Шалости нечистой силы - Татьяна Гармаш-Роффе

– Не забудьте, было темно. Этого, Красавчика, я хорошо запомнила: я его разглядела, еще когда машину остановила. Да и вообще, он был у них главным, я на него больше смотрела. Второй, который не справился с «делом», был небольшого роста, светлый, показался мне совсем молоденьким, прямо пацаном. Третий – длинный и смурной. Волосы темные – и глаза узко посаженные. Но я бы вряд ли кого-то из них узнала, кроме Красавчика.

– Вы даже не представляете себе, Оксана, как важно то, что вы мне рассказали! Я вам очень признателен.

Оксана в ответ неопределенно хмыкнула за спиной у Алексея.

– Потом они меня ограбили – забрали деньги, у меня доллары были, сняли драгоценности и уехали. Бросили меня в лесу… Вам тоже спасибо, – добавила она без всякого перехода.

– За что? – искренне удивился Кис.

– Я не знаю, что было хуже всего в этой истории. Само изнасилование или то, что было потом…

Голос Оксаны завис в воздухе многоточием.

– Простите, о чем речь? – не выдержал Кис и повернулся.

Оксана посмотрела ему в глаза, как показалось Алексею – с упреком.

– До сих пор жалею, – проговорила она, – что обратилась в милицию. Пошла в районный отдел… Видели бы вы их рожи! Как они на меня смотрели, как слушали, как выспрашивали подробности! Как их смаковали… Даже скрыть не смогли. Они, понимаете, не столько сочувствовали мне, сколько насильникам! Или, вернее, завидовали им… Бр-р, какая гадость! Те – понятно, бандиты, с них и спроса нет. Но милиция ведь существует, чтобы меня защищать! Нас всех защищать – от бандитов! А они… Они на той стороне, вот что страшно. Вы… Как это сказать… Вы меня утешили. Что не все такие мерзкие в милиции…

– Я не в милиции, я частный…

– Знаю. Но небось раньше в милиции работали?

– Работал. На Петровке.

Кис хотел было добавить, что не все в милиции такие; что, как везде, там тоже разные люди, что есть отличные ребята… Но передумал. Рожи, о которых говорила Оксана, он тоже знал и видел. Они были реальностью, и абстрактное наличие «отличных ребят» ничего не могло изменить в ее личном опыте.

Он распрощался с Оксаной и направился в сторону проспекта Мира, где жила Александра.

Совет с Александрой

Разговор с Верой и встреча с Оксаной порадовали Алексея: они подтвердили, что Кис на верном пути. Он уже не сомневался в том, что Федя Горик и Артист – одно и то же лицо. И лицо это потихоньку приобретало конкретные черты… Но ему не хватало чего-то, какого-то маленького штриха в портрете Артиста, чтобы окончательно нащупать его нынешнюю среду обитания. Хотелось посоветоваться с Александрой. Но…

Станет ли она с ним разговаривать? А если и станет – то как себя вести? Как будто ничего не произошло? Прийти с повинной? Прийти по делу? С цветами? Без?

Кис понял, что прямо сейчас потонет в море безответных вопросов, и потому поскорее набрал ее номер – пока не захлебнулся.

Александра была дома.

– Мне хотелось бы услышать твое мнение по одному вопросу, – деловито произнес он. – Могу к тебе заехать на полчаса?

– Заезжай, – деловито ответила Александра, приняв его тон. – Только действительно на полчаса, больше у меня времени нет.

Алексея все-таки угостили чашкой кофе и вежливо-прохладной улыбкой. Он вел себя так, словно явился на деловой прием: обрисовал характер Артиста, как он ему представлялся, добавил сделанные Верой зарисовки к портрету и подытожил:

– Ему есть что терять, это очевидно. Я хотел бы понять: что именно? Бизнес или политика? Деньги или власть? Ты много общаешься и с той и с другой категорией, вот и скажи мне: откуда, по-твоему, выплыл Артист?

Александра задумчиво изучала остатки кофе в своей чашке. С самого начала их встречи ее взгляд старательно обходил Алексея.

– Точнее, куда он заплыл? – продолжал с горячностью Кис, стараясь компенсировать бурными деловыми эмоциями холод в личных. – Он парнишка из простых, приблатнился на определенном этапе своей жизни, но в чужую структуру не втянулся, каким-то образом вынырнул. Остался в стороне, прикинулся этаким бандитом-революционером: грабь награбленное, восстанавливай социальную справедливость. Но и на этом, похоже, не остановился. Ему наверняка хотелось другой жизни: больших денег, большего уважения – его трое подельников уже исчерпали себя в качестве публики – и более эстетичной, «благородной» деятельности… У него есть задатки, он неглуп, артистичен, изобретателен; к тому же деньжата у него были: в качестве восстановления социальной справедливости он экспроприировал не только женские тела, но и ценности… Так куда же он подался? Чего сумел добиться, что теперь так тщательно страхуется? Звездой эстрады или спорта не стал, остаются два магистральных пути – бизнес и политика, ты согласна? Тогда что именно: бизнес или политика?

