Законы войны - Александр Маркьянов

Впрочем, русский явно понимал, что совершает сейчас серьезное преступление, позволяя афганцу, да еще и афганцу, имеющему контакты с террористическими группировками (пусть и подконтрольные) — знакомиться с личными делами оперативников спецвойск, действующих в Афганистане. Поэтому — он так и не разрешил афганцу сесть рядом с компьютером. Он сидел за ним сам, подключив принтер. Перебирая данные, он, на основании данного афганцем словесного портрета отбирал тех, кто под этот портрет никак не подходил, тех кто подходил — распечатывал из личного дела фотографию, давал афганцу ознакомиться, и если не подходило — тут же отправлял в шредер, на унитчтожение. Немного облегчало работу то, что, по словам афганца — пойманный ими спецназовец был молод. Обычно — в такие части приходят после тридцати и служат до сорока, примерно десять лет. Это тот возраст, когда еще не угасла физическая сила, но уже пришел должный опыт. Когда молодость не заставляет делать глупостей. А этот… молодой, мать его. Русский примерно знал, откуда он: скорее всего либо военный интернат Его Величества, либо особо успешный скаутский отряд где-то в глуши. Из таких — бывает, что в спецназ и с восемнадцати берут…

— Он! Шайтан, он! — охнул афганец после очередного фото.

— Точно?

— Аллахом клянусь, он!

Русский прочитал личное дело. Борецков, Александр Михайлович, двадцать восемь лет, оперативная кличка Аскер. Штабс-капитан. Как и есть — сиротский интернат в Сибири, далее парашютно-десантные войска, сто восьмая дивизия, квалификация: разведчик, потом — разведчик — снайпер. Прошел курсы: легководолазная подготовка, парашютирование в экстремальных условиях, выживание в горно-пустынной местности. Отслужил один полный срок в Афганистане, получил серьезное взыскание. Переведен в отряд «пятьсот», данные о службе в этом отряде отсутствуют. Выведен в активный резерв, но на оперативный учет по месту жительства не стал, по-прежнему числится здесь, в Афганистане. Значит, здесь же и служит, точнее — работает. На кого-то.

Отряд пятьсот…

Русский взялся за телефон. Позвонил в Санкт-Петербург и задал ряд уточняющих вопросов. Через несколько минут — он уже знал, на кого работает Борецков…

Два часа до рассвета…

Местом для экстренной встречи — они выбрали блок-пост, перекрывающий Дарульамман, дорогу, ведущую к зданию бывшего министерства обороны. Их машина — белый «Датсун» с багажником на крыше — совсем не смотрелась на фоне новенького Интернэшнл Трэвелолл аксайского завода. Это было на самой грани, дальше — могли возникнуть вопросы. Но в конце концов — генерал-лейтенант мог себе позволить приличную машину. У которой внутри настоящая телячья кожа, а не дермантин и пахнет дорогим освежителем, а не потом и давно окаменевшей от соли одеждой…

Десантники, охранявшие пост — почтительно не подходили к машинам. Им и в голову не приходило, о чем идет разговор…

… Борецков, Александр Михайлович, штабс-капитан, двадцать восемь лет, оперативная кличка Аскер. Сирота, интернат Его Величества в Сибири, далее парашютно-десантные войска, сто восьмая дивизия, квалификация: разведчик, разведчик — снайпер. Прошел курсы: легководолазная подготовка, парашютирование в экстремальных условиях, выживание в горно-пустынной местности. Отслужил один полный срок в Афганистане, получил взыскание: неподчинение приказу Переведен в отряд «пятьсот», данные о службе в этом отряде отсутствуют. Выведен в активный резерв, но на оперативный учет по месту жительства не стал, по-прежнему числится здесь, в Афганистане. Судя по тому, что происходит — активен.

— На кого работает узнал? — спросил генерал-лейтенант

— Так точно, узнал — русский, майор — контрразведчик протянул папку, которую он наскоро набил распечатками из Интернета. Адмирал, князь Воронцов. Полный адмирал русского флота, ныне в отставке.

— Наместник…

— Он самый. Вы должны помнить его, после отставки он остался в Афганистане, получил лицензию и открыл частную военную компанию…

— Хрен.

— Что, простите…

— Хрен — частную. Его подставили и подставили — сильно. Он вывернулся, причем так, как этого никто не ожидал. Остался в Афганистане, создал частную военную компанию, перевел туда всех, кого имело смысл переводить и занялся тем же, чем он занимался, когда был Наместником. Дискредитацией армии и русского присутствия, твою мать!

