Раб лампы - Наталья Андреева

Отомстил за счетовода.

Она подумала, что Давид его сейчас убьет. Он же ненавидит слово «секьюрити». И поспешно подошла к мужу, обняла здоровой рукой. Защитила.

— Алик, я очень устала. Ты даже не представляешь, как! Ноги гудят, плечо ноет.

— Да, но надо же что-то делать? Где этот… э-э-э…

— Карл Янович сбежал.

— Как сбежал? Почему сбежал? — Дере оторопел. — И ты его упустил?!

Альберт Валерианович гневно смотрел на Давида.

— Да. Была перестрелка. У меня раньше кончились патроны. И он ушел. Огородами.

— Это шутка, да? — Дере наморщил лоб. — Дуся? Это что, шутка?

— Ну конечно, Алик. Конечно шутка. Я так решила. Не хочу поднимать шума в прессе. Опять ведь будет скандал. Я уже от этого устала. Честное слово. Если он еще раз появится на нашем пути, мы сдадим его в милицию. Тем более — есть фотографии и диктофонная запись. Не это сейчас важно.

— Как? А что? Что, по-твоему, важно?

— Кто убил Клару.

— И так ясно: щенок.

— Завтра мы поедем на следственный эксперимент, — сказал Давид. — В особняк Гатиных. И Симонов нам расскажет и покажет: как, за что, при каких обстоятельствах он убил гражданку Гатину Клару… Как ее отчество?

— Я не поеду! — возмутился Дере. — Я-то там с какого боку?

— Алик, мы едем в качестве понятых, — мягко сказала она и даже прижалась к нему.

— Не поеду! И ты не поедешь! Ты себя плохо чувствуешь!

— Алик, надо.

— Да какого черта! — Дере отодвинулся. — Что за бред?

— Алик!

— Я не поеду! Не поеду!!!

— Похоже, Альберт Валерианович, что вы боитесь, — медленно сказал Давид. И ей: — Тебе так не кажется?

— С какой стати он тебе тыкает! — возмутился Дере. — Моей жене!

— Алик! Успокойся!

— А может, и не маньяк? — Альберт Валерианович с усмешкой посмотрел на постельное белье с подозрительными пятнами. — Может, это вы с ним резвились? Моя жена с охранником? Докатилась! Шлюха! По рукам пошла!

Она не выдержала и влепила ему пощечину. Первый раз в жизни, да еще левой рукой! Получилось не очень хорошо: не звонко и некрасиво.

— Ведешь себя как баба! — добавила на словах. -Что за истерика? Поедешь!

— Дуся… — заскулил Дере. — Дуся, зачем ты так? Я старался… Весь вечер. Ты еще не знаешь, какой контракт я для тебя выбил.

— О контрактах поговорим после. А завтра мы едем к Гатиным. Постели нам… В гостиной на первом этаже. Нам с тобой, — зачем-то добавила она.

— Но диван…

— Разбери. Или ты предлагаешь соседнюю спальню?

Она не хотела провести ночь с мужем в спальне Сеси. Он, видимо, тоже не хотел, потому что торопливо направился к дверям — исполнять приказание.

— Пошел разбирать диван в гостиной, — негромко прокомментировал Давид. — А ты молодец. Надавила. Один бы я ничего не смог сделать. Он бы меня послал к черту.

— Я устала. Где ты ляжешь?

— Хотелось бы с… — Он выразительно посмотрел на ее пышную грудь и тихо рассмеялся. -Шучу. На веранде, как обычно. Все будет в порядке. Я сплю крепко. Ничего не слышу.

— Уж не думаешь ли ты, что я могу заниматься любовью с мужем после того, что было!

Она тоже ушла, выразительно хлопнув дверью. Давид задержался в спальне.

«Какая безумная ночь! — думала она, ворочаясь с боку на бок. — А предстоит еще безумный день! Значит, Давид его спровоцировал. Соседа. Сказал, что уезжаем на два дня, разыграл сцену в гардеробной. Был ко мне достаточно близко. Ах, Карла Янович! Ах, ревнивец! Значит, все было подстроено! Просчитано! И ты тоже просчитана».

Лучше бы Давид не рассказывал ей о предыдущей хозяйке. Хочет он того или нет, но инстинктивно он будет мстить всем последующим. Это тоже психология, штука тонкая. Он уже знает: можно. И знает о последствиях. Будет унижать за то, что унижали его. А Маргарита — объект подходящий. Легкая добыча. Она покосилась на Дере, сопящего рядом. И вздохнула. Надо спать. Выход есть. Его надо лишь найти. Чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Она вспомнила Клару и вздрогнула. Тоже расчет. И — ошибка! Провидение вносит свои коррективы. Как бы умен и расчетлив ты ни был, но есть непременный элемент: удача. Везение. Кларе просто не повезло. А тебе повезет. Должно повезти. Потому что ты много работала и много терпела. Спи, Евдокия Ивановна. Спи. Все будет хорошо…

И вновь они ехали к Гатиным.

— Как на работу, — пошутил Давид.

Она отметила, что тот в последнее время слишком уж много шутит. Разговорился! Видно, напал на след. Вид у него, словно у гончей. Уши топориком, ноздри раздулись. И как смотрит на Дере! Словно вот он рядом, заяц. Ату его!

Альберт Валерианович, как и прежде, вел машину. Ехали молча. Каждый думал о своем. Она, к примеру, думала о том, что сегодня увидит Сеси. Как он? Ждала, знала, но когда увидела у ворот милицейскую машину, вздрогнула. Рядом стоял микроавтобус с синей полосой на борту. Народу на следственный эксперимент приехало много. Ворота были распахнуты. Их встретил Михаил Черных.

— А где хозяин? — спросил Давид.

— В холле. Гостей встречает. Как же без него? Нельзя без хозяина.

Они переглянулись и рассмеялись. Мрачный Альберт Валерианович вылезал из машины.

— Вы не заболели? — заботливо спросил Черных.

Тоже разговорился. Сегодня все особенно разговорчивы. Кроме Дере, который угрюмо молчит.

— Он плохо спал, — пояснила она. — Вчера был банкет.

— Понимаю. — Черных подмигнул. — Перебрали.

— Я не пью, — огрызнулся Дере. — Тем более — я работал.

— Хорошая работа.

— Что вы себе позволяете?! В мире искусства все решается на таких вот тусовках!

— Я и говорю: хорошая работа, — невозмутимо сказал Черных. — Ну, пойдемте.

— Сеси привезли? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Да, — коротко ответил лейтенант.

Она кинулась к дому. Дере нехотя двинулся следом. Давид перекинулся с Михаилом парой слов, сути которых она не уловила, и оба тоже пошли в дом.

В холле она увидела Платона Гатина. Тот близоруко щурился и рассеянно озирался, всем своим видом говоря: что происходит? Ничего не понимаю!

— Здравствуй, Дуня, — поздоровался он и мазнул губами по ее щеке. Чуть не промахнулся.

— Платон! Ты опять забыл надеть контактные линзы!

— Что? Ах да, линзы. Объясни мне наконец, что происходит.

— Следственный эксперимент. Разве тебе не сказали?

— Сказали, да. Но зачем?

— Так надо. Порядок такой.

— Ах, порядок! Ну, раз надо…

Он развел руками.

— Где Сеси?

— Кто? Ах, этот. Его куда-то увели. Объясни мне, что происходит.

Она уже потеряла терпение. Гатин в своем репертуаре. Где же они прячут Сеси? Наконец в холле появился капитан Дроздов и сказал:

— Ну-с, начнем. Раз все уже в сборе.

— Приведите подследственного.

Это сказал уже не Дроздов, а высокий молодой мужчина в синем пиджаке с затертыми локтями. Мужчина заметно нервничал и перебирал листы в папке, лежащей на столе, — словно сверялся с партитурой, не надеясь на свою память. А концерт ему предстояло дирижировать не из легких. Она сообразила: следователь. В холле появился Сеси, сопровождаемый охранником в милицейской форме. Дроздов и Черных были в штатском.

— Сеси! — крикнула она.

— Ева…

Вид у него был жалкий. Сеси чуть не плакал… И тут она поняла, что перед ней перепуганный мальчишка. Почти ребенок. Ну какой он убийца? Разве такое может быть? Сердце сжалось. Господи-и-и! Как же все это несправедливо! Она всхлипнула. Хотелось кинуться к нему, крепко обнять, прижать к груди.

— Евдокия Ивановна, держите себя в руках, -сказал Дроздов, видя, как она дернулась. — Идет следственный эксперимент. Присутствуют понятые. Давид…

— Как Давид? — Дере удивился. И заволновался. — Почему Давид? А я? Какого тогда черта я здесь делаю?

— Альберт Валерианович, успокойтесь, — сказал Дроздов.

— Нет, вы мне объясните: что происходит? А? -не унимался Дере.

— Видимо, лишь мы с тобой в неведении, Алик, -поддержал его Гатин. — Какие-то игры. Что происходит? Кто-нибудь объяснит?

— Давайте-ка по правилам, — рассердился Дроздов. И мужчине в синем пиджаке: — Александр Евгеньевич, руководи.

Тот прокашлялся и сказал:

— Итак, вы, господа понятые, присутствуете при следственном эксперименте. — Тут она заметила женщину в фартуке — видимо, кухарку. Та испуганно жалась к дверям. — Внимательно за всем следите. Оператор?

Камера наехала на Сеси.

— В вашем присутствии, граждане понятые, гражданин Симонов, подозреваемый в убийстве гражданки Гатиной, расскажет нам… В общем… И покажет…

Следователь волновался и путался. Камеры он, как и большинство людей, боялся, говорить на нее не умел. Но все понимали важность момента и на такие мелочи внимания не обращали. Следственный эксперимент начался.

— Ну, Симонов? — помог следователю более опытный Дроздов. — Давай.