Та еще семейка - Алексей Макеев

— Майор Голомбаго-Тисман, — размеренно продолжал Коломийцев, скрывая улыбку сухой педантичностью, — распечатайте один из пакетов и предварительно определите его содержание.

Симпатичный полноватый брюнет аккуратно надрезал пакетик и понюхал порошок.

— Канифоль, — сказал он и пожал плечами.

Возникло мгновенное оцепенение среди тех, кто только что ощущал себя победителями.

— Это точно? — угрюмо спросил полковник.

— Абсолютно. Да вы сами понюхайте. — Майор Голомбаго-Тисман поднес пакетик к лицу Коломийцева. Все кругом уже учуяли приятный скипидарный запах канифоли. — Я, конечно, возьму, если прикажете, для химического анализа. В наше время всякие чудеса случаются. Но и без лабораторной проверки ясно: это канифоль.

— Для чего это вам? — спросил Илляшевскую полковник, подозрительно оглядывая директрису с головы до ног.

— Как же, товарищ полковник, — приветливо засияла крупными зубами Марина Петровна. — В моем шоу принимает участие танцевальная группа. Двенадцать девушек. Во время репетиций и выступлений балетную обувь натирают канифолью, чтобы не скользила, разве вы не знаете?

— Понятно. — Не скрывая злобного разочарования, Коломийцев застегнул шинель. — Устроили спектакль?

— Вы первые. Употребили световые эффекты. Разыграли сцену с обыском моего охранника, который вам, наверно, знаком. Фото— и видеосъемки, пресса. Какая талантливая режиссура! Это вы устроили спектакль, а я только продолжила. Чтобы, так сказать, не получилось сбоя в мизансценах.

— Значит, вы не доверяли мне с самого начала, Марина Петровна? — невольно сорвалось с языка Ряузова.

— Ах, Димочка, ты такой милый мальчик, — намекая на особые обстоятельства в их общении, проворковала Илляшевская, облегчая свое контральто до лирического сопрано. — Но разве сейчас можно кому-нибудь доверять? Я сама себе иногда не доверяю.

— Подполковник Харитонов, вы обыскали помещение на предмет выявления наркотических средств?

— Так точно, — хмуро ответил помощник Коломийцева, — ничего не обнаружено.

— Тщательно осмотрели?

— Со спаниелем Биллом. Ребята все вылизали, нет как нет. Обыскали охрану, служащих женщин.

— И что?

— Безрезультатно.

Илляшевская поднялась со стула. Отступила на шаг и сделала скромный реверанс, слегка пополоскав в воздухе кистью, будто была одета в свой вечерний, средневековый камзол придворного кавалера.

— Если ко мне больше нет вопросов, полковник, я очень просила бы ваших людей покинуть помещение. У нас тут кое-какие хозяйственные дела. Надо готовиться к следующему представлению. — Илляшевская напустила на лицо строгость и прошла большими шагами в свой кабинет. По пути она кликнула администратора Ольгу Куличкину, приказала позвать уборщицу и навести порядок.

— Тщательно протереть полы. Наследили тут… — сказала она сварливо.

— Сию секундочку, Марина Петровна, — подобострастно пропищала бывшая певичка и, блудливо покосившись на мужчин в форме, побежала куда-то прямо-таки «на пуантах».

Ужом скользнул следом за директрисой один из газетчиков.

— Позвольте, госпожа Илляшевская, узнать несколько уточняющих моментов, — шустро лопотал он, стараясь забежать вперед и оказаться перед лицом победительницы. — Очень маленькое интервью.

— Никаких интервью, — отрезала высокая дама. — Но вы, как лицо, обеспечивающее информацию в демократическом обществе, обязаны осветить этот бессовестный полицейский наезд. Позвоните мне через пару дней. Я сообщу вам факты незаконных действий правоохранительных органов, от которых страдают ни в чем не повинные граждане.

Проходя мимо Дмитрия и Сидорина, Илляшевская усмехнулась.

— Как ваше плечо? — обратилась она к майору. — Что это вы оказались среди наркополицейских? Ведь убийств здесь не предполагалось.

— На всякий случай. — Сидорин смерил ледяным взглядом директрису. — Трупы на вашей территории уже были.

Словно восприняв враждебную холодность опера, Илляшевская таким же тоном сказала Дмитрию:

— Ряузов, вы можете получить расчет. Или вам пришлют на почтовый адрес, до востребования.

— Бери сейчас, — посоветовал Сидорин, поиграв желваками на скулах. — А то вдруг с госпожой директором произойдут какие-нибудь крупные неприятности…

В кабинете Илляшевская села за стол, открыла сейф и протянула юноше двадцать стодолларовых купюр.

