Балтийский эскорт - Николай Черкашин

Склеп вскрыли и обнаружили в воде труп Лозоходова. Затем извлекли и одежду Еремеева вместе с нетронутыми документами. Пистолет лейтенанта оказался почему-то в кармане лозоходовских шаровар. Нашли и четыре стреляные гильзы от дамского браунинга. Но куда исчез Еремеев? Увезли? Спрятали? Взяли живым? Но почему без одежды и документов?

На место происшествия прибыл майор Алешин. Приказал осушить склеп. Комендантский взвод выстроился в цепочку, и из рук пошли ведра с темной затхлой водой…

Орест был готов ко всему, только не к столь явной, обескураживающе скорой и полной удаче. Настораживало одно - зачем Вишну понадобилось подтверждать заведомую ложь? Ни о каком Хильмаре Лозовски Дита ему не рассказывала и рассказывать не могла. Впрочем, времени на догадки и размышления у Еремеева почти не было. Вишну сказал: «Проверим тебя, парень, в деле», - и велел долговязому Грюнбаху, не мешкая, приступить к обучению Жениха - кличку эту «вервольффюрер» придумал мгновенно - пользоваться подводным дыхательным прибором. Грюнбах весьма добросовестно отнесся к приказу шефа. Мало того, он заботливо подыскал новичку и новый свитер, и комбинезон по росту. Долговязый до винтика разобрал аппарат и стал объяснять, что к чему, так, словно за урок ему платили по сто марок. В этом старании Орест чувствовал нечто большее, чем желание подготовить для себя надежного напарника. Но почему Грюнбах так любезен к нему, пришельцу более чем подозрительному, оставалось для Еремеева непонятным. Он охотно изучал аппарат, который оказался вовсе не таким сложным, каким казался на первый взгляд: два баллончика, дыхательный мешок, оксилитовый патрон - поглотитель углекислоты - да шланг с загубником. Облачившись в прорезиненный гидрокостюм, Орест под присмотром своего учителя погрузился в каком-то затопленном подвале. В кромешной тьме вдруг вспыхнул желтый шар подводного фонаря. Грюнбах приблизил свою маску почти вплотную к маске Жениха и, осветив лицо, внимательно следил за выражением глаз новичка. Он взял еремеевскую ладонь в свою и повел его в глубину… У Ореста закололо в ушах, но он уже знал, как надо продувать барабанные перепонки. Дыхательный прибор работал хорошо: костюм воду не пропускал, и Орест чувствовал себя под водой все увереннее и увереннее.

Вишну остался очень доволен первыми шагами нового «вервольфа».

В штабном боксе он достал фляжку с коньяком, наполнил алюминиевые стаканчики:

-За отважного парня Хильмара Лозовски!

-Кажется, фрейлейн Хайнрот сделала неплохой выбор! - поддакнул шефу Г.рюнбах. Только человек с заячьей губой смотрел на «польского фольксдойче» исподлобья.

-Не слишком ли торопишься, Ульрих? - хмуро заметил он. - Дай парню освоиться, подучиться…

Корветтенкапитан усмехнулся.

-Вспомни, как учили меня, Георг… Бросили, как щенка, в воду - выплывай сам… Уверяю тебя - это лучший метод… И потом, ждать нельзя. Уровень воды в штольне быстро понижается.

Тот, кого назвали Георгом, немигающе уставился на Грюнбаха.

-Что скажешь ты? Тебе с ним идти…

Грюнбах, как показалось Оресту, пожал плечами довольно беспечно:

-Это не самое трудное, что мне приходилось делать… Хильмар неплохо держится под водой… К тому же у него довольно простая задача - страховка. Думаю, надо спешить.

Человек с заячьей губой нехотя развернул план-чертеж.

-В инструментальный цех попадаете через затопленный перегонный тоннель. Проходите цех, выходите под штольню. Дальше снова перегонный тоннель. Плывете вдоль рельсов узкоколейки. Это ориентир. Через двести метров - кессонный тамбур с водонепроницаемой дверью. Если удастся открыть - откройте. Нет - закладывайте взрывчатку… Пусть откачивают Балтийское море.

Высосав по банке сгущенного молока и закусив тонизирующим шоколадом «Кола», Грюнбах и Лозовски натянули гидрокомбинезоны. Фон Герн внимательно осмотрел дыхательные аппараты, помог прикрепить к грузовому поясу Грюнбаха мину в черной алюминиевой оболочке. Он шагал впереди с фонарем и перевешенным на грудь автоматом. За ним ступали гуськом оба диверсанта. Орест нес две пары ласт. Маленькую колонну замыкал по-прежнему всем недовольный человек с заячьей губой.

