Очищение духом. Трилогия - Никита Марычев

Вскоре, правда, Ривелсея перестала завидовать тем, чьи имена были написаны рядом с крупными суммами денег. На многих бумажках сбоку были приписки чёрными чернилами, всё тем же корявым почерком: «взыскать», «немедленно взыскать» или «строго взыскать». Лишь на некоторых стояла пометка «возврат», причём только там, где суммы были самые маленькие.

Эти листки Ривелсея собрала и сложила отдельно. Осталось, однако, ещё очень много. План Анрельта – подробный – Ривелсея сразу отложила для себя. Там, конечно, тоже было полно пометок, но все они были просто крестиками, ни единого слова написано рядом с ними не было, поэтому определить, что именно каждый из них означает, было невозможно. Ещё несколько бумаг Ривелсея изучила более тщательно. Они, по-видимому, были частью какой-то переписки, посвящённой одной теме, но (по почерку было видно) с разными людьми. Было очень непросто – и Ривелсея долго читала, перечитывала и морщилась – связать значимые части этих писем в какую-нибудь более-менее правильную цепочку. Нет, цепочка выстраивалась, но только была пока ещё совсем непонятной. «Предстоящие нам всем события… большую ответственность… не допустить лишних ошибок… готовить людей… 800 анреллов только кажутся большой суммой… применить разумно… Правитель недоволен перерасходом средств… изыскать будет очень непросто, поступлений недостаточно… мы увидим в будущем тех, кто не способен работать эффективно, тех, чья преданность недостаточна, тех, кто не готов приложить свои усилия для всех нас… должны быть избавлены от таких…»

Дальше шла ещё одна приписка, буквы казались более строгими и уверенными:

«От Старэла, Хранителя – Зенрису, Казначею. Твоя преданность ценится, твои заслуги велики. Мы ждём от тебя большего: что ты не только сможешь поддержать и обеспечить всех, кто находится в твоём прямом ведомстве, но и что ты, хотя это и не является прямой твоей обязанностью, но что ты покажешь себя с лучшей стороны и вышлешь нам несколько денег. Ты знаешь, что сам Правитель обеспокоен: слишком много денег было потеряно в прошлом нашем предприятии. Теперь наше дело – организовать всё более разумно. Ты понимаешь, Зенрис, что труднее всех приходится именно нам. Да, мы не будем драться (к сожалению или к счастью), но мы будем рассчитывать и оплачивать каждый удар, нанесённый кем-либо, а в этом, несомненно, больше ответственности – каждый из них ответит за себя, а с нас спросят за всех. Поэтому, друг мой – а мне хочется считать тебя своим другом – постараемся сплотиться и выдержать всё. Не стесняйся обращаться со всеми вопросами, я всегда постараюсь тебя поддержать. Я также хочу, чтобы ты расплатился с Тионом: он может обидеться на нас, а это ни к чему. С отчётом в конце месяца можешь повременить, я вполне тебе верю и без него. На этом, Зенрис, пока что попрощаемся. Я напишу тебе ещё недели через три, если только я не буду слишком занят. И если ничего не случится раньше».

Ривелсея задумчиво кивнула. Что это – случайное предложение, простое беспокойство или предчувствие? Многие, однако же, люди могут быть прозорливыми и предчувствовать, сами того не осознавая, беды, но только в тех случаях, когда это не касается их самих. Вряд ли это может быть полезным, ведь этим своим предчувствиям они обычно не верят и редко с кем ими делятся.

Много новой информации, но не так, однако, много, как она надеялась. Тем более что это всё ещё предстояло обдумать и как-то понять, предстояло разобраться, предстояло навести справки: кто такой Правитель, кто такой Тион и, самое главное, что они там затевают и на что планируют потратить много денег. К Дейвису, или Стекольщику, снова идти не хотелось. Знает он, конечно, много, но вот говорит очень мало, к тому же общение с ним обычно не окупало тех денег, которыми достигалось.

Ривелсея сидела и думала, как ей быть. В который уже раз она ощутила, как ей остро необходима помощь. Одна во всём Анрельте она представляет интересы Ордена ратлеров, а у Ордена по этому поводу, видимо, даже и душа не болит. Вполне возможно, что она ошибалась – возможно, Совет про неё и думал хотя бы иногда, но кто и как, кроме Повелителя, может узнать, о чём и когда на самом деле думает Совет ратлеров? Трудно было, в первую очередь, оттого, что ей не с кем было посоветоваться. Да и недоброжелателей в этом городе у неё было слишком много, а из друзей – только один Рилан, который, по всей видимости, влюбился, и влюбился очень неудачно, но ему можно было довериться. Адест, у которого она пока что жила, конечно, должен бы был ей помогать, но вряд ли он пожелает, дойди дело до чего-то решительного. К тому же, Ривелсея всё-таки была рыцарем клана, а Адест – всего лишь союзником. Он не имел ни статуса, ни способностей, чтобы быть действительно полезным (примерно в таком роде он и сам говорил очень часто, то ли льстя Ривелсее, то ли как раз таки ограждая себя от возможных её поручений и просьб). Да и действительно, помочь он ничем практически и не мог.

