Том 5 - Агата Кристи

В холле появилась мисс Сибил Стамфордис. Это была высокая, сутуловатая женщина с темными волосами, плаксивым выражением лица и рыбьим ртом. Она была одета в изумрудного цвета сари, которое отнюдь не улучшало ее наружность. Голос у нее был слабый, дрожащий.

– Наш милый, милый конь, – сказала она. – Мы влюбились в эту вывеску с первого взгляда. По-моему, она-то и заставила нас купить дом. Правда, Тирза? Но входите же, входите.

Нас провели в маленькую комнату. Когда-то, видно, там помещался бар, теперь она служила дамской гостиной, обставлена была мебелью в стиле чиппендейл[78], на столах красовались вазы с хризантемами. Потом мы осмотрели сад (я сразу понял, что летом он, должно быть, чудесен) и вернулись в дом. Стол уже был накрыт к чаю, на блюдах лежали домашние сладкие пироги и сандвичи. Когда мы сели, старуха, замеченная мною еще в холле, принесла большой серебряный чайник. На ней было простое темно-зеленое платье, какие носят горничные. Первое впечатление, что голова у нее будто вылеплена из пластилина неумелыми детскими руками, подтвердилось при ближайшем рассмотрении. Глупое, тупое лицо, но почему-то – я и сам не знал почему – оно производило зловещее впечатление.

Внезапно я разозлился на себя: выдумываю невесть что, а тут всего-навсего перестроенная гостиница и три пожилые женщины!

– Спасибо, Белла, – сказала Тирза.

– Ничего больше не нужно? – спросила служанка.

– Нет, спасибо.

Белла пошла к двери. Она ни на кого не посмотрела, лишь на меня, выходя, бросила быстрый взгляд. Что-то в нем было настораживающее, хотя трудно объяснить, что именно. Пожалуй, затаенная злоба. И еще: казалось, что она легко читает твои мысли.

Тирза заметила мою реакцию.

– Белла может напугать, правда? – спросила она тихо. – Я заметила, как она на вас поглядела.

– Она здешняя? – Я сделал вид, будто проявляю вежливый интерес.

– Да. Наверное, вам уже успели сообщить, что она считается местной ведьмой.

Сибил Стамфордис забренчала бусами.

– А признайтесь, признайтесь, мистер... мистер...

– Истербрук.

– Мистер Истербрук. Вы слышали, что мы совершаем колдовские обряды. Признайтесь. О нас ведь здесь идет такая слава.

– И может быть, заслуженная, – вставила Тирза. Ее это забавляло. – У Сибил особый дар.

Сибил удовлетворенно вздохнула.

– Меня всегда привлекала мистика, – прошептала она. – Еще ребенком я чувствовала, что наделена сверхъестественным даром. Я всегда была тонкой натурой. Однажды потеряла сознание за чаем у подруги. Я будто знала: когда-то в этой комнате случилось нечто ужасное... Много позже я выяснила – там двадцать пять лет назад было совершено убийство. В той самой комнате.

Она закивала и победоносно поглядела на нас.

– Удивительно, – согласился Деспард с холодной вежливостью.

– В нашем теперешнем доме творилось страшное, – мрачно продолжала Сибил. – Но мы приняли необходимые меры. Духи, плененные здесь, были освобождены.

– Нечто вроде генеральной уборки? – осведомился я.

Сибил поглядела на меня в растерянности.

– Какое на вас прелестное сари, – заметила Роуда.

Сибил просияла:

– Да, я его купила в Индии. Мне там было очень интересно. Изучала йогу и вообще. Но, несмотря ни на что, я чувствовала: все это слишком сложно, не связано с природным, изначальным. Нужно стремиться к естественным корням, познавать исконные примитивные силы. Я одна из немногих женщин, которые побывали на Гаити. Там действительно можно найти истоки оккультных наук, их основу. Конечно, к этому примешивается извращенный, искаженный взгляд на оккультизм, но суть сохраняется. Мне показали многое, особенно когда узнали, что у меня есть сестры-близнецы, они чуть постарше. Ребенок, рожденный после близнецов, наделен особой силой. Такое в тех местах поверье. Подумайте, как интересно! Среди их обрядов – поразительный танец смерти. Хоровод факельщиков, словно на похоронах: они рядятся в цилиндры и черные балахоны. Кладбищенские аксессуары – черепа, скрещенные кости, лопаты, кирки, мотыги, как у могильщиков... Великий мэтр – барон Самеди, он вызывает божество Легбу. Легба вновь и вновь порождает смерть... Страшная мысль, не правда ли? А это... – Сибил поднялась и взяла что-то с подоконника. – Это мой амулет. Высушенная тыква, а на ней сетка из бус, и видите – позвонки змеи.

