Взгляд василиска - MAKC MAX

   - Стрелялка нужна?

   - Нет.

   Старик задавал свои вопросы так, как если бы обсуждал сборы на охоту или рыбалку.

   - Ну, и ладно, тодыть, - без какого либо особого выражения в голосе подвел итоги Дед. - Зараз одно дило и осталося. Трубку имеете, чи нет?

   - Нет, - качнул головой Вадим, ожидая продолжения.

   - Тадысь скупитесь и нумер запомните, - и старик начал медленно и отчетливо диктовать цифры.

   - Повторять треба? - Спросил он, закончив.

   - Нет, - ответил Вадим и посмотрел на своих спутников. Кивнули в знак согласия все трое.

   - Ну, и славно, - старик отодвинул стул и встал. - Часто телефонить не надо. Лучше ночью. И слов лишних не мовити. Кто знае, кто там слухае. Ну, и бог вам в помощь, господа хорошие. Бывайте!

   Он повернулся и тем же твердым шагом, каким пришел, пошел прочь. Случилось это как-то сразу и даже несколько неожиданно, так что Реутов не сразу сообразил даже попрощаться, и его "спасибо, до свиданья" прозвучало уже в спину уходящему старику.

   5.

   - Н-да, - сказал Давид, отодвигая от себя документы, которые он читал вместе с Лилей и Полиной, придвинувшимися к нему вплотную. - Интересная история.

   В конверте, переданном Вадиму стариком, содержались фотокопии его личного дела, в которых он, впрочем, ничего нового для себя не нашел, кроме, разве что, документального подтверждения того факта, что по данным 8-го делопроизводства, действительно погиб 17.04.62, и уточнения, неизвестно, правда, насколько важного в данном случае, что похоронен он не в окрестностях Вены, как говорилось на Казачьем сайте, а в Трнаве, где располагался тогда армейский Неврологический Госпиталь. Кроме фотокопий, в конверт был вложен, однако, еще один документ. Это была отпечатанная на пишущей машинке и не подписанная записка на трех пожелтевших и выцветших от времени страницах о случившейся 18.04.62 года встрече, участниками которой были генерал-полковник Уваров, полковники Шуг и Стеймацкий, и не названный гражданский (словесный портрет прилагался), которого, предположительно, звали Петром Григорьевичем, в чем автор записки, впрочем, не был уверен.

   - Н-да, - повторил Давид. - Любопытно.

   - Что именно? - Спросил Вадим, собирая бумаги в конверт. Вот, вроде бы, ничего нового не узнал, но представил себе сейчас сцену в ординаторской, описанную генералом сухим языком донесения, возможно, еще тогда, в шестьдесят втором, и опять, как в воду окунули.

   - А то и любопытно, что одно к одному. - Давид отхлебнул пива и неторопливо закурил, по-видимому, не без удовольствия, игнорируя непонимающие взгляды собеседников.

   - Казареев, - сказала Лилиан. - Вы старый интриган и пошляк, вы это знаете?

   - Я пенсионер, - коротко улыбнулся Давид. - Мне можно.

   - А по существу? - Спросил Реутов, начиная раздражаться.

   - Можно, - спокойно ответил Казареев. - Перед приходом старика, мы, о чем говорили?

   - О стратегии, - как лучшая ученица в классе, тут же выдала Полина.

   - Именно, - усмехнулся Давид. - И обсуждали мы вопрос, что искать, если вообще искать.

   - Ага, - сказал Реутов. - Понятно.

   Сейчас он действительно понял, что имел в виду Давид.

   - Лично я вижу пока два вопроса, - на самом деле, Вадим обо всем этом уже думал. И не раз. Хотя и времени, казалось бы, на размышления было недостаточно, и обстоятельства, что называется, не благоприятствовали. Но привычка - вторая натура, не так ли? Вот он и крутил все это в голове, и никак не мог прекратить. - Первое. Все упирается в меня. Я им нужен. Однако вопрос в том, почему именно сейчас? Что такое произошло, что я им вдруг настолько понадобился, что они на все готовы? И второе. С чем они меня связывают? То есть, что их интересует?

   - Ну, что ж, - согласно кивнул Давид. - Я бы, конечно, сформулировал несколько иначе, но по существу заданных вопросов возражений у меня нет. Поэтому, начнем с первого.

   - Лады, - согласился Вадим и достал из пачки "Константинопольских" очередную папиросу. - Первое. Появился ты.

   - А что во мне такого особенного?

   - Ты иностранец, - сказал Вадим. - Отставной генерал. Возможно, шпион. И еще мы друзья детства.

   - Ты работаешь на Холстейна, - добавила Лили.

   - ОК, - согласился Давид. - Мы с тобой работаем на Холстейна. Тебя ведь тоже хотели арестовать, как мне помнится. Но вот какое дело. Как я имел уже возможность вам сообщить, я в России в третий раз, и прежде меня никогда даже не вели.

   - Но на этот раз ты встретился со мной, - напомнил Вадим.

   - Возможно, - опять согласился Казареев. - Но я не вижу повода. В бинарных зарядах мне все понятно, а что за опасность для кого бы то ни было, может заключаться в нашей встрече, не понимаю. Ты ведь за границей бываешь, и я не первый иностранец, с которым тебе пришлось общаться. Ведь так?

   - Так, - кивнул Вадим.

   - Вы друзья детства ... - Напомнила Полина.

   - В Петрове еще двое наших одноклассников, и я с ними лет десять уже поддерживаю отношения, - возразил Реутов, который прекрасно понимал, что, на самом деле, никто этот пункт всерьез не рассматривает. Но что-то же говорить надо?

   - Может быть, все-таки это наша тематика, - не слишком уверенно сказала Лили.

   - А я здесь при чем?

   - Ты тоже занимаешься мозгом.

   - Я с роду не имел дела ни с нейрохимией, ни с фармакологией, - пожал плечами Вадим, который об этом тоже уже думал, но ничего путного в идее совпадения тематик пока не нашел.

   - А премию тебе за что дали? - Спросил Давид.

   - Во-первых, еще не дали, - кисло усмехнулся в ответ Вадим. - Да и дадут ли теперь получить? А, во-вторых, это к болезни Крювельеникакого отношения не имеет.

   - А все-таки? - Давид явно этой идеей заинтересовался не на шутку. Во всяком случае, больше, чем другие.

   "Потому что дилетант", - Вадим вполне отдавал себе отчет в том, что для людей, не работающих в его области, все сложные слова, имеющие своей составной частью латинское "невро" или "нейро", представляются едва ли не синонимами. Им что неврология, что нейрофизиология, что нейрохимия, все едино. Но он-то как раз прекрасно знал, какая пропасть лежит между электрофизиологией головного мозга, которой занимался он сам, и, скажем, нейрофармакологией, которой занимались в исследовательском центре империи Холстейна.

   - Общее между нами, - сказал он вслух. - Только одно. И я, и вы занимаемся мозгом. Но мозг это вселенная, а корабли не встречаются даже в море, не то, что во вселенной.

   - Это ты откуда взял? - Неожиданно спросила Полина.

   - Вспомнил, как аргентинские линкоры пытались поймать в Атлантике нашего "Князя Курбского".

   - Ну, так он на них сам, в конце концов, напоролся, - пожала плечами Полина. - Когда искали, не поймали, а в шестьдесят первом он шел вокруг Африки и случайно столкнулся с эскадрой де Вилиерса. Тот и сам не ожидал.

   - В общем, я бы эту идею отбрасывать не стал. - Давид потушил сигарету и посмотрел на Реутова. - Лады?

   - Лады, - пожал плечами Вадим, которому и самому временами казалось, что что-то в этой мысли есть. Знать бы еще, что?

   - А то, что я, как выяснилось, живой труп, - сказал он с кривой усмешкой. - Тоже имеет отношение к мозгу?

   - Непременно, - усмехнулся в ответ Давид. - Пуля-то тебе в лоб попала, а за лбом, если я ничего не путаю, как раз мозги и находятся.

   6.

   - А этот Стругатский? - Спросил вдруг Давид, когда половой, разбуженный новыми посетителями, которые неожиданно потянулись в "Сосны" в первом часу ночи, принес им кофе и пирог с брусникой. - Мне показалось, что ты его знаешь ...

   - Какой Стругатский? - Вадим очень любил выпечку из дрожжевого теста, особенно пироги с ягодами, и сейчас был занят выбором подходящего куска.

   - Ну, тот профессор, ты еще сказал, что он жив ...

   - Стеймацкий, - Реутов поправил Давида автоматически, еще не уловив, к чему тот клонит.

   - Допустим, - кивнул Давид. - Но дело не в фамилии. Ты его действительно знаешь?

   - А кто же его не знает? - Удивилась Полина. - Стеймацкий один из корифеев нейропсихологии. Я только не знала, что он был на войне.

   - Был, - Вадим сказал это, уже прожевывая приличный кусок пирога. Выпечка, судя по всему, была дневная, но ему все равно было вкусно. - Он же на своем военном опыте две книги написал. А я с ним лично знаком. Он был моим оппонентом на защите докторской. Да и потом встречаться приходилось.

   - А где он живет? - Спросила Лили.

   - В Риге.

   - Рукой подать, - сказал Давид. - Может быть, его спросить? Или он уже в маразме?

   - Не знаю, - пожал плечами Реутов, отвлекаясь, наконец, от пирога. - Я его в последний раз видел в прошлом году в Ковно. Ему лет восемьдесят, я думаю, но вроде бы держался молодцом. Только, что он может знать? Ты же читал, что пишет генерал. Николай Евграфович меня даже не осматривал.

   - Ну, не скажи, - возразил Давид. - Попробуй поставить себя на его место. Что бы ты стал делать после такого случая?