Военная фортуна - Патрик О'Брайан

Провинившийся на цыпочках вернулся на свое место. Мистер Брентон утер взмокшее лицо.

— Нас не «Тигр» интересует, капитан Обри, а «Леопард», — сказал он. — Есть тут какой-нибудь запор? — вскричал он тут же, заметив, как шевелится дверная ручка.

— Да неужто вы думаете, что я соглашусь остаться наедине с вами за закрытой дверью? — Джек хитро улыбнулся. — Нет уж, дудки.

— Мистер Уинслоу, пододвиньте свой стул к двери и сядьте, — проговорил Брентон. — Итак, сэр, насколько нам известно, двадцать пятого марта или около этого числа прошлого года вы, командуя британским военным кораблем «Леопард», обстреляли американский бриг «Элис Б. Сойер». Что вы можете сказать по этому поводу?

— Признаюсь во всем, — вскричал Джек. — Я передвигал бакштаги, не ночевал на корабле, подделывал судовые документы, запускал лапу в казну, выбрасывал за борт бочонки с провизией, я уничтожил «Элис Б. Сойер» залпами с обоих бортов, забив пушки тройными зарядами. Предаю себя на милость уважаемого суда.

— Зафиксируйте это, — обратился Брентон к одному из помощников. — Капитан Обри, узнаете вы эти бумаги?

— Еще бы, — обычным своим голосом ответил Джек. — Это мой патент, а что до остальных, то дайте-к взглянуть.

Конверты очень походили на те, которые адмирал Друри просил передать в Англию, были тут и отчеты самого Джека. Тот из спутников Брентона, что пониже, перевернул лист, и Джек, подметивший, что он постоянно пишет, вырвал блокнот у него из рук и прочел:

«Военнопленный, явно будучи в подпитии, признал, что его зовут капитан Обри, заявил, что принадлежит к римской католической церкви, как и большинство членов британского Адмиралтейства; подтвердил, что, командуя линейным кораблем „Леопард“ произвел залп обоими бортами по бригу „Элис Б. Сойер“».

Тут дверь вдруг дернулась, упершись в стул Уинслоу. Тот, дико взыв, вскочил, дверь распахнулась, и появился мистер Булвер из королевского флота.

— Булвер! — воскликнул Джек. — Как я рад вас видеть. Джентльмены, прошу извинить: мне нужно срочно закончить письмо.

— Не торопитесь, капитан Обри, не торопитесь Мне еще необходимо задать вам кучу вопросов, — заявил мистер Брентон. — А вы, сэр, — повернулся он к Булверу, — обождите пока в коридоре.

Джек неуклюже поздоровался с Булвером — рука страшно болела. Раздражительность, свойственная выздоравливающим, лавиной затопила его — к тому же эти жалкие сумасшедшие далеко не такие сильные и проворные как Мясник Бэйтс. Да и императору Мексики этот «сэр Джалиль Брентон» не чета — скучно с ним.

— Мистер Бэйтс! — позвал Джек. — Друг мой Зек, братец Зек!

Громадная башка мгновенно обрисовалась в проеме двери, издав диковатый рык, и обвела всех возбужденным взглядом. На растянутых в улыбке губах пациента застыла белая полоска пены.

— Дорогой мистер Бэйтс, будьте любезны проводить этих джентльменов к выходу. Покажите им дорогу до миссис Каваноу, пусть та нальет им выпить чего-нибудь теплого.

— Джек, — произнес Стивен, появляясь на пороге с пакетом в руках. — Я купил нам шерстяные подштанники — подешевке, зима-то к концу, — и береты с клапанами, чтобы уши не мерзли. Эй, Джек, что стряслось?

— Вынужден сообщить тебе кое-какие дурные вести, — откликнулся тот. — Слышал, как вечером повсюду в городе играла музыка и ликовали люди?

— Еще бы не слышать! Я решил, что они в очередной раз отмечают захват «Явы» — точно такой же гвалт: три оркестра играют «Янки Дудл», а еще три «Герои Салема, восстаньте и просияйте».

— Они праздновали победу, это верно. Только другую победу, новую: их «Хорнет» потопил наш «Пикок». Атаковал его напротив реки Демерара и пустил ко дну за четырнадцать минут.

— Ох! — протянул Стивен, ощутив неожиданный укол в сердце. Он даже не подозревал, что так привязался к королевскому флоту.

— Можно конечно говорить, — продолжал Джек глухим, невыразительным голосом, — можно говорить, что «Хорнет» — ты ведь помнишь его, Стивен, тот небольшой шлюп, стоявший в Сан-Сальвадоре, — что у этого «Хорнета» бортовой залп весит двести девяносто семь фунтов, а у «Пикока» только сто девяносто два, но дело все равно скверное. Потопить за четырнадцать минут! Погиб сам молодой Билли Пик и тридцать семь человек из его команды, и это против троих американцев. Не удивительно, что они так бьют в барабаны. Кстати, все военное искусство заключается в том, чтобы направить на противника больше орудий, чем он на тебя, или стрелять точнее. Конечная цель — победа, это тебе не игра. Новости принес Булвер, он был так расстроен, что едва мог говорить. Показал мне эту газету.

Стивен пробежал глазами — это было письмо, написанное пятью уцелевшими офицерами «Пикока», адресованное капитану «Хорнета» Лоуренсу и напечатанное в бостонской газете:

«… мы перестали считать себя пленниками — все, чего требует дружба, было продемонстрировано вами и офицерами „Хорнета“ с целью избавить нас от лишений, которые мы неизбежно претерпели бы в результате безвозвратной гибели всех личных вещей и одежды во время стремительного погружения „Пикока“».

— Не сомневаюсь, что все это правда, — сказал Мэтьюрин. — И все же, в опубликованном виде письмо производит какое-то уничиженное впечатление.

Джек смотрел в окно. В гавани стоял американский военный корабль, торжественно украшенный; и лишь по милости Божьей Обри не мог разглядеть, как американский флаг развевается над британским. «Пикок» лежит на глубине пяти саженей в устье далекой реки, «Герьер» и «Ява» покоятся на дне Атлантики, «Македониан» в Нью-Йорке. Он размышлял о своих выпестованных идеях о природе войны. Думал о переменах, произошедших на флоте после Нельсона: засилье бюрократии, чрезмерная самоуверенность обладающих хорошими связями капитанов, треклятый подход «плюнуть и растереть». Целая череда мыслей роилась у него в мозгу, но он сейчас слишком устал, слишком расстроен.

— Да, тут со мной еще одна незадача случилась сегодня. Из американского морского департамента прибыли некие чиновники, побеседовать со мной. Они не представились, и я принял их за очередную партию сумасшедших. Особенно их главного — этакий голландского вида штатский с каменным взглядом. А уж когда он назвался Джалилем Брентоном, у меня и сомнений-то не осталось. Так что я принялся подшучивать над ними и разыгрывать дурачка в ответ на их вопросы. Тут приходит Булвер, и я выставляю их прочь, мне же надо было закончить письмо к Софи.

— Ты, надеюсь, передал Булверу мой конверт? — спросил Стивен. Он имел в виду свой дневник, упакованный и запечатанный, адресованный сэру Джозефу Блейну из Адмиралтейства и с сопроводительной запиской их коллеге в Галифаксе.