Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   Комната большая и светлая. День клонится к закату, но стеклянные стенки шкафа и глянцевые поверхности картин будто отражают свет с другой стороны земли из верхних окон нью-йоркских небоскрёбов, где царит самое что ни на есть утро. Всё вокруг шуршит и движется, и если прикрыть глаза, комната кажется жидкой, как мёд. Тому виной небольшие, похожие на хорьков, зверьки, что шныряют везде вокруг. Они становятся на задние лапы, складывают на груди передние, и превращаются в неподвижные статуэтки из дерева, но стоит моргнуть, как на прежнем месте ты их уже не найдёшь. Катька говорила, как они называются, называла каждого по имени, но уже тогда моя голова зияла дырами и прорехами, как гнилая тыква. Откровенно говоря, голова у меня такая с детства. Если бы её выбросили куда-нибудь в океан, долго бы она на плаву не продержалась.

   Сева усадил меня на диван, пододвинул стол с едой на подносе: рисовые шарики на блюде, что-то, похожее на толстый румяный лаваш. В кувшине - ягодный сок.

   - Угощайся, - сказал Сева. - Это прасад.

   Я принял подношение. Рисовые шарики были сладковаты и приятно хрустели на зубах. Толком не дожевав, я промямлил:

   - У меня проблема. И я не знаю никого, кто мог бы мне с ней помочь... кроме тебя.

   Улыбка Севы не думала блекнуть.

   - Ты, по-видимому, считаешь меня кем-то вроде шамана.

   Я понял, что юлить бесполезно, и покивал. Прибавил:

   - Я считаю тебя сведущим во... во всех этих вопросах.

   Сева отразил удар:

   - Вот уж не думал, что ты заинтересуешься всеми этими вопросами.

   Он так точно скопировал мою интонацию, что я обескуражено улыбнулся.

   - Не обязательно верить в медицину, если приходишь лечиться.

   - К пассивной медицине я не имею никакого отношения. Как и какой бы то ни было другой, - Сева покачал головой. - Видишь ли, я не доктор. Я просто исследователь.

   - Меня не нужно лечить, - сказал я. - Я здоров.

   - Я так не думаю. Ты даже внешне похож на нарыв. Попробуй начать с того, что ты ешь... угощайся, угощайся прасадом. Если трудно отказаться от некоторых продуктов, попробуй заменить их на что-то необычное. Что-то такое, что никогда не ел... это отвлечёт твоё внимание. В ведической кухне много таких блюд.

   - Что ж, спасибо за комплимент, - поспешно сказал я и жалобно посмотрел на Катю. Она одобряюще кивнула. Видно было, что она наслаждается ситуацией.

   Я хотел вставить ещё пару слов, но Сева внезапно подался вперёд, вколотив меня тупым подбородком в кресло

   - Ум - очень простой инструмент. Он как большой, злой, но глупый пёс. Когда он начинает на тебя рычать и скалить клыки, требуя мяса, ты предлагаешь ему что-то яркое и необычное. И он отстаёт. Если хочешь, можешь приходить к нам за кормом для своего ума хоть каждый день. К ужину обычно всё готово.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Спасибо! - воскликнул я и заёрзал на диване. Как они сидят на этих брёвнах? Выставил обе ладони в понятном в любых галактиках (в том числе в той, в которой живёт Сева) жесте. - Спасибо, мой учитель! Ты показал мне путь в небеса, дал мне в поводыри журавлей своей мудрости.

   Сева сразу успокоился. Сложил руки на груди и заинтересованно взглянул на меня.

   - Я слушаю тебя, Антон. Обещаю помочь, чем смогу.

   Откровенно говоря, я не был уверен, что обратился по адресу. Я не был уверен, что он всё это время не потешался надо мной, наблюдая, как брови этого самонадеянного дурачка ползут и ползут вверх, точно ступени эскалатора.

   Несколько раз глубоко вздохнув, я объяснил ему свою проблему. Сева слушал, накручивая на палец содержимое ноздри и с упоением жуя рисовые шарики. Катя, напротив, пялилась на меня во все глаза. Кажется, она решила, что потеряла свою единственную связь с твёрдой землёй, вместо якоря вытащила большую, заросшую кораллами черепаху, чудом уцепившуюся за обрывок цепи. Мысленно я хотел передать ей, что на наши отношения в постели не повлияет то, что я пришёл за помощью к её парню.

   - Вот в чём дело, - сказал Сева. Обмакнул пальцы в клюквенный сироп, облизал их, после чего продолжил: - Ну что ж, онейронавтом я тоже бывал.

   - У меня сейчас взорвётся голова! - жалобно сказал я. - Взорвётся и забрызгает кровью и мозгом твою прекрасную квартиру.

   Сева как будто бы заволновался. Он почесал за ушком сунувшегося к нему зверька и ссадил его с колен на пол.

   - Как почувствуешь, что уже на грани, предупреди, пожалуйста. Я завешу кое-какие картины марлей.

   - Думаю, они видели и не такое. Разрывали пасти львам, и так далее.

   - Среди них есть и дети, - с неподдельным беспокойством сказал Сева.

   - Божества-дети?

   Мне на ум пришла жуткая картина Билла Стоунхэма с ребёнком, куклой и руками, которые можно разглядеть через стеклянную дверь, и я подумал на секунду, что прямо сейчас увижу её здесь.

   - Не правда ли, удобно? - улыбнулся Сева. - Целый день резвишься в своё удовольствие и при этом точно знаешь, что так будет вечно. Вернее, даже не задумываешься о вечности. Вновь и вновь играешь в свои трансцендентные игры, которые никогда тебе не надоедают. Разве не волшебно?

   - Они что, так медленно взрослеют, эти твои божества?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Ты не прав, - мягко сказал он. - Вечность - отличный повод оставаться детьми. Ведь взрослеть уже не нужно!

   Я почувствовал, что уже близок к тому, чтобы вскочить и выбежать в подъезд - как есть, босиком. И поспешно перевёл разговор: