Все равно! - Владимир Кусакин

Так вот: Если идёт война, то дети должны быстро становиться взрослыми и терять иллюзии насчёт доброго дяди, который примчится на помощь. Это всё стереотипы голливудских фильмов, и я не собирался им следовать.

В живых осталось двенадцать дикарей, остальные были уже мертвы или готовились отойти в мир иной. На двадцатиградусном морозе это довольно быстро.

Манипулятор мог держать нож, которым я выдолбил три ямки в каменистом покрытии дороги, вытащил титановые колья державшие палатку и установил их острыми концами кверху. Подтащил Нигматуллу и его двух нукеров, разрезал им штаны сзади, и вытряхнул их на тропу.

Лейла пряталась за пологом одной из палаток, не в силах смотреть на своих мучителей.

Нигматуллу и двух его людей я посадил на корточки, прямо на расставленные колья, на шее верёвка, не дающая им подняться и на сантиметр.

– Лейла,- позвал я, -Иди сюда!

– Я боюсь.- ответила она, глядя на неподвижно застывших бандитов.

– Я не должен её жалеть!- повторил про себя, подходя к ней и беря её за руку.

Она дрожала как листок на ветру, но пошла зажмурившись, и спотыкаясь на каждом шагу.

– Сегодня ты стала женщиной не по своей воле, Лейла. Один из этих ублюдков сделал тебя такой. Женщина уже не ребёнок, и она должна уметь отомстить. Если этого не случится, ты никогда не станешь достойной своего дедушки Искандера.

Он должен гордиться тобой. Ты хочешь этого?

– Да!- ответила она.

– Ты понимаешь что должно произойти?

– Они должны умереть!

– Они не просто умрут, сначала они позавидуют всем мёртвым.

Я протянул ей свой нож.

– Это Лунный нож, Лейла. Сотни миллионов лет, металл из которого он сделан летел из Дальнего космоса, посланный создателем.

– Аллахом?

– Это самое святое оружие, которое когда-либо касалось рук человека. Ты готова?

Она застыла с ножом в руке около одного из нукеров, потом наклонила голову.

– Да!

– Режь верёвку!

Пройдут годы, и она вспомнит эту сцену, убеждаясь раз за разом в своей и моей правоте. Она будет гордиться этим. Но это потом, когда она совсем выздоровеет, может быть уже сегодня.

Она прикоснулась к верёвке лезвием ножа сначала слабо, а потом с отчаяньем полоснула по ней, отсекая свою прошлую жизнь от той, которая ждала её впереди.

Одновременно я легонько толкнул нукера в лоб, и его нанизало как на шампур. Кусок дерьмового мяса.

– Иди к другому!- сказал я переходя к следующему.

Нигматулла силился что-то сказать, но кусок одеяла торчащий из его рта заглушал звуки. Может быть он раскаивался?

Я посмотрел на Лейлу. Сейчас она выглядела как маленький мститель, и стальные искры мелькали в её глазах.

Мы покончили с ними, теперь они сидели на мёрзлой земле, с широко раскрытыми глазами полными боли и ужаса, и кровь текла из под них на холодные камни тропы контрабандистов. Они будут жить возможно ещё час, пока боль и кровопотеря не сделают своё дело.

Лейла подняла голову и посмотрела, как будто увидела меня впервые.

– Ты не Чика!- сказала она.

– Это правда.- ответил я со вздохом. -Моё имя Жека, а его зовут Франц.

– А почему он без ноги?

Я понял что сработало. Она не видела в нас мужчин-врагов, а это самое главное. Остальное приложится, со временем.

Всех остальных: и живых и мёртвых, я скинул в реку. После того как я бросил пятого, лёд треснул и они провалились в чёрную воду. Остальные исчезали ещё быстрее, пока наконец на тропе не осталось только трое сидящих на штырях фигуры.

Вертолёт показался через несколько минут после того как я закончил уборку. Он шёл опять с юга, подсвечивая лучом посадочного прожектора.

Внезапно раздался характерный звук: "ву-ш-ш", и наш вертолёт исчез ярком свете огненного шара.

– Дождались!- Франц пытался что-то сделать со своим протезом. -Вы уходите, я постараюсь их задержать!

У него ничего не получалось, и вообще он напоминал мне никакого не тевтонского рыцаря, а маленького хоккеиста, отчаявшегося завязать шнурки на коньках.

– До границы всего десять километров, уйдём!- сказал я взваливая его себе на шею. -Держись получше!

У меня оставалось заряда всего на два часа. Только дополнительные 75 килограммов Франца и уж не знаю, 25-35 Лейлы сокращали время работы.

– Дебилы!- ругал я американцев, забывая что только недавно я хвалил их инженерный гений, и искренне восхищался этим марсианским изобретением. -Не могли паршивого счётчика-расходомера поставить!

Эта конструкция хотя и помогала моим усталым мышцам и избитому телу, всё равно не могла заменить простую лошадку.

– А слона, было бы ещё лучше!- думал я, ковыляя на трёх лапах. Хоть Франц и поддерживал Лейлу, с его одной ногой было совсем непросто держаться на мне, вот и приходилось поддерживать манипулятором их обоих.

В горах нельзя бегать. Бесконечные подъёмы и спуски нагружают сердце, плюс недостаток кислорода... Я сильно рисковал. Потом, после получаса пути я загнал адреналин внутрь и захлопнул крышку. Я успокоился. Пошёл размеренным спокойным шагом, стало легче. Мне уже были видны скалы на другом берегу Пянджа, когда завод кончился. Я встал мёртво на трёх точках и сказал: -Приехали! На Марсе должно быть проще.

Им понадобилось пятнадцать минут чтобы освободить меня от шкуры, потом я лежал на снегу и отдыхал, вслушиваясь в крики преследователей и стараясь найти хоть какой выход из этой ситуации.

– Лейла, поможешь Францу. Карабкайтесь на эту горку.- Я показал им. -Франц, у тебя в мешке должны быть гранаты ...

– Две РГ-42 ...

Я достал их из заплечного ранца. Одну отдал Лейле, другую Францу.

– На крайний случай, если кто-нибудь из вас смалодушничает...

Ответом мне было возмущённое пыхтение.

– Я пошёл!

Они не спросили куда, и так было ясно, мне надо идти назад.

Если я не вернусь, Франц и Лейла тоже не выживут. Она его не бросит, это ясно читалось в её чёрных глазах.

Лишившись обезьяньего костюма согревавшего меня всё это время, я остался в довольно тонком свитере и тренировочных штанах узбекского Адидаса.

Мне была нужна одежда. Её можно было взять только у преследователей.

Отбежав достаточно далеко от места где мы расстались, я полез в гору, чтобы посмотреть на тех кто за нами гнался. Их было четверо. Три гружёные лошади шли в поводу, осторожно ступая копытами на ночную тропу. Трое шли быстрым шагом вслед за нами, лошади двигались в двустах метрах позади, с погонщиком державшим повод. Я пропустил их мимо и заскользил вниз. Достигнув тропы я быстро догнал лошадей, которые зафыркали, почуяв что-то неладное. Погонщик обернулся вовремя чтобы почувствовать нож на своих глазах. Я приложил палец к губам, снял с него шапку, повернул лицом вперёд и ударил по голове.