Военная фортуна - Патрик О'Брайан

— Чепуха, — отмахнулся Стивен. — Я наложил руку на ваше имущество, и продал ваш мундир Байрону. Тот был совсем голый, а размер у него ваш. Я еще и выиграл на сделке.

— Рад слышать, просто бальзам на душу. После всех ваших добрых дел…

— Скажите, Хирепат, вы все свои усилия тратите на Ли-По? Питаю надежду, что по возвращении домой вы займетесь естественными науками, потому как у вас призвание к медицине.

— Я бы с удовольствием, будь у меня средства. Но и так я прочитал Галена и прочие книги, которые смог найти. Надеюсь, когда мой перевод будет опубликован, доходы с него позволят мне вернуться в Гарвард и получить диплом врача. У меня большие надежды: у Луизы есть приятель, друг детства с Юга, который имеет дела с одним филадельфийским издателем, и благодаря ему у меня имеются все основания уповать на лучшее. Книга должна выйти в прелестном «ин-кварто» в следующем году, а затем и «ин-октаво», если спрос окажется велик! Только если он…

Тут Хирепат осекся и закашлялся.

— Батюшка просил вам передать свои лучшие пожелания, — продолжил молодой человек. — Он почтет за честь, если вы составите ему завтра компанию за обедом.

— Буду счастлив встретиться с ним, — ответил Стивен, вставая, поскольку миссис Уоган вернулась в сопровождении неряшливой черной служанки и пары негритят, груженых чайным подносом и сладостями.

— Надеюсь, вам понравится, — промолвила Луиза, с сомнением глядя на угощение. — У Салли лучше получается мятный джулеп, нежели чай.

Однажды Стивену довелось робинзонствовать на голой скале посреди южной Атлантики, где единственным напитком служила теплая дождевая вода, скапливавшаяся в забитых птичьим пометом выемках. Если то пойло и было хуже чая миссис Уоган, то не намного. Послевкусие от выпитой чашки оставалось с ним до конца дня, хотя доктор и пытался заесть его доброй порцией некоей серой субстанции, которая, по словам хозяев, представляла собой «спунбред»,[31] южный деликатес.

Этот вкус, напоминающий смесь смолы, патоки и ярь-медянки, пребывал с ним и поутру, когда в «Асклепию» пожаловал с визитом Хирепат.

— Как думаете, сэр, стоит ли мне засвидетельствовать свое почтение капитану Обри? — нерешительно спросил молодой человек.

— Вряд ли, — ответил Стивен. — Он считает своим долгом вздернуть вас на рее за побег с «Леопарда», а волнение и гнев в столь ослабленном состоянии не пойдут капитану на пользу. Я целиком согласен с доктором Чоутом, что к нему вообще не стоит допускать посетителей, особенно людей из Военно-морского департамента, которые так расстроили его вчера.

Военно-морской департамент расстроил Джека Обри, но не слишком — далеко не так сильно, как весть о разгроме на далекой реке Демерара. И далеко не так, как вид из окон, одно из которых выходило на гавань, а другое на место стоянки американских военных кораблей. Не то, чтобы там кипела жизнь — «купцы» плотно, иногда по два в ряд, выстроились вдоль пристани, и движения почти не наблюдалось, если не считать малых судов и рыбачьих лодок. Но те немногие события, что происходили, задевали Джека сильнее, чем что-либо прежде. За вычетом времени на еду, лечебные процедуры и уборку в комнате, он весь световой день стоял, приложив к глазу подзорную трубу. Капитан досконально изучил уже могучие американские фрегаты, знал в лицо даже большую часть офицеров и команды, и это не говоря об экипаже «Конститьюшн», с которым сошелся за время плавания, и представители которого навещали Джека в больнице. Обри наблюдал за кораблями с неутолимой страстью. Их было три: сорокачетырех пушечный «Президент», на котором развевался коммодорский вымпел; «Конгресс», тридцать восемь орудий, и, разумеется, стоящий в ремонте «Конститьюшн». После осмотра не оставалось ничего иного как пристроить трубу на соседнем подоконнике и попытаться поймать в объектив далекие марсели блокирующей эскадры. Иногда английский фрегат, «Эол», «Бельвидера» или «Шэннон», влетали на внешний рейд для рекогносцировки, и сердце Джека забивалось так, что ему приходилось сдерживать дыхание, чтобы труба не дрожала. Оно забивалось в предчувствии стремительного нападения или высадки десанта с целью обойти форты с тыла.

«Конститьюшн» претерпевал серьезный ремонт и переделку. Джек не тешил себя мыслью, что это все по вине причиненных «Явой» повреждений, но та, безусловно, внесла свой вклад, и на ближайшие несколько месяцев «Конститьюшн» можно смело вычеркнуть из числа боевых единиц. Зато «Президент» и «Конгресс» деятельно готовились к выходу в море. Джек следил за каждым этапом. Он видел, как ставят новый рангоут, обратил внимание на ловкость, с которой команда «Президента» всего за полдня перетянула весь такелаж бушприта. Он наблюдал как грузят на борт провизию — сотни бочек, как пополняют запас воды, как баржи подвозят порох, как проводят парусные учения. Фрегаты были готовы, и ждали, возможно, только свежего зюйд-веста, который вкупе с отливным течением отожмет блокирующую эскадру к северо-востоку, и даст им возможность выскользнуть в Атлантику.

Наблюдая за квартердеком «Президента», Джек пытался уточнить число и свойства карронад, когда из гавани докатился вдруг радостный крик. Он быстро сменил позицию — его движения стали уже достаточно проворны, и силы возвращались с каждым днем, — и увидел другой американский фрегат, идущий под марселями и кливером. Тому каким-то образом удалось проскочить мимо блокирующих кораблей. А ведь ветер дул слабый, восточный, с небольшим уклонением к югу, и держался весь день — слепые они там что ли? Но теперь не время было сожалеть и ругаться. Капитан нацелил трубу и навел резкость.

Фрегат, тридцать восемь орудий, в гавань вошел отлично, ход ровный, двадцать восемь длинноствольных восемнадцатифунтовиков, двадцать четыре тридцатифунтовые карронады, два погонных восемнадцатифунтовика на баке, еще два таких же орудия на квартердеке. Палуба в идеальном порядке, паруса свернуты. «Чезапик». Офицер на квартердеке поднес к губам рупор, и не успели донестись до Джека слова команды, кливер и марсели исчезли, фрегат описал длинную дугу, замедляя ход под воздействием отлива, и бросил якорь, когда инерция выдохлась. В тот же миг на воду плюхнулась с правого борта четверка, гребцы попрыгали в нее, и помчали капитана к берегу. Ни один из кораблей, которые знал Джек, даже во времена, когда эскадрой Пролива командовал Старина Джарви, не сумел бы выполнить маневр лучше. Единственный укор мог вызвать вид троих долговязых мичманов, которые, облокотившись с развязным видом на борт, жевали табак и сплевывали в воду.

— Да будете вы сегодня обедать, сэр? — раздался голос Мэри Салливан. — Брайди уже два раза заходил, а вы все смотрите на свои лодки. Неужто дадите доброй треске совсем остыть? Ну же, покушайте, пока теплая. Да и доктор, храни его Господь, сегодня обедает в городе.