Бестолочь - Патриция Хайсмит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сейчас она была освещена ярче, чем раньше. Два или три человека просматривали книги на столах; через стекло витрины Уолтер заметил, что Киммель подошел и заговорил с женщиной, а та протянула ему деньги. Еще не поздно уйти, подумал Уолтер. Опрометчивое и глупое предприятие. Он оставил на службе незаконченную работу. Дик на него рассердился. Можно было пуститься в обратную дорогу и поспеть в фирму к четверти пятого. Но
он знал — стоит ему вернуться к работе, как те же доводы и побуждения снова начнут его мучить. Уолтер толкнул дверь и вошел.
Он увидел, как Киммель, скользнув по нему взглядом, посмотрел на что-то другое, однако сразу же опять взглянул на него и, поправив очки толстыми пальцами, уставился во все глаза. Уолтер двинулся прямо к нему.
— Можно вас на пару минут? — попросил он.
— Вы одни?
— Да.
Женщина, у которой Киммель взял купленную книгу, равнодушно посмотрела на Уолтера и снова повернулась к столу. Киммель пошел в глубь магазина с книгой и деньгами в руках.
Уолтер ждал. Ждал терпеливо, стоя у другого стола. Он взял какую-то книгу и принялся разглядывать обложку. Наконец Киммель к нему подошел.
— Не хотите пройти ко мне? — спросил он, глядя на Уолтера сверху вниз холодными, почти лишенными выражения глазами.
Уолтер пошел за ним. Он снял шляпу.
— Не надо,— сказал Киммель.
Уолтер вернул шляпу на место.
Киммель всей своей громадой застыл за столом-конторкой в неприязненном молчании.
— Мне хочется, чтобы вы знали — я невиновен,— торопливо произнес Уолтер.
— Для меня это должно представлять огромный интерес, не так ли? — спросил Киммелъ.
Уолтер считал себя подготовленным к враждебности со стороны Киммеля, но, столкнувшись с ней, вдруг пришел в смятение.
— А почему бы нет? В конечном счете будет доказано, что я невиновен. Я понимаю, что навел на вас полицию.
— Ах, понимаете?
— Я понимаю и другое: что бы я вам ни говорил, все будет нелепо, а то и смехотворно,— решительно продолжал Уолтер.— Я и сам в очень незавидном положении.
— Вы-то — да! — сказал Киммель погромче, хотя он, как и Уолтер, говорил достаточно тихо, чтобы не привлекать внимания покупателей.— Да, именно вы,— произнес Киммель другим тоном, в котором сквозило удовлетворение.— Ваше положение куда хуже моего.
— Но я невиновен,— сказал Уолтер.
— Мне это безразлично. Мне нет дела до того, натворили вы там что-то или нет.
Киммель подался вперед, упершись руками в столешницу.
Уолтеру показалось, что он в жизни не видел ничего вульгарнее его жирного рта с глубокой канавкой вдоль верхней губы сердечком.
— Я понимаю, что вам нет дела. Я понимаю, что единственное ваше желание — никогда меня больше не видеть. Я пришел сюда только...
Уолтер замолчал, поскольку молодой человек подошел и спросил:
— У вас есть что-нибудь по подвесным лодочным моторам?
Киммель вышел из-за стола.
Все получалось не так. Уолтер представлял себе обстоятельную беседу с Киммелем, в которой за последним даже было оставлено право возмущаться, но ему, Уолтеру, полагалось высказать все, что он имел сказать. Теперь, однако, он не мог ничего высказать. Когда Киммель вернулся, он решил попробовать сначала.
— Мне тоже безразлично, виновны вы или нет,— тихо промолвил он.
Киммель, склонившийся над столом — он только что сделал запись в блокноте,— повернулся к Уолтеру.
— А вы как считаете? — спросил он.
Уолтер считал, что Киммель виновен. Так считал Корби. Но держался ли он, как лицо виновное? Уолтер этого не считал.
^— Ну! — спросил в упор Киммель, выпрямляясь и завинчивая колпачок авторучки.— Ваше мнение — это ведь очень важно, не так ли?
— Я считаю, что вы виновны,— ответил Уолтер,— но для меня это не имеет значения.
Если Киммель и растерялся, то лишь на миг.
— То есть как это — не имеет значения?
— В этом все дело. Я вторгся в вашу жизнь. Меня тоже считают виновным. По крайней мере, полиция ведет дознание так, будто считает. Мы с вами в одинаковом положении.
Уолтер замолчал, но ему требовалось сказать кое-что еще. Он ждал, что ответит Киммель.
— Почему вы думаете, что ваша невиновность не должна мне быть безразличной? — спросил тот.
Уолтер не стал отвечать — ему было жизненно важно сказать о другом.
— Мне хочется поблагодарить вас за то, что вы не обязаны были делать. Вы ведь не сообщили Корби, что я был у вас раньше.
— Не стоит благодарности,— отмахнулся Киммель.
— Вам не могло навредить, если б вы рассказали, а вот мне навредило бы, и, может, безнадежно.
— Я еще могу рассказать,— холодно заметил Киммель.
Уолтер сморгнул. Киммель словно плюнул ему в лицо.
— Вы намерены рассказать?
— А какой у меня интерес вас защищать? — спросил Киммель, и его низкий голос дрогнул.— Вы понимаете, что вы на меня навлекли?
— Да.
— Вы понимаете, что все это будет тянуться бог знает сколько — и для меня и, вероятно, для вас?
— Да,— ответил Уолтер, хотя на самом деле так не думал. Он отвечал Киммелю, будто маленький мальчик, которого распекают и поучают. Сжав зубы, он решил больше не отвечать Киммелю, но тот прекратил вопросы.
— Вы убили жену? — спросил Уолтер. Он отчетливо видел безобразный рот Киммеля, видел, как в недоверчивой улыбке вздернулся дрожащий уголок толстых губ.
— Думаете, так я вам и выложил, вы, кретин, сующий нос в чужие дела?
— Мне нужно знать,— ответил Уолтер, наклоняясь к нему.— Я хочу сказать, мне безразлично, докажет ли вашу вину полиция. Это меня не интересует. Мне только нужно знать.
И Уолтер посмотрел на Киммеля. Он чувствовал, что Киммель все-таки даст ответ, и что все — его, Уолтера, жизнь и судьба — зависло над пропастью, как огромный камень, и что