Край чужих земель (СИ) - Брай Марьяна

Встреча с братом произвела на меня просто неизгладимое впечатление: в какой-то непонятной куртке, похожей на гамбезон, в которых здесь ходили деревенские, с завязанной на голове своей бывшей рубашкой, в сапогах и заправленных в голенище грязных штанах, Истан рубил молодые деревца с такой силой, будто объявил им войну.

— Надо рубить под корень, чтобы он остался и держал землю потом, - уведомил он меня в первую очередь, как только увидел.

— Я тоже тебя рада видеть, но не ожидала, что ты… сам…

— Алисия, ты думала, я белоручка, который может что-то только для своего блага? – больше для бравады, нежели он и правда так думал, ответил брат.

— Я никогда не думала о тебе плохо. Я прекрасно знаю, что каждый человек возьмет в руки топор, если он увидит в этом необходимость.

— Хорошо сказано. Мое время, судя по всему, пришло, - ответил Истан и положил топор на землю. – Идем, я покажу тебе какая дорога сейчас, а потом ты увидишь то, что сделаем мы. Здесь будет не стыдно провезти и Его Величество. А если он попадет в плохое для дорог время, то искренне удивится.

— Идем, - довольно ответила я и пошла за братом, приподнимая низ довольно длинного, явно созданного не для подобных променадов по стройкам, плаща.

Весь день мы с Истаном провели вместе. Шалаш на дороге передвигался прямо перед сном. Спали в нем вповалку все вместе. Наскоро собранная печь постоянно топилась, и для этого был дежурный. Эти условия и Истан в них… У меня никак не складывалась в голове подобная картинка. Неужели ощущение борьбы с человеком, которому ты завидовал, и которого хочешь перещеголять – такая движущая сила?

Я вернулась в домик к Бирку поздно ночью, прямо к ужину. Люди, которые днем строили гостиницу, а вечером домики для того, чтобы перезимовать, ели вместе. Два костра, над которыми ароматным облаком поднимался пар от котлов, мазаная каменная печь, в которой запекали мясо или пекли хлеб сами мужчины, длинные столы под легким навесом. Холода были уже ощутимыми, особенно по ночам, и все надеялись лишь на то, чтобы не пошли дожди.

Бирк обещал, что через пару месяцев гостиница и домишки буду готовы. Пока люди согласились жить коллективно в небольших бараках и рассудили, что если здесь придется жить и женщинам, то проще построить женские и мужские дома. Жёны с детьми, у кого они есть, должны были прийти сюда, как только будет готово жилье.

Следующий день я переписывала имена работников, их умения, знания, а также их семью. Именно их жены станут здесь кухарками, горничными, а еще я планировала назначить кого-то из женщин воспитателями и нянями – нужно же будет им куда-то пристроить детей на время работы. Мне предстояло описать все, что я задумала так, чтобы никто не был без работы. В этом и заключалась суть нашей деревни без налога. Определиться – все ли в семье станут работать, или только один обязан будет работать в счет оплаты? Будет ли кто-то держать собственное хозяйство?

Зимой мне нужно было приехать сюда с Марисой. Она поможет наладить работу нашего отеля, да и рада будет увидеть мужа и сыновей.

Для обслуживания дороги людей нужно будет много, особенно зимой. Но это меня не страшило, ведь домашнее хозяйство на зиму замирает, а значит, женщины будут свободны от огородов, а мужчины от посевов и скота. Переносить в деревню производство наших изобретений я не думала. Когда наша новая деревня начнет работать, я буду следить за своими же ошибками, а к следующему лету пойму, нужно ли занимать здесь людей или оставить все, как было и расширять производство там, в замке.

И тут я вспомнила слова Амира… Весной состоится наша свадьба. Что со мной будет после нее? Разрешено ли будет мне остаться здесь, или хотя бы приезжать сюда, чтобы довести начатое до конца? В этот момент я решила, что пора более активно привлекать Марию к моим планам, детально вводить ее в дело, потому что женскую часть плана не осилит ни Истан, ни даже Варис. Я хотела, чтобы наш новый отель соответствовал новым нормам, хотела, чтобы это был не привычный для всех постоялый двор, а нечто новое.

