Пыль моря (СИ) - Волошин Константин

Всю ночь корабли лежали в дрейфе, а команда пила маленькими чашечками пальмовое вино, которое удалось раздобыть на захваченном судне. Веселье длилось почти да самого утра, когда наиболее трезвые стали ставить паруса и рулевой направил флагманскую джонку ближе к берегам Филиппин.

Но прошла неделя, пока удалось высмотреть подходящее судно для захвата. Большая двухмачтовая джонка с высокими надстройками казалась хорошей добычей. Погоня длилась недолго. Судно, тяжёлое и неповоротливое, не могло уйти от быстроходных джонок, но сдаваться просто так не желало. В подзорную трубу видели, как матросы хватали ружья и сабли с пиками и готовились к отражению нападения.

– Приготовиться к залпу! – прокричал капитан, и пушкари забегали вокруг четырёх пушек, заряжая их картечью.

Джонка дрогнула, окутавшись дымом, грохот прокатился над морем. Суда сошлись и с обоих слышались ружейные выстрелы. Две другие джонки подходили с кормы и тоже палили из мушкетов. Пока эта пальба мало что давала. С меньшей джонки громыхнул залп по корме и щепы полетели в море. Суда столкнулись, и матросы с воплями полезли на борт, возвышающийся на половину человеческого роста.

Не успел Мишка влезть, как пика прорвала ему кожу на левом боку, и он свалился обратно на свою палубу. Жгучая боль взбесила, и он с остервенением полез опять. Но было уже всё кончено. Слабое сопротивление было в две минуты подавлено, пленников уже вязали и бросали на баке в кучу.

Десятка полтора трупов тут же выбросили за борт, и стая акул закружила вокруг судов. А матросы ринулись тащить добро. Его оказалось много. Судно везло фарфоровую посуду, ткани, пальмовое вино, а в каюте хозяина нашли ларец, доверху наполненный жемчугом и золотыми украшениями. Капитал Ли был радостно оживлён и весел. А всего один убитый в счёт не шёл. Несколько раненых получат компенсацию за раны и тоже будут довольны.

– Чао, позаботься о том, чтобы судно этих собак было как следует подожжено, и чтоб ни один не ушёл с него! – торжественно изрёк капитан Ли помощнику. – Будут знать, как не выполнять мои приказы!

Чао бросился собирать людей. В разных местах зажгли щепы, судно стало заволакивать дымом. Оно медленно удалялось и крики несчастных жертв, связанных крепкими верёвками доносились всё слабей.

Ли и на этот раз одарил всех матросов и начальников. Опять пили вино и обряжались в дорогие ткани. Жизнь началась весёлая и интересная. Даже раненые, превозмогая страдания, старались не отставать от товарищей.

Мишка злобно ругался сквозь зубы, прижимая окровавленную тряпку к своей ране. Тин-линь одобряюще смотрел на приятеля своим единственным глазом и всё подливал ему вина в чашку. Тин-линь теперь звался не иначе, как Кривой, и это вначале его раздражало, но потом он привык и перестал обращать внимание.

В разгар веселья к Мишке подошёл хмельной матрос, с которым он ходил за беглецами, звали его И-шань, он всегда был всем недоволен.

– Веселишься, а небось рана болит? – молвил он, поблёскивая прищуром тёмных глаз.

– Болит, а что ж ей делать. На то она и рана, – ответил Мишка и отвернулся. Ему не очень-то хотелось разговаривать с этим угрюмым к озлобленным китайцам.

– А ларец, что нашли у хозяина! Видал? Наш капитан себе взял, – голос его понизился до шёпота, и он оглядывался по сторонам с вороватым видом.

– Ну и что? Так и должно быть. Это ж не его и не наше, а казённое. Чего тебе надо? Ступай.

– Хочешь верь, хочешь нет, а мне кажется, что здесь дело не чистое.

– Пошёл ты отсюда! – и Мишка грубо толкнул собеседника.

– Запомни, что я сказал, – произнёс И-шань, удаляясь.

– Надоедливый, ну его к чертям! – с досадой обратился Мишка к Тин-линю, но от разговора остался неприятный осадок. Настроение сразу испортилось.

– Не обращай внимания, – успокаивал его Тин-линь. – Мало что кому в голову взбредёт.