Мы вежливо, хотя и без особого удовольствия разглядывали амулет. Сибил любовно погремела мерзкой игрушкой.

– Очень интересно, – проговорил Деспард любезно.

– Я могла бы рассказать еще многое...

Тут я отвлекся и вполуха слушал продолжающуюся лекцию о колдовстве, вуду, мэтре Каррефуре, семействе Гиде. Я повернул голову и увидел, что Тирза не спускает с меня глаз.

– Вы не верите тому, о чем она рассказывает? – спросила Тирза тихо. – Но вы не правы. Не все можно объяснить как суеверия, страх, религиозный фанатизм. Существуют первозданные истины и первозданные силы. Были и будут.

– Я и не спорю, – ответил я.

– Ну и правильно. Пойдемте, я покажу вам свою библиотеку. Мы перестроили под нее конюшню.

Я последовал за Тирзой через стеклянную дверь в сад, где находилась библиотека, перестроенная из конюшни и служб. Это была большая комната, одна длинная стена – сплошь полки с книгами. Подойдя к ним ближе, я не смог удержаться от восклицания:

– У вас здесь очень редкие книги, мисс Грей! Неужели это первое издание «Malleus Maleficorum»?[79] Вы владеете истинным сокровищем!

– Как видите.

– И Гримуар – такая редкость!

Я брал один фолиант за другим. По непонятной причине Тирза наблюдала за мной с очевидным удовлетворением.

Я поставил обратно на полку «Sadducismus Triumphatus»[80], а Тирза сказала:

– Приятно встретить человека, который знает толк в старых книгах. Обычно наши гости только зевают или ахают.

– Но ведь колдовство, магия и все такое – ничего нового в них уже нет, – заметил я. – Чем они вас привлекают?

– Трудно сказать. Интерес к этому у меня возник очень давно. Сначала поверхностный, потом по-настоящему глубокий. Занялась с увлечением. Во что только люди не верят, каких только не творят глупостей! Вы не должны судить обо мне по бедняжке Сибил. Я заметила, вы на нее поглядывали с усмешкой. Конечно, во многом она просто не разбирается: мистика, черная магия, оккультные науки – все она валит в одну кучу. И все-таки она наделена особой силой.

– Силой?

– Ну, называйте как хотите. Ведь существуют люди, которые связывают этот мир с другим, таинственным и зловещим. Она превосходный медиум. И у нее поразительный дар. Когда мы с ней и с Беллой...

– С Беллой?

– Ну да. И у Беллы свой дар. Мы все им наделены в какой-то мере. Мы действуем сообща и... – Она вдруг смолкла.

– Фирма «Колдуньи лимитед»? – заключил я с улыбкой.

– Пожалуй.

Разглядывая переплет книги, взятой с полки, я тихо спросил:

– Нострадамус?[81] Неужели вы в это верите?

– Не только верю. Я знаю, – ответила она с торжеством.

– Что вы знаете? Откуда?

Она, улыбнувшись, показала на полки:

– Это все ерунда. Выдумки, нелепые пышные фразы. Но отбросьте суеверия и предрассудки – и вы узрите истину! Она лишь приукрашена, истину приукрашивают всегда – для большего впечатления.

– Не совсем вас понял.

– Дорогой мой, зачем люди веками шли к чародею, к заклинателю, к шаману? Только по двум причинам. По двум причинам люди готовы рискнуть своей бессмертной душой. Это любовный напиток или чаша с ядом.

– Понятно.

– Просто, не так ли? Любовь и смерть. Любовное зелье – приворожить желанного, черная месса – удержать возлюбленного. И соответствующий обряд. Питье следует проглотить в полнолуние. И непременно заклинания, мольбы к дьяволам, духам. Каббалистические рисунки на полу или на стене. Все это ширма. Главное – кубок приворотного зелья.

– А смерть? – полюбопытствовал я.

– Смерть? – Она засмеялась странным смехом, и мне стало не по себе. – Вас интересует смерть?

– Как всех, – улыбнулся я.

– Любопытно. – Она бросила на меня острый, испытующий взгляд. Я несколько растерялся. – Смерть. Сфеpa, где дела всегда шли бойчее, чем торговля любовным напитком. Но в те времена использовались приемы сродни детским игрушкам. Семейство Борджиа со своими таинственными ядами! Знаете, что это было? Обычный мышьяк. Совсем как у жены-отравительницы в бедняцком предместье. Но с тех пор много воды утекло, сейчас методы куда современнее. Наука раздвинула границы.

– При помощи ядов, которые нельзя определить? – усмехнулся я.

– Яды? Устарело. Невинные забавы. Открылись новые горизонты.

– Какие же?

– Горизонты мысли. Познания о разуме: что есть разум, что ему подвластно, как на него повлиять.