Америка. Чудеса здоровой пищи - Барбара Кингсолвер

— А вы попробуйте вот что сделать, — предложил Дэвид, — включите фары на секунду и тут же выключите, и так несколько раз.

То, что случилось после этого — ну просто чистый сюр. После нашей яркой вспышки поле почернело, а потом, как волна, миллион огоньков в унисон вспыхнули нам в ответ.

Ничего себе! Чтобы убедиться, что это не коллективная галлюцинация, мы проделали то же снова. И еще раз. До чего же забавно дурачить миллион безмозглых живых существ одновременно. После пяти-шести экспериментов светлячки, кажется, сообразили, что мы вовсе не их бог, или потеряли веру — так или иначе, они вернулись к своим миганиям.

— Фейерверк для сельских детишек, — хихикал довольный Дэвид.

Мы до полуночи просидели в темном дворе под вишней, обсуждая вопросы политики, религии и воспитания детей, говорили о будущем, о книгах, о творчестве. В свободное время Дэвид (мне трудно представить его в этой роли) — автор и издатель «Фермерского журнала», малотиражного периодического издания о рациональном сельском хозяйстве. Мы бы и дольше проговорили, да нельзя. Люди могут иногда захотеть поспать дольше обычного, но коровы встают всегда в одно и то же время.

Утром я проснулась в комнате на втором этаже: ветер задувал в высокие окна, солнечный свет омывал белые стены, и с дороги за окном доносилось цоканье конских копыт. Мне показалось, что я проснулась в другой стране, где-то вдали от громких звуков.

Лили отправилась в курятник собирать яйца, чувствуя себя совсем как дома. Мы съели несколько яиц на завтрак, вместе с поразительно вкусной фермерской овсянкой, подслащенной клубникой и сливками. В отеле, если бы такой завтрак подали в номер, он обошелся бы нам в двадцать долларов, ведь сделан целиком из свежих продуктов. Я сказала об этом Дэвиду и Элси — дескать, многие считают такой завтрак привилегией высших классов. Дэвид развеселился.

— Да уж, мы все время едим продукты высшего качества. Органическая овсянка из тех же закромов, из которых кормим своих лошадей.

Мы собрались в дорогу, пообещав, что обязательно приедем сюда снова, и от души надеясь, что наши друзья тоже побывают на ферме.

Что может быть проще: опрыскай поле химикатами, чтобы уничтожить насекомых или сорняки, увеличишь выход, снимешь щедрый урожай, получишь больше доходов. Тебя наверняка порадуют итоги текущего сезона. Но если говорить о долгосрочной перспективе, возникнут проблемы. Паразиты выработают свою защиту.

В пределах одного поля из-за применения пестицидов популяция насекомых немедленно уменьшится, но не исчезнет. В зависимости от плотности струи и угла распыления химиката, силы и направления ветра, близости края поля и так далее насекомые получат отраву в разных дозах. Получившие смертельную дозу, мигом погибнут.

Какие же насекомые останутся? Очевидно, те счастливцы, которые сумели спрятаться. А еще немногие из тех, кто по своей природе способен сопротивляться химикатам. Если их сопротивляемость генетическая, тогда это свойство усилится в следующем поколении. Со временем при постоянном опрыскивании возрастет та часть популяции, которой присуща генетическая способность противостоять. В итоге возникнет целая популяция, способная сопротивляться химикатам.

Это пример эволюции объективного мира: его может не оказаться в учебных пособиях, но в нашем стандартном сельском хозяйстве этот процесс идет вовсю. Более 500 видов насекомых и клещей уже научились сопротивляться ядохимикатам, прибавьте сюда еще более 150 видов вирусов и других растительных патогенных микроорганизмов. Более 270 наших недавно разработанных гербицидов теперь стали неэффективны при контроле роста некоторых сорняков. Около 300 видов сорняков способны противостоять вообще всем гербицидам. Уф-фф, и что теперь? «Ну и дела, — скажете вы. — И как же нам быть?»

Стандартным решением было нагнетание все большей дозы химикатов. В 1965 году фермеры США использовали 335 миллионов фунтов пестицидов.

В 1989-м — уже 806 миллионов фунтов. А еще менее чем через десятилетие — 985 миллионов. Эти три с половиной фунта химикатов на каждого жителя страны обходятся нам в 8 биллионов долларов. Мало того, 20 процентов этих одобренных к применению пестицидов являются канцерогенными.

А как чувствуют себя насекомые? Да просто прекрасно. В 1948 году, когда пестициды еще только внедряли, фермеры применяли их в количестве приблизительно 50 миллионов фунтов, и потери полевых культур составили около 7 процентов. Для сравнения, в 2000 году они применяли почти 1 биллион фунтов пестицидов. А потери урожая составили 13 процентов.

Биологи пришли к выводу, что стандартное сельское хозяйство занимается эволюционной гонкой вооружений и проигрывает ее. Как нам разрешить этот конфликт? Да просто прекратить эту гонку, приняв органическое сельское хозяйство, которое позволит популяциям насекомых-вредителей оставаться на наших полях в разумных пределах.

При слове «органический» я сразу вспоминаю все магазины здоровой пищи, которые посетила за долгие годы, и во всех них, кажется, стоял один и тот же аромат, не важно, как далеко они находятся друг от друга: сладкий запах почвы, насыпной пшеницы, свежих фруктов и пеньки. Догадываюсь, что это слово для разных людей имеет разный смысл. В применении к продуктам питания слово «органический» вначале описывало особую разновидность сельского хозяйства, но сейчас оно стало обозначать стиль жизни, в который входят и журналы, и марки одежды. И одновременно с ростом популярности этот термин потерял отчетливый смысл. Правда, например, что выпечка, «изготовленная с органическим порошком какао», не имеет осадка химических пестицидов или добавок в порошке шоколада, но это еще вовсе не гарантирует чистоты муки, молока, яиц и специй, без которых не обходится ни одна выпечка.

Почему нас должно беспокоить, какие ингредиенты входят в состав того или иного продукта и сколько из них органических? Дело тут не только в опасности канцерогенных радикалов. Органические продукты, в сущности, приносят нам больше питательной пользы за один бакс. Эти фрукты и овощи более «крутые», чем остальные, и именно потому, что им пришлось самим отбиваться от хищников. Растения живут трудной жизнью. Правда, им не надо бегать целый день в поисках еды или строить гнезда для выведения молодняка, но у них есть свои заботы. Невозможно спрятаться от хищника, если у тебя корни в земле, а листья требуют прямого контакта с солнечным светом. Растение пригвождено к одному месту и доступно для всех. Представьте себе такую картинку: беспомощная мать-растение соя, неспособная сказать слово или сдвинуться с места, в ужасе наблюдает, как отвратительный лесной сурок одного за другим отгрызает ее детей-бобы.