Северо-Запад - Зэди Смит

возбуждению, а вызывает боль и раздражение, а иногда сильную скуку. Одновременные энергичные и круговые манипуляции с клитором и малыми половыми губами с помощью руки – наиболее прямой способ. Результирующий спазм пронзителен, в высшей степени приятен, но короток, как мужской оргазм. На женский вопрос, что предпочтительнее, клиторальный или вагинальный оргазм, Кейша давала неопределенный ответ. С таким же успехом можно спросить, какой цвет предпочтительнее: голубой или зеленый.

Вагинальный оргазм может быть вызван проникновением, но еще и простыми короткими движениями таза назад и вперед, сопровождаемыми мыслями о чем-нибудь интересном. Последний способ особенно эффективен в автобусе или в самолете. Похоже, существует небольшой участок эрегируемой плоти (размером с десятипенсовик – на полпути вагинального канала со стороны, ближайшей к пупку), который возбуждается этим «раскачиванием», но является ли этот участок точкой G и становится ли он источником невыносимо сладостных ощущений, Кейша Блейк не могла ни подтвердить, ни опровергнуть. Каким бы способом он ни достигался, примечательными в вагинальном оргазме были его продолжительность и глубина. Он ощущается как серия спазмов, словно сама вагина открывается и закрывается, как кулак. Возможно, так оно и происходит. Но является ли испытываемое чувство тем, что называют «множественный оргазм», Кейшей Блейк также осталось невыясненным, хотя для невзыскательных направлений изучения женских особенностей характерно принимать «смыкание кулака» за оргазм как таковой. Возможно, это была просто феноменологическая проблема. Если Ли Ханвелл говорила, что цветок голубой, и Кейша Блейк говорила, что цветок голубой, то как они могли быть уверены, что под словом «голубой» они подразумевают один и тот же феномен?

33. Свидетель обвинения

Марсия обнаружила подарок Ли во время очередного обыска. Вообще-то повод для таких обысков дала Черил – она стала исчезать по пятницам и возвращаться в понедельники, – и Кейше было бы проще просто добавить фаллоимитатор к уже и без того уничтоженной репутации старшей сестры. Не в силах далее смотреть на Марсию, размахивающую пластиковым пакетом, Кейша Блейк бросилась лицом вниз на кровать и начала притворно плакать, но в ходе этого действа вдруг поняла, что ее раздирают противоречивые чувства: она не могла свалить вину ни на Ли, ни на сестру, но в равной степени не могла вообразить и второй вариант, который так ясно перед ней открывался: информирование о находке отца. Кейша Блейк прикидывала и так, и сяк, но выхода не видела, и вот тогда она, вероятно, впервые в жизни призадумалась о самоубийстве.

– Только не говори, что ты сама купила эту гадость, – сказала мать, – потому что я и представить себе не могу, где ты могла достать деньги.

В ходе допроса Марсия перебрала большинство соседских девочек, прежде чем пришла к довольно болезненному варианту в лице Ли (которую любила) и увидела на лице дочери подтверждение.

34. Разрыв

За этим последовало прекращение отношений между Ли Ханвелл и Кейшей Блейк, на котором настояла Марсия, затем наступило охлаждение, в котором нельзя было винить одну Марсию. Им стукнуло по шестнадцать. Этот период длился полтора года.

35. Ангст!

В отсутствие Ли – в школе, на улице, в Колдвелле – Кейша Блейк чувствовала себя как улитка, которую вытащили из раковины. До разрыва она не замечала, что положение «подруга Ли Ханвелл» представляло собой нечто вроде паспорта, давало Кейше защищенный доступ в большинство ситуаций. Теперь она оказалась низведенной в концептуальное царство «церковных детей», большинство которых были нигерийцами или какими-то другими африканцами и не разделяли антропологическое любопытство Кейши Блейк применительно к греху или ее любовь к рэпу. Детям из ее прошлого, считала Кейша (бог знает, справедливо или нет), она казалась аномалией, а для рейверов и инди она (в чем у нее не было никаких сомнений) представляла собой изгоя самого неприемлемого сорта. Кейше Блейк не приходило в голову, что такое ощущение отчужденности есть распространенная, совершенно тривиальная судьба молодых людей. Она считала, что подобная доля выпала ей одной, и не будет преувеличением сказать, что ей не удавалось представить себе никого, кроме разве что Джеймса Болдуина[43] и Иисуса, кто испытывал бы такие полные изоляцию и одиночество, которые, как она теперь знала, и являются единственной и подлинной реальностью этого мира.

36. Враг твоего врага

Следует признать, что разрыв Кейши Блейк с Ли Ханвелл намечался давно, и Марсия только искала удобный случай. Разрыв совпал с возникшей проблемой секса, которую в любом случае больше нельзя было игнорировать. Простой запрет дал бы обратные результаты – они уже обожглись с Черил, которая в свои восемнадцать находилась на седьмом месяце беременности. Миссис Блейк нашла элегантное решение: подтолкнула дочку навстречу Родни Бэнксу. В тот момент, когда Кейша уже готова была взорваться, из нее вытащили детонатор. Родни жил на том же этаже, ходил в ту же школу. В церкви он был одним из карибских детей. Его мать Кристина была близкой подругой Марсии. «Ты должна обратить внимание на Родни, – сказала мать, подавая Кейше Блейк кухонное полотенце для посуды. – Он похож на тебя, всегда с книгой». Именно по этой причине Кейша всегда настороженно относилась к Родни и старалась его избегать (насколько то было возможно в таком месте, как Колдвелл), исходя из соображения, что тонущему в последнюю очередь нужен другой тонущий, который начнет хвататься за первого, чтобы остаться на плаву.

38. С другой стороны

Нищие не выбирают.

39. Чтение с Родни

Кейша Блейк сидела на кровати Родни Бэнкса, подвернув под себя ноги. Роста в ней было уже пять футов восемь дюймов, тогда как Родни перестал расти предыдущим летом. Чтобы быть христианкой по отношению к Родни Бэнксу, Кейша Блейк в большинстве случаев пыталась сидеть. У Родни на руках был взятый в библиотеке сокращенный вариант скандально известной книги Альберта Камюса. И Кейша Блейк, и Родни произносили «Т» и «С» в его имени, не зная, как правильно – таковы уж недостатки самообразования. Родни Бэнкс читал текст вслух, делая по ходу собственные скептические замечания. Он называл это «подвергать веру испытанию». Священники любили рекомендовать своей юной пастве такой силовой подход, хотя при этом пастор вряд ли имел в виду Альбера Камю. Родни Бэнкс своим округлым кротким лицом несколько напоминал Мартина Лютера Кинга. Когда он высказывался по какому-то заинтересовавшему его соображению, он делал на полях незаконную маленькую заметку, а Кейша и читала ее, и пыталась восхищаться. Она с трудом сосредоточивалась на книге, потому что была крайне озабочена мыслью о том, когда и как начнется агрессивный петтинг. Это случилось в прошлую пятницу и в пятницу перед прошлой, но оба раза она до самого последнего момента не подозревала, что