– Однако мне тоже кажется подозрительным наш капитан. Будь он проклят, этот И-шань! На кой он сдался со своими разговорами. Тут и так бок болит, сил нет! – Мишка демонстративно морщился, трогая кровавую тряпку.

– Не нам судить, что за поручение получил наш капитан. Со временем узнаем. А пока давай не думай о плохом. Тебе поправиться надо, а то дел сейчас будет много.

– И то правда, давай выпьем.

Последующие дни рана у Мишки стала воспаляться, и он долго валялся в тени паруса под неусыпным наблюдением Ювэя. За это время захватили ещё один небольшой корабль и пустили на дно. И Мишка тосковал, видя, как его товарищи тешатся лёгкой добычей.

На втором месяце плавания флотилия джонок ограбила селение на берегу острова, и матросы учинили резню. Потом они оправдывали это отсутствием больших ценностей в селении, и свою злость и обиду выместили на жителях. Почти все они погибли под ножами и саблями.

Хитоси получил в этой операции хороший нагоняй от капитана Ли за отказ убивать девчонку, вопящую возле истекающей кровью матери. К тому же он был лишён своей доли и теперь жаловался Мишке, показывая опухшие пятки. Ходил он с трудом и ругался про себя на каждом шагу.

Мишка с интересом слушал его малопонятную речь и радовался, что самому ему не пришлось участвовать в этом побоище.

Наконец Мишка оправился от этой назойливой раны и смог приступить к работам на судне. Трясло и бросало джонку по волнам штормового моря почти постоянно, и каждая пара крепких рук была на вес золота. Джонки продолжали испытывать острый недостаток матросов. Да и для морского разбоя нужно большое количество людей. Несколько филиппинцев с первого захваченного судна не могли оказать решающего значения. Почти на каждом захваченном судне капитан Ли вербовал себе матросов, но это оказалось делом трудным. Мало кто соглашался на его предложения, и таких он, как правило, отправлял к праотцам.

К тому же подходящая добыча попадалась не так уж часто. Проходила неделя, а то и больше, пока не удавалось выследить подходящее судно. Вот и сейчас капитан просигналил своим джонкам изменить курс и броситься за видневшимся вдалеке одиноким парусом.

Шторм только что прекратился, ветер унёсся на запад, но огромные валы продолжали топорщить морские просторы. Качка была страшная, матросы с трудом поставили все паруса. Одна джонка далеко ушла в сторону и сигнала не приняла. Однако капитан не стал ждать, надеясь, что с джонки заметят манёвр и скоро присоединятся к погоне.

Надо было спешить, до вечера оставалось не более двух часов. Нос же джонки постоянно зарывался в волны, и они грозили смыть нерасторопных с палубы. Солнечные лучи косыми мечами прорезали тучи и сверкали бликами на волнах. Фиолетовые тучи ещё виднелись мрачной громадой у самого горизонта, создавая мрачную жуткую картину.

Жертва приближалась, и всем было видно, что уйти ей не удастся. Паруса растрёпаны, такелаж повреждён, судно тащилось тяжело, низко сидя в воде. На приказ лечь в дрейф ответа не последовало и пришлось сцепляться абордажными крючьями. Сопротивления не последовало, и вооружённые матросы заполнили палубу. Редкая измученная команда жалась у грузового люка и обречённо ждала свой последний миг.

Судно было небольшое, из Брунея, и сильно потрёпанное недавним штормом. Груз риса и пальмового масла сильно повреждён от сильной течи в разошедшихся досках обшивки. Ничего более ценного там не оказалось, и со злостью в голосе капитан Ли приказал перегрузить хоть часть риса в запас. Команду, связанную верёвками перетащили на свои джонки, хозяина столкнули за борт, когда он стал вяло протестовать и просить оставить его на судне. Остальные безропотно подчинились насилию. Эти одиннадцать человек и пополнили команды трёх джонок. Отставшая уже подходила к месту драмы.

Никому радости этот захват не принёс. Даже положенного вина капитан не стал выдавать, и все команды озлобленно и угрюмо шатались по палубам, неохотно выполняя приказания.

Капитан Ли собрал всех начальников к себе в каюту на короткое совещание. Мишка тоже, как боцман, был затребован, и стоял, привалившись плечом к косяку двери.