— Ты не отработал месяц, но за особые услуги я плачу тебе полностью. Не люблю мелочиться. — Она внезапно с откровенным вызовом посмотрела прямо в глаза Дмитрию. — Вообще ты мне понравился, котик.

Дмитрий вышел, подавляя волнение, вызванное внезапными картинами прошедшей ночи, они проплыли огненной лентой перед глазами. К тому же он внутренне ругал себя за бесполезность своего соглядатайства, которое, очевидно, с самого начала было разоблачено Илляшевской. Впрочем, он не был в этом уверен. Сидорин ждал его в коридоре, заложив руки в карманы брюк и задумчиво насвистывая. Наверно, вспоминал больную Галю Михайлову, когда видел ее здесь в последний раз.

— Получил? — Сидорин подмигнул Дмитрию. — Сколько?

— Дала две тысячи, — мрачно проворчал уволенный охранник Ряузов.

— Две тысячи — чего?

— Долларов. — Дмитрий говорил смущенно и чувствовал себя погано.

— Да ну?! Вот это плата у феминисток! Может, попроситься на службу? А чего! Но с тебя, браток, причитается, дело святое…

— Конечно, Валерий Фомич. Когда хотите. Можно пойти в ресторан.

— Обойдемся без ресторана. Ладно, поехали со мной. По дороге побеседуем.

Они вышли во двор, к сидоринской «Волге». Вся комитетская команда уже начала выезжать из ворот. Полковник Коломийцев и его помощник Харитонов сели в «Мерседес», не новый, но впечатляющий. С ними был Голомбаго-Тисман, забравший для анализа коробку, набитую канифолью. Следователь прокуратуры с двумя газетчиками выехали на «Вольво» следом за «УАЗом», в который загрузилась опергруппа с автоматчиками и служебной собакой. Расселись по своим машинам чиновники из местной администрации.

Цугом двинулись в сторону шоссе.

Дмитрий Ряузов сидел с Сидориным. Майор молчал, о чем-то сосредоточенно размышляя. Молодой человек ощущал недовольство собой и ловил ускользающую тень разгадки, прятавшейся где-то по закоулкам сознания и скрывавшую свой заветный ключ.

Итак, Илляшевская была предупреждена. Она знала о его задании, знала о готовящемся наезде. Она решила разыграть спектакль так же профессионально, как режиссировала свои представления. Ночь, проведенную в ее спальне, память воссоздавала тоже как фантастический водевиль. Но потом… потом все складывалось естественно и логично. Ведь, по агентурным сведениям, Илляшевская обязательно должна была получить большую партию «товара», который накопился за последние два месяца из-за ее первого и второго задержания. У нее не оставалось выхода: либо она принимает партию наркотиков на огромную сумму для дальнейшей транспортировки, либо теряет сверхприбыль и, не исключено, доверие поставщиков. А также может лишиться расположения таинственного Макара и связи с международной наркомафией, с невидимым, но беспощадным концерном.

Дмитрий уныло вспоминал, стараясь не пропустить ни одной детали. Ну, конечно, перед ним прошла точно распределенная по ролям, заранее подготовленная инсценировка. И этот дурацкий типаж замурзанного бомжа-агента, и опереточная погоня, и пальба Илляшевской из его пистолета… А они (преследователи) якобы испугались и робко отстали. Каким нужно оказаться безбашенным вахлаком, чтобы в такое поверить!.. И коробка с канифолью, так картинно перегружаемая туда-сюда, и звонок по мобильнику неизвестно кому. Приехали на «Москвиче», вернулись на пикапе…

— Валерий Фомич, остановите всех! Скажите полковнику! — подпрыгнул на сиденье ужасно взволнованный Дмитрий. — Я понял… Надо вернуться, надо вернуться…

— Чего ты понял?

— Наркота в машине, на которой мы возвратились с Илляшевской! Марина-то вдруг поменяла «Москвич» на «Жигули»-пикап… Она приняла товар!

— Ясно, — бодро прохрипел Сидорин, с бешеной скоростью опережая кортеж, чтобы догнать «Мерседес» Коломийцева.

Когда машины остановились, Сидорин выскочил из кабины, таща за собой Ряузова. В «Мерседесе» открылась дверца. Удивленный голос Коломийцева спросил:

— Что стряслось, майор?

— Парень прозрел… Говори быстрей.

Дмитрий, глотая слова, рассказал о смене машин, погоне и другие подробности.

— Вполне возможно, а? — меняя хмурость на выражение внезапной надежды, обратился к Харитонову полковник. — Как думаешь, Алексей Иваныч?

— Срочно назад, Василий Василич. — Дальше подполковник Харитонов уже приказывал по сотовому телефону сидевшим в «УАЗе». — Вернуться в «Золотую лилию». Опергруппе! Пусть бойцы махнут через стену. Там всех положить на снег лицом вниз. Вскрыть пикап. Собаку на выявление наркоты.