DVD-проигрывателем.

Оглядевшись в комнате, Дима аккуратно сложил журналы стопкой и убрал их под низ столика. Сел на диван и включил телевизор. Нашел познавательную программу про морских обитателей, показ которой сопровождался громкой низкочастотной музыкой.

В двери повернулся ключ. С подносом вошел один из Диминых похитителей. На подносе стояла бутылка воды и блюдце, на котором лежала песочная полоска с джемом, бутерброд с копченой колбасой и три печенины.

— Вот, пацан, пожрать тебе сообразили, — сказал мужчина.

— Благодарю вас, — сказал Дима и указал на столик. — Поставьте сюда, пожалуйста… Спасибо еще раз. Вы очень любезны…

Мальчик дружелюбно улыбнулся.

— Ну… ты давай… что ли… — пробормотал похититель и вышел, не забыв, впрочем, запереть дверь на два оборота ключа.

После ухода мужчины Дима проворно вскочил с дивана и первым делом выпустил Голубя из-за пазухи. Голубь легко вспорхнул наверх жалюзи и принялся исступленно чистить помявшиеся перья. Дима тем временем налил в блюдце воды из бутылки, размочил одну из печенин и раскрошил кусок булки. Постучал согнутым пальцем по крышке стола. Съел оставшееся печенье и приступил к бутерброду. Голубь подозрительно наблюдал сверху за разворачивающимся действием. Наконец слетел вниз, на стол, и стал жадно пить. Потом принялся за печенье, искоса поглядывая при этом на Димину колбасу.

— Обойдешься! — наставительно сказал Дима. — Запомни: ты не гриф, а почтовый голубь. Голубь почтовый! Понял, безмозглая ты птица, загадившая антикварный рояль?

Покончив с бутербродом, Дима сделал погромче звук в телевизоре (там как раз водолаз в клетке прикармливал кусками мяса огромную акулу), достал из кармана блокнот и карандаш, которые захватил с собой, собираясь писать записку Кириллу. Подумав, нагнулся и вытянул из носка нитку с резинкой. Разложил все это на столике рядом с остатком трапезы, нащупал оставшиеся в кармане шило и отвертку, встал и подошел к окну.

От непривычных резких маневров Тимку укачало. В желудке собрался противный волосатый ком и просился наружу.

— Нормальная засада, — сообщил Вик. — Они пытаются нас за город выжать. Там на шоссе сделают враз. Да и брать там легче, шухеру меньше.

— Что будем делать? — повторил Вадим. — Надо решать.

— Где мы сейчас? — спросила Маша.

Ясно, что стрелять в городе никто не станет, но на всякий случай Вик велел детям пригнуться и лежать на сиденье. Тимка чувствовал, как пахнут шампунем Машины волосы. Если бы еще не тошнило…

— Московский, — ответил Вадим. — Гонят, сволочи, к Пулковским высотам. Здесь светофоры — «зеленая волна». Теперь уже не оторваться.

— Я знаю, что делать, — неожиданно выпрямляясь, сказала Маша. — Вик, сворачивай на Ленинский проспект и дальше налево, вдоль железки. Скорее! Там я скажу!

— Ну, засада! — покачал головой Вик и, скрежетнув тормозами и подрезав оранжевую «девятку», ушел на правую полосу.

— Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Диму.

— Добрый вечер. Димы нет, он вышел. Позвоните ему по мобильному телефону.

— Простите, я звонил много раз, он не отвечает. Скажите, пожалуйста, а куда он пошел и когда вернется? Честное слово, это очень важно… Александра Сергеевна… Меня зовут Кирилл, может быть, вы меня помните…

— Кирилл… Который увлекается разведением голубей?.. Это странно… Мне показалось, что Дима отправился именно на встречу с вами. Он взял с собой Голубя и сказал, что идет на голубятню…

— Дима пошел на голубятню?! Это точно?

— Я не знаю, насколько можно верить его словам… Но куда еще он мог взять птицу?

— Спасибо, спасибо большое! До свидания!

— Кирилл! Кирилл, подождите…

— Вон там, видишь сразу за поселком поле и в нем два длинных дома и еще два обычных. Видишь? — Маша указала направление рукой, как будто бы Вик мог видеть затылком.

— Вон те бараки?

— Это конюшни! — обиделась Маша. — Как доедем, сворачивай туда. Они точно проскочат мимо.

— Но мы же там завязнем! Там колея для трактора…

— Дина на «Ниве» ездит. А они?

— Они тем более завязнут, у них машина мощнее, но ниже, но я не понял…

— Проедешь, сколько сможешь, я выскочу, а ты разворачивайся и езжай обратно.

— А ты? — недоуменно спросил Вадим.

— Я с тобой! — сказал Тимка.

— Не надо, — улыбнулась Маша. — Я выкручусь, не бойтесь. Постарайтесь их чуть-чуть отвлечь, и все.

Если бы кто-нибудь ухитрился заснять на видео вечерний бег Кирилла Савенко по крышам, эти кадры смогли бы украсить любой боевик.

Внутри голубятни было уже почти темно. Лампочка не работала. Кирилл включил фонарик. Луч заметался по щелястым стенам. Голуби заволновались в клетках, издавая странные, уже ночные звуки. Диминого Голубя Кирилл увидел почти сразу. Он сидел на верху своей прежней клетки и чистил перья. В его неподвижных змеиных глазах отражался свет фонаря. Он не выглядел испуганным. Кирилл выключил фонарь и уверенно протянул руку.

Записку он нащупал почти сразу. Нитку пришлось перегрызать зубами, потому что ни ножниц, ни ножа не было под рукой. Сердце Голубя бешено колотилось прямо у глаз мальчика.

Спрятав записку в карман, Кирилл водворил Голубя в клетку, насыпал ему пшена и налил свежей воды.

— Отдыхай, — сказал он. — И гордись. Они все — просто так. А ты — почтовый голубь.

После этого Кирилл покинул голубятню. Но никуда не пошел, сел на краю крыши, едва ли не свесив вниз ноги, развернул записку и снова включил фонарь.

Прочитав написанное три раза, Кирилл опять убрал записку в карман, достал мобильный телефон и приложил ладонь к значку. Лицо мальчика исказила гримаса боли.

— Берт… черт побери все на свете… Берт! — прошептал он и принялся лихорадочно нажимать на кнопки.

Маша вбежала в помещение конюшни со стороны навозного дворика. Дина чистила скребницей Воронка и насвистывала сквозь зубы песню группы «Любэ».

— Дина! — крикнула Маша. — Кто-то есть под седлом?!

— Никого, — Дина пожала плечами, бросила скребок в кормушку и достала сигареты. — А что за спешка? Зорька, Мираж и Каренин в леваде…

— Дина, дай мне Каренина! — Маша умоляюще сложила руки. На сгибе правой руки висел пакет из магазина «Пятерочка». — Сейчас! Я могу без седла! Я потом все объясню! С ним ничего! А для меня вопрос жизни и смерти! Дина!