Александра подумала, допила кофе, попыхтела сигаретой и, поглядывая задумчиво в окно (лишь бы не на него, был убежден Кис!), произнесла:

– Деньги и власть идут рука об руку. Иногда трудно разделить.

– И все же! Кто-то начинает с политики и затем пробивается к деньгам, к кормушке; кто-то начинает с бизнеса и затем проталкивается к власти!

Александра едва заметно усмехнулась.

– Я иногда спрашиваю себя, действительно ли ты нуждаешься в моих советах. Ты и сам все отлично понимаешь и уже наверняка составил свое мнение…

– Если бы не нуждался – не пришел бы! – вскинулся Кис.

В самом деле, решит еще, что он только ради нее притащился… Не-ет, Кис по делу пришел, и баста!

Александра скосила на него персидские глаза и хмыкнула.

– Ты являешься только затем, чтобы услышать подтверждение своим мыслям. Ничего нового я тебе и не скажу. Ну да черт с тобой, слушай, раз пришел… Видишь ли, бизнес – это мощная центрифуга, которая безжалостно выбрасывает из своего нутра всех тех, кто зазевался, кто не сумел соответствовать весьма жесткой и безальтернативной схеме существования в нем. И в этой схеме нет места, элементарно нет времени для любого другого рода деятельности: светской, преступной, культурной – какой хочешь. Бизнес – это не работа, это образ жизни и мышления. И если бы твой Артист занимался бизнесом, он не стал бы и не смог бы тратить время на слежку, переодевания, постановочные эффекты и групповые изнасилования. С другой стороны, исходя из твоих описаний, вряд ли Артист сумел бы встроиться в серьезный нынешний бизнес – слишком закрытая и жесткая система. У него характер не тот, да и связей, похоже, нет. А кто ж отвалит сочный кусок чужому– пришлому, когда своим-то глотки перегрызают?

– Значит, политика? – оживился Кис.

– Я рада подтвердить твою догадку, – тонко улыбнулась Александра и удостоила Алексея беглым взглядом, отчего его пульс незамедлительно участился. – Скорей всего. Политика – это тихий прудик: зона много– и разнообразно населенная… На донышке трепещет и бьется чистый родничок, тщится пробиться через мутноватые воды, привнести свежее, насыщенное кислородом дыхание, – и в нем резвятся рыбки; а в теплых, прогретых солнышком, обширных стоячих заводях мечут икру лягушки, суетятся насекомые, лениво улавливаемые жабами; стрекозы сонно липнут к воде; нежно-розовые кувшинки бесстыдно разлеглись на зеленых плоских листьях, как обнаженные купальщицы на надувных матрасиках; камыши-эксгибиционисты агрессивно стремят вверх свои фаллосы; пролетарская осока режет воду, как правду-матку, – в общем, место найдется всякому и каждому…

– Ох, здорово! Статью сочиняешь? – польстил Кис.

– Так что, скорее всего, твой Артист там и поселился… – Александра не удостоила комплимент вниманием. – Сунулся в какую-нибудь задрипанную партийку. Если ты прав, и язык у него хорошо подвешен, и он способен наболтать что-то, похожее на лозунг и программу, – с такими данными можно и со стороны пробиться. В отличие от бизнеса, где болтовня ценности не имеет.

– Умница!

Кис вскочил, забыв, что они в прохладных отношениях, и чуть не кинулся к Александре с объятиями. Но вовремя спохватился и сел обратно.

– Ага, – уже сдержаннее произнес он, – ты очень доходчиво все объяснила, спасибо. Скажи мне вот что… Если я верно представляю характер Артиста, то он вовсе не сексуальный маньяк. Как ни дико звучит, но изнасилования для него – это скорее род деятельности, в которой он самореализовывался, другой он просто не нашел, ленив слишком… Однако по всему выходит, что теперь нашел: сунулся каким-то боком в политику. Но почему он продолжает? За заказные изнасилования ему очень хорошо заплатили, но ведь это огромный риск, как бы он ни страховался! Почему он на него пошел? Не устоял перед соблазном заработать?

– Это не просто соблазн. В его ситуации это острая необходимость. Ведь ты же сам сказал, что грабежи, сопровождавшие изнасилования, – это его основной, если не единственный, источник дохода. А для того, чтобы куда-то сунуться, ему нужна была легенда. Не мог же он рассказывать правду о своей «деятельности»! Наверняка прикинулся каким-нибудь бизнесменом… Может быть, из глубинки – труднее проверить. Тем более что он актерствовать любит… Наплел про какую-нибудь фир­му, про приличные доходы… Но легенду же надо поддерживать! Необходима приличная иномарка, дорогой прикид, соответствующая имиджу квартира, хотя бы съемная, деньги на хорошие рестораны и ценные подарки для нужных людей… И, самое главное, нужны вливания в саму партию – без этого туда не подъехать, не втиснуться, не встроиться. Именно поэтому он должен был приткнуться к какой-нибудь жалкой, задыхавшейся партийке или иному политически окрашенному объединению. Денежные вливания – та база, на которой можно строить все остальное, любую болтовню. Вот он и «зарабатывал» до последнего времени…