Воробей, том 1 (СИ) - Дай Андрей

- Превосходно, - скривился я. – Однако же признайтесь, это вы внушили князю мысль о необходимости избавиться от русской Америки?

- Что с того? – пожал плечами Штиглиц. – Не верьте досужим сплетням, Герман Густавович. Я, знаете ли, рожден был в России, и, как и прочие подданные императора, забочусь по мере сил о преуспевании Отчизны.

- Вот как? – даже слегка растерялся я. – Чем же владение Аляской может навредить Отчизне?

- Ах, причем тут Аляска, - отмахнулся серебряной с позолотой ложкой хозяин дома. – Она не более чем товар, за который дается изрядная цена. Надеюсь, вы успели ознакомиться с финансовым положением империи? Сколько ныне составляет государственный долг? Сто миллионов?

- Девяносто два.

- Девяносто два, - повторил за мной Штиглиц. – Сократили на восемь миллионов за полгода. Похвально. А вот братья Ротшильды готовы были списать шестьдесят, коли сделка со Стюартом и правительством САСШ состоялась бы. Вот так-то!

- Изрядно. А эти маневры с акциями РАК...

- Пффф, - хрюкнул носом Александр Людвигович. – Господи Всемогущий! Да это же сущая мелочь. Маленький презент великому князю...

- И кость собакам, коли стали бы искать виноватого, - тихо добавил я.

- И это тоже, - и не подумал оправдываться богатейший человек в империи. – Я лично не получил бы с этой операции и гнутого пфеннига.

- О да, - понимающе улыбнулся я. – Вы всего лишь все это организовали.

- Все верно, - отчего-то совершенно серьезно выговорил Штиглиц. – Поймите же, наконец! Продать Аляску должен был этот проходимец Стёкль. Протолкнуть сделку и получить личную выгоду – великий князь Константин. А я, я должен был остаться в истории человеком, сбросившим с России ярмо непосильного внешнего долга!

После обеда я в доме Штиглица не задержался. Хотя нам, безусловно нашлось бы о чем поговорить помимо махинаций с Аляской. И отставной глава Госбанка и я были приверженцами строительства везде, где только можно, транспортной инфраструктуры и промышленности, и готовы были вкладывать в это деньги. Вот только одно но! Никаких дел с этим господином, тщательнейшим образом просчитывавшим свой след в Истории, я иметь не желал. Противно было. Слишком уж сильно различались наши с ним представления о патриотизме.

«Разведданными» удалось поделиться с императором уже спустя пару дней. Сначала изложил в общих чертах, а после поделился и штиглицивским видением ситуации. Это я о том, что какой бы проект решения аляскинской проблемы я не предложил, все будет