Тот, кто пользовался вселенной - Алан Фостер

Итак, сделка была заключена. Бестрайт размышлял об этом несколько дней подряд. Наверное, кроме одиночества, есть и иные причины. Лу-Маклин, может быть, ставит опыт над жизнью, как он это часто делал, а может быть, он пытается умиротворить Уэл, где всегда подозрительно относились к неженатым людям. Но причина все же должна быть. Сам Лу-Маклин, сомнений быть не может, все заранее тщательно обдумал и сейчас делает очередной точно выверенный ход.

Но прав Бестрайт был только отчасти.

После четырех лет работы в восьмидесяти трех мирах ОТМ, после четырех лет незаслуженных оскорблений и проклятий, четырех лет неестественных условий работы Чэхил Райенз был готов вернуться домой.

Уже почти год он был вынужден размышлять о смущавшей его возможности ошибки в отношении Киис ван Лу-Маклина. Он не допускал, что ошибается, что он мог заблуждаться, но он все больше и больше убеждался в том, что никогда ничего не сможет доказать. Женившись, Лу-Маклин убрал последние поводы для тревоги и подозрений со стороны глав Семейств. Человек хочет завести собственную семью, хочет дать жизнь отпрыску, который унаследует его мощное положение, а это увеличит мощь семьи Лу-Маклина, когда Уэл захватит контроль над делами людей.

Чэхил Райенз чувствовал непомерную усталость от миров ОТМ, от чуждой пищи и чуждой культуры, от вида существ, перемещающихся на двух ногах, а не на гибких щупальцах.

Чэхил Райенз, который вообще плохо переносил любых чужеземцев, был достаточно умен, чтобы сразу поставить диагноз: он просто затосковал по дому.

Прошедшие четыре года не принесли ему никакого зримого успеха. Но ни один из ученых Уэла не провел и малой части этого времени среди людей. Так что теперь Чэхил мог надиктовывать на досуге свои обширные заметки, которые заполнят целые информационные диски. Награда и похвала увенчают его монументальную работу, первое столь обширное исследование человеческой культуры и психологии, проведенное изнутри. Тем не менее, Чэхил ощущал горечь неудачи. Он приехал сюда не для того, чтобы изучать человечество. Он прибыл, чтобы изучить одного человека.

Ему так не терпелось вернуться домой, что он почти забыл о скромной сети контактов, установленных им за три года пребывания в ОТМ. Когда пришло время, напомнил ему об этом не атабасканец или эуртит, как он предполагал, а другое, человеческое, существо.

Вещи уже были уложены и готовы к отправке, когда ему пришло послание. Содержание было столь же ошеломляющим, как и имя того, кто отправил послание.

Он поместил послание в компьютер, и его глаза забегали по строчкам, вспыхивавшим на мониторе. Послание было на языке «трангло», разработанном самим Чэхилом за последние четыре года. Поэтому не было нужды в дополнительном переводящем устройстве. Когда-то он гордился этим своим достижением. Но это было давно. Никаких иных открытий он с той поры не делал, а восхищаться старыми было не в его характере.

Специальное послание было тщательно спрятано среди других. Большая их часть содержала запросы и просьбы о предоставлении той или иной информации от лиц, предпочитавших сидеть дома и не желавших себя утруждать. Некоторые запросы приходили от людей. Обмен информацией проходил столь же интенсивно, как и обмен товарами.

Главное для него послание было очень простым по содержанию: «Напоминаю о вашей первоначальной заинтересованности определенными сферами коммерческой деятельности и человеческих психологий. Прошу о личной аудиенции для обсуждения этих вопросов. Искренне ваш. Томас Линдсей.» Внизу был написан номер телефона. Это был телефон на Ивенвейте.

Казалось бы, очень простое по сути, послание было полно полунамеков, которые Чэхил был не в состоянии проигнорировать. Уже давно он не задумывался об истинной цели своего пребывания на ОТМ. Это же сжатое, но тревожное послание, напомнило ему об этом.

Сферы… Коммерческая деятельность… Вещи, которые вызывали его собственный интерес и его собственные страхи, были брошены ему неизвестным человеком и теперь вновь преследовали его. Ключ же был в очевидно неверном согласовании: «нечеловеческих» вместо «человеческой». Имелся в виду конкретный человек, а не человечество в целом.

Чэхил спорил сам с собой. Он уже упаковал вещи, приготовился покинуть это жалкое место, вернуться домой, где его ждут похвала и награда. Возможно, это послание было ему написано каким-то помешанным, чудным, как называли подобных людей сами же люди. Чэхил получал немало подобных посланий в течение четырех лет своей жизни в ОТМ. Он знал, что подобные умственные отклонения были обычны среди людей. Зачем же ему тратить время еще на одного?

И тем не менее… этот «Томас Линдсей» (что могло быть, а могло и не быть подлинным именем этого человека) взял на себя труд и нашел Чэхила. К тому же послание было составлено с точностью и краткостью, рассчитанной на то, чтобы привлечь внимание Чэхила и ничье больше. Поэтому в конце концов Чэхил решил отложить свой отъезд и подождать еще день.

При разговоре по линии связи человек отказался показать Чэхилу свое лицо, а тем более встретиться с ним на его квартире из соображений безопасности. Чэхил подумал и предложил один ресторан, где он обычно обедал, и где их присутствие не привлечет ничьего внимания. Человек согласился и резко прервал связь.

Внешне он не производил большого впечатления. Он был маленьким и худым, казался просто истощенным. Хоть и не старый, он уже потерял значительную часть волос на голове.

Было и многие другое, что могло пройти мимо взгляда обыкновенного ньюэла, но не Чэхила, который глубоко изучил особенности людей. Он уловил, что человек этот раздражителен, нервен, чем-то сильно обеспокоен и в общем-то скорее неприятен в общении, хотя тот еще не промолвил ни слова. Да, вывод, к которому пришел Чэхил, был впечатляющим. Шум от электронного генератора наполнял овальный зал, в котором ели и танцевали. Шум был оглушительным. Чэхил ненавидел музыку, но шум ему нравился, потому что он ограждал его от замечаний, которые присутствующие отпускали в его адрес. Люди на подиуме исполняли в такт музыке какие-то ритуальные танцы.

Истощенный человек проделал какие-то движения электронным устройством — он провел им в воздухе, над и под столом. Затем, довольный, спрятал его в карман. Они сидели в угловой кабине, потому что на обычных стульях Чэхил сидеть не мог, а кабины давали ему возможность расположиться с удобством.

Человек отодвинул в сторону стакан и наклонился к Чэхилу. Этот жест означал доверие и уверенность в собеседнике. Чэхил понял это, потому что слышал все отлично, а человек говорил достаточно громко.