Леди мира. Автобиография Элеоноры Рузвельт - Элеонора Рузвельт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моя подруга Эстер Лейп стала ответственным членом Фонда Бок. По просьбе мистера Бока я помогла ей организовать комитет и саму работу. По прошлому опыту, полученному в Лиге женщин-избирателей, мы знали, что работать вместе будет легко. У нас была подруга и партнер Эстер, Элизабет Рид, которая занималась юридической практикой в Нью-Йорке, и на нее тоже можно было положиться, так что этап планирования прошел гладко.
В январе, на следующий год после победы Альфреда Смита в 1924-м, Франклин стал партнером в юридической фирме Д. Бэзила О’Коннора. Фирма превратилась в ассоциацию «Рузвельт и О’Коннор», которая просуществовала до 3 марта 1933 года. Однако с 1924 по 1928 год Франклин посвящал большую часть своего времени борьбе с последствиями полиомиелита. У него были широкие плечи и сильные руки, но ноги оставались без движения.
Мало-помалу, благодаря упражнениям и ортопедическому аппарату, он научился ходить, сначала на костылях, а потом и с тростью, опираясь на чью-то руку. Первый аппарат был тяжелым, позже сделали более легкие. Но всю оставшуюся жизнь Фраклин не мог ни ходить, ни стоять без распорок и некоторой помощи, хотя все еще плавал и играл в водное поло.
Естественность, с которой дети принимали его ограничения, помогла ему самому их принять, несмотря на то что они всегда знали отца как деятельного человека. У него было столько внешних интересов, что он всегда чем-то занимался и никогда за всю свою жизнь не испытывал скуки.
Он все еще мог наслаждаться двумя вещами: плаванием и вождением автомобиля со специальным ручным управлением. Мой муж был таким же хорошим водителем этой машины, как и все, кого я когда-либо знала.
Болезнь Франклина вдруг обернулась для нас благом, ибо подарила ему ту силу и мужество, которых у него не было прежде. Ему предстояло по-новому взглянуть на основы жизни и усвоить величайший из всех уроков – о бесконечном терпении и бесконечном упорстве.
Меня часто спрашивали, как я отношусь к его болезни. По правде говоря, я не думаю, что хоть на мгновение останавливалась, чтобы понять свои чувства. Нужно было делать столько всего, чтобы вести хозяйство, заботиться о детях и стараться, чтобы все шло гладко, что у меня даже не было времени подумать о своей реакции. Я просто жила изо дня в день и делала все, что могла.
Мы так старались не обращать внимания на недостатки Франклина, что, я уверена, двое младших сыновей никогда даже не задумывались о том, чего не может их отец, и большая часть его галантных шуток была всего лишь способом заставить себя с радостью принять то, что он не мог исправить. Помню, например, один вечер в Нью-Йорке во время предвыборной кампании, когда его пришлось вести на трибуну оратора и уводить обратно. Это было тяжелое испытание, но он прошел его с улыбкой и юмором.
Впервые Франклин отправился в Уорм-Спрингс осенью 1924 года. Тогда это был захудалый южный летний курорт, знававший лучшие времена. Открытый бассейн оказался единственной по-настоящему прекрасной вещью в этом месте. Здешние источники были известны еще со времен индейцев, которые поддерживали мир в этой области, даже когда воевали друг с другом, полагая, что здешняя вода целебна. Сейчас никто не утверждает подобного, но выталкивательная сила и теплота воды позволяют плавать долгое время, не уставая и не замерзая. Мой муж любил это место.
Много лет он каждую осень ездил в Уорм-Спрингс, и я со смесью радости и грусти вспоминаю празднование Дня благодарения. Казалось, на лицах детей было столько счастья, но из-за галантности пациентов у меня всегда перехватывало горло. Некоторые из них были на носилках, другие – в инвалидных колясках, а третьи – на костылях. Некоторые надеялись поправиться, многие смирялись с дефектами на всю жизнь, но всем было весело, по крайней мере, в тот вечер.
В те годы, когда Франклин еще не успел вернуться в политику, по предложению Луиса Хоу я постаралась привлечь его интерес к ней. Организацией кампаний в штатах в первую очередь занималась я и, опять же с помощью Луиса Хоу, придумала несколько великолепных трюков. Например, во время кампании 1924 года Альфред Смит выступал против моего двоюродного брата Теодора Рузвельта-младшего, который ранее был помощником министра военно-морского флота в администрации Хардинга. Недавний скандал с Типот-Доум[3], к которому Теодор Рузвельт-младший не имел никакого отношения, вызвал большой ажиотаж. Воспользовавшись этим, мы заказали каркас, напоминающий по форме чайник, из которого струился пар, разместили его на крыше автомобиля и отправили во главе процессии автомобилей, которые объезжали штат, следуя за республиканским кандидатом в губернаторы, куда бы он ни шел!
В гуще политических баталий любые честные методы агитации всегда кажутся справедливыми, но мне кажется, что это был довольно грубый трюк, и я ни разу не винила своего кузена, когда он мстил нам в более поздних кампаниях против моего мужа.
Именно в эти годы я стала участвовать в работе двух предприятий с Нэнси Кук и Марион Дикерман. Франклин особенно заинтересовался одним из наших начинаний. Он помогал проектировать и строить каменный коттедж у ручья, куда мы часто ходили на пикник в первые годы после его парализации. Ручей назывался Вэл-Килл, поэтому мы назвали коттедж в честь него – коттедж Вэл-Килл. Франклин стал подрядчиком и строителем и, хотя архитектором был мистер Генри Тумбс, любил обсуждать каждую деталь. Мы построили не только коттедж, но и бассейн, в котором дети, а иногда и Франклин, любили заниматься спортом. Позже мы оборудовали более сложный бассейн, но к тому времени Франклин стал президентом, и, чтобы соответствовать предписаниям врача, мы установили фильтровальное оборудование. Не думаю, однако, что в большом и изысканном бассейне нам было веселее, чем в первоначальном маленьком, за постройкой которого следил мой муж.
Коттедж не был самоцелью. В этом месте жили Нэнси Кук и Марион Дикерман, и отсюда мисс Кук руководила мебельной фабрикой. Нэнси Кук была привлекательной женщиной, которая могла сделать своими руками почти что угодно. Она