***

Квасили капусту в большой кухне. Мужчины закатывали новые, пахнущие деревом бочки, женщины шинковали, мяли, наполняли эти бочки. В итоге, огромная кухня была заставлена полностью. Оставили проход лишь к печи, чтобы помещение можно было протопить. Вторая кухня, которой теперь заведовал Варис, тоже заполнилась больше, чем на половину, подвинув наших мастеров. Я слезно клялась, что это ненадолго – лишь до того времени, когда процесс квашения закончится и возможно будет выкатить наши соления в холодную кладовку, которая сейчас была занята только подвешенной к потолкам солониной и копчениями.

Почти неделю работа кипела, и вся деревня помогала в сборе урожая. Капуста у нас «получилась», как и морковка. На морковь у меня тоже были планы: крупную мы складывали в хранилище, мелкую шинковали в капусту, а что осталось я решила пустить на морковный чай.

Этот чаёк я всегда связывала со своей бабушкой. Вечерами, после работы в огороде или похода за грибами осенью, бабуля заваривала морковный чай, добавляла в чашки горячего, только вынутого из печи топленого молока. Этот аромат раскрывался в жарко натопленном доме, и дарил мне ощущение покоя, радости и счастья. Из чайника пахло терпко и сладко.

Этот запах и сейчас будоражил носы местных работников, пока мы вынимали из печи огромные сковороды с неприглядными скрюченными сушенками. Когда я в первый раз заварила этот чаек и угостила им своих помощников, сдобрив чуть медом и молоком, восхищения было столько, что люди решили половину своего урожая пустить на такой чаек.

Топленое молоко я сделала, когда мы закончили с капустой, и, угощая народ чаем, но уже с новым вкусом, предупредила, что, если не раскрывать секрет этого напитка, мы сможем хорошо заработать на нем в нашей гостинице, которую я для понимания продолжала называть постоялым двором.

Родители Марии приехали к нам в тот момент, когда наша капуста начала уже крепко «благоухать». Для местных этот запах не был приятным, потому что они не знали прелести квашеной капусты.

— Алисия, с этим что-то нужно делать, - прямо от входа начала матушка моей подруги и, надеюсь, будущей снохи.

— Графиня, все будет хорошо. Этот запах временный. Когда наша капуста будет готова, поверьте, вы оцените ее и даже сами начнете так делать, - отбивалась я, стараясь не грубить, потому что со сватами, что в нашем, что в другом мире, лучше не ругаться, иначе молодым не светит счастливой жизни.

— Да, матушка, Алисия делает что-то очень новое, но хорошее. А к запаху вы со временем привыкнете.

— Это хорошо, что привыкнем. Вопрос сейчас в другом, милая. Варис отправил нам письмо с просьбой принять его, и написал причину, - буквально по слогам, нажимая на серьезность вопроса, сказала женщина и присела к столу. Отец Марии в это время атаковал Вариса на предмет новинок, о которых хотел узнать раньше всех. Вот кому-кому, а ему было плевать на «ароматы» нашего дома. Мне он нравился этой своей простотой и заинтересованностью делом Вариса. Явно зять с тестем заживут душа в душу, коли все устроится хорошо.

— Да, это мы решили вместе с Варисом, и я согласна, матушка. Вопрос этот решать не нужно, а просто принять его предложение. Другого мужа я не хочу, и если вы откажете, я уйду из дома. Ты меня знаешь – я слов на ветер не бросаю, - уткнув кулаки в талию, Мария четко и яро озвучила свою позицию. Матушка просто хлопала глазами.

— Коли разговор о моем предложении уже начался без моего участия, то я все-же перебью вас и попрошу руки вашей дочери, - голос Вариса за моей спиной звучал для меня как песня, потому что я просто не знала, что говорить этим людям.

— О! Это прекрасно, Варис! – воскликнул отец Марии, но тут же наткнулся на острый взгляд жены. Тут я поняла, что в доме многим заправляет графиня, а значит, сейчас исход нашего дела зависит только от этих двух женщин, что не отводили друг от друга глаз, будто боялись пропустить, когда противник даст слабину, чтобы успеть вытащить кольт, как в вестернах делали ковбои.