Под ногами захлюпала вода. Остановились. Надели ласты. Еремеев огляделся, насколько позволял тускловатый свет аккумуляторного фонаря. Они находились в залитой водой по щиколотку бетонной коробке. Сделав шаг, Орест оступился и почувствовал под ластами ступеньки, круто уходящие вниз. В эту минуту он забыл обо всем - кто он и откуда. Все прошлые невзгоды, опасности и страхи показались сущими пустяками.

«А может, отказаться? Запротестовать, сделать вид, что струсил? - не спешил опускать на лицо маску Еремеев. И тут же про себя усмехнулся: - Зачем делать вид, когда и так все очень натурально получается… Ведь струсил же!»

Вдруг вспомнился отец в тот последний раз, когда они сидели с ним в командирской рубке дота «Истра»: спокойный, перетянутый ремнями, чуть грустный… Как бы он сейчас на него посмотрел, когда сын стушевался перед главным своим боем - под землей и под водой.

- Помогай вам Бог! - шлепнул сразу обоих по резиновым плечам корветтенкапитан.

Грюнбах включил «лихтвассер»[17] и осторожно пошел по ступенькам, погружаясь по колени, по пояс, по грудь, по плечи… Орест ступал за ним, с трудом нащупывая ластами узенькие ступеньки. У самой стены голова ведущего скрылась в воде, и зыбкое пятно фонарного света пошло вниз, вниз, вниз… Еремеев нырнул, не видя ничего, кроме манящего сгустка света: выставил руки, заработал ластами. Грюнбах держал фонарь так, чтобы ведомый мог различить в полу квадратный лаз. Убедившись, что напарник понял, куда идти дальше, он проскользнул в проем, взметнув ластами муть стоячей воды. Орест последовал за ним.

Манжеты гидрокостюма оказались великоватыми, и рукава свитера стали намокать. Промозглый холод подбирался к плечам. Еремеев энергичнее заработал руками. Если сведет судорога, тогда конец всему…

…Грюнбах вплыл, наконец, в тоннель узкоколейки и осветил завалившийся на бок пневмовоз, чтобы ведомый не врезался ненароком в груду металла. Между баллонами локомотива и тюбингами путевой стенки оставался просвет, через который можно было довольно свободно обойти препятствие. Вода здесь отстоялась, так что свет фонаря лучился далеко вперед, выхватывая из мрака конус подводного пространства. Пробираясь мимо пневмовоза, Орест заметил на рифленой подножке увесистый болт. Он подобрал его, зажал в кулаке и ринулся изо всех сил вдогонку за Грюнбахом…

ЭНДШПИЛЬ

Ульрих фон Герн был умен, знал это, но никогда не доверялся своему уму всецело и потому был опасен вдвойне. Он хорошо играл в шахматы, однако не соглашался с теми, кто уподоблял жизнь шахматной игре. Хороши шахматы, если черный слон в один неожиданный момент может превратиться в белого коня, ферзь - в пешку, а белое поле под твоим королем вдруг предательски почернеет. Если борьба в альтхафенском подполье и напоминала шахматную партию, то только тем, что люди Вишну выбывали один за другим, словно разменные фигуры. С этим странным типом, полунемцем-полуполяком, их было столько, сколько пешек в шахматной шеренге - восемь. Георг Вальберг, несомненно, считал себя королем, который соизволил появиться на доске лишь к концу игры. Ну что же, господин король, позвольте поздравить вас с неотвратимым матом! Ваши пешки сражались честно. Первым вышел из игры Таубеншлаг. Его застрелил русский часовой при попытке подплыть к опоре железнодорожного моста. Река сама позаботилась о трупе смельчака. Итальянец Монтинелли задохнулся в неисправном аппарате. Лейтенант Вейзель умер от раны в живот, полученной при прорыве засады, которую русские устроили в дренажном коллекторе порта. Тогда же, можно считать, погиб и бедняга Кессель, едва не раскрывший русским тайну сифонного входа. После того как фенрих Хаске подорвался, минируя насосную установку, фон Герн понял, что развязка приблизилась вплотную. Целую неделю он отсиживался с Грюнбахом в «биберхаузе», тянул время до круглой цифры - три. Три месяца, а точнее тринадцать недель, борьбы в тылу у русских должны были произвести впечатление на суеверных англосаксов. Новый шеф ни в чем не сможет упрекнуть фон Герна. Вишну и его ребята работали честно.