Ривелсея давно уже привыкла: когда бы и в чём бы ей ни нужна была помощь, во всех случаях надо выпутываться самой. Мечты о неожиданной помощи, конечно, очень сладки, но почти всегда безосновательны. Она не только успела в этом неоднократно убедиться, но и возвести это для себя в некий жизненный закон. Именно поэтому она сильно удивилась, когда вдруг услышала шаги, а затем открылась дверь и вместо предполагаемого Адеста на пороге вдруг появилась девушка. Одета она была неброско – в серо-коричневую куртку, накинутую на плечи, не застёгнутую, а волосы были решительно связаны и заколоты сзади, на уровне плеч. Но в первую очередь внимание привлекали её глаза. Они были голубого цвета, причём яркого и какого-то глубокого голубого, какой встретишь не часто. Ривелсея встала, девушка посмотрела на неё очень внимательно, настороженно, со смесью удивления и недоверия во взгляде.

– Ты – Ривелсея? – спросила она. Ривелсея кивнула, так же, не менее внимательно, глядя на свою новую знакомую.

– Я – Нирсе́ла, – сказала девушка. – И мне нужно поговорить с тобой, и поговорить как можно быстрее, пока… – она быстро оглянулась во все стороны и бросила взгляд в окно, – пока ещё что-нибудь не случилось.

– А что, что-то уже случилось? – спросила Ривелсея.

– Случилось, – ответила девушка. – С твоей помощью. И я боюсь, что много ещё может случиться в ближайшее время, в том числе со мной и с тобой, если только ты быстро не соберёшься и мы с тобой так же быстро не уйдём отсюда в более безопасное место.

Темп, который принесла с собой Нирсела, был слишком высоким, Ривелсея попыталась что-то быстро сообразить, но не смогла. И несколько растерялась.

– Что случилось-то? Куда мы должны идти? Я, может, чего-то не знаю. Так объясни мне. Пожалуйста. Ты, вообще-то, меня разве знаешь? Прости, конечно, – Ривелсея постаралась сделать выражение лица подобрее. – Приятно очень познакомиться. Но только всё же скажи хоть немного о себе, а заодно объясни, я прошу тебя, что происходит.

Нирсела на секунду замешкалась. Очевидно, для неё самой смена темпа и необходимость перехода к обстоятельному рассказу тоже была делом непростым.

– Ты что, разве не понимаешь? Ну да, наверно… Мы, точнее те, кто меня сюда послал, должны бы были извиниться перед тобой. Да, извиниться – они так и просили тебе сказать. Тебе не дали нужных указаний. Ты только взбаламутила Ночное Посольство, и теперь оно наверняка активируется. Ты поторопилась, Ривелсея. И теперь тебя надо спасать. Меня очень просили тебя привести, нужно разобраться. Я из квайзов, если что, – прибавила Нирсела, поняв, что она так ещё толком и не представилась.

– Нет, подожди, Нирсела. Что нам конкретно угрожает? Я должна это знать. Ты же понимаешь, не слишком-то разумно мне вот так вот бежать с тобой, ничего не зная. И ты бы, наверно, не поступила так на моём месте. Разве не так?

– Так, наверно, – сказала Нирсела. – Однако бежать сейчас будет очень-очень разумно, поверь мне. Ривелсея, ведь ты не знаешь даже, что такое Ночное Посольство. Оно ищет уже тебя, но твоя известность, к счастью, ещё невелика, и на это потребуется время. А нам это самое время лучше употребить на то, чтобы скрыться отсюда подальше. Скорее, Ривелсея, – прибавила она, снова взглянув в окно, за которым, впрочем, ничего особого ещё не было видно, но слова её звучали с явным беспокойством.

Ривелсея вновь, приложив волевое усилие, попыталась что-то сообразить. На этот раз в голове что-то стало складываться и склеиваться, хотя, конечно, ещё не пришло в систему. Несмотря на это, сознание подсказало ей, что для выяснений и допросов время действительно не самое лучшее. Много раз она замечала в себе, ещё с самого детства, какую-то любовь к безрассудным поступкам, это острое греющее чувство, которое поднимается внутри и толкает на самые неожиданные вещи. Вот и сейчас. Прекрасно понимая ратлерским разумом, что безрассудство – это вещь неправильная и явное зло, она поймала себя на том, что уже готова согласиться.