Ну… да, в принципе можно и так назвать, да. Наверное, кому то очень не надо было, чтобы война угасла, как огонь, которого лишили доступа кислорода. Если так, то да, я серьезно дискредитировал усилия армии, которая годами добивалась победы.

Есть такой анекдот. Не смешной, и даже скорее не анекдот, а вредный совет. Если хотите добиться того, чтобы какая-то проблема была вечной — создайте ведомство по борьбе с этой проблемой.

— … отряд пятьсот — немного остыв, сказал генерал — был его личной гвардией. Куда он наверстал всех, кого только можно, от горных бандитов с Кавказа до отморозков, по которым дисбат плачет. Значит, это он. Так, слушать боевой приказ. Ты, полковник (к афганцам генерал обращался всегда по званию) — берешь всех своих людей и выдвигаешься на дорогу Баграм — Кабул. Утром полетят беспилотники, первым делом найдем машину, потом и — этого отморозка. Живым не брать, уничтожить на месте под любым предлогом.

Афганец кивнул, приложив руку к сердцу

— Понял, эфенди…

— Господин генерал…

…

— Это точно Воронцов. У него база рядом с международным аэропортом Кабула. Чуть дальше, там, за госпиталем. Скорее всего — он взял на вооружение методы террористов, покупает себе и своим людям левые трубки, чтобы не отследить.

— Пустое. Так, теперь ты. Берешь своих людей, привлекаешь тех, кого у тебя на связи. Задействуй полицию, отдел по борьбе с бандитизмом. Звонишь внаглую, но не сам. Предлагаешь обмен.

— Но на кого?

— Ты что, идиот совсем? На этого пацана! Скажешь, что он у тебя! Проверить не выйдет. Как только он выйдет на обмен — уничтожишь на месте. Все это надо провернуть быстро, в течении нескольких часов.

— Понял…

— Нет, ты ни хрена не понял! — вызверился генерал — бегом!

Вообще то, майор считал «обмен внаглую» не лучшей идеей. Ему не давал покоя тот факт, что он перезвонил на тот же номер, который захватил этот… Аскер и номер оказался занят. Куда он звонил?!

Но отказать — он не мог.

Район Шерпур

03 ноября 2016 года

Когда на руках ни одного козыря — ходи тем, что есть.

Юсефа — придется отдавать. Этот раунд — мы проигрываем, информации — почти никакой. Вопрос в другом — неужели они думают, что я это все так оставлю?

С базы выехали втроем, в бронированной машине. Таковы условия обмена — три человека, один из них Юсеф. Я за рулем, Араб — справа от меня. В багажнике — небольшой арсенал на все случаи жизни, сама машина бронирована и бронирована тяжело. Это Интер, собственно, его для меня и делали, на РБВЗ[77] в спеццеху — но когда доделали, я наместником уже не был. Решил выкупить машину, дабы не пропала. Она так и стояла — нас территории Кабульского аэропорта, под охраной, не пришлось обкатать. Вот сейчас пришлось.

Выехали равно поутру. На полуночных постах — машин почти не было. Эту машину — узнавали, отдавали честь.

Въехали в Кабул. Справа — посольство САСШ, закрытое, с него дипквартал начинается. Охранники у ворот высоких заборов, вторые этажи вилл, висящие, напитавшиеся за ночь влагой с гор флаги. Удивительно, но нам никто здесь не помогает ни одна страна. Хотя происходящее — касается всех. Это война против мракобесия и варварства, которую мы ведем, и ведем черт побери, с достоинством

— Сзади. ФИАТ.

В хвост пристроилось такси. Ведут или просто так?

— Сворачиваю.

Выехали на Майванд, как раз аккурат рядом со зданием старого, королевского правительства. Бронетранспортеры, солдаты — тут теперь расположено министерство экономики. Его надо пуще глаза охранять, потому что все что в Кабуле происходит плохого — происходит из-за денег или ради денег. Вон и Юсеф — продался за деньги, козел.

Это те немногочисленные часы, даже минуты, когда по Майванду можно даже прохватить, не утонув в пробке. Но нам не сюда.

Я сворачиваю влево — к стадиону и кабульскому университету. Те еще местечки. На стадионе недавно проходило соревнование по козлодранию, закончилось оно массовой потасовкой болельщиков и членов команд, а потом и стрельбой — тридцать восемь одних убитых. Кабульский университет — модным течением политической мысли здесь в последнее время стал троцкизм. Провели Интернет, называется. Интересно, этой стране хоть когда-нибудь повезет?

— Не отстают.

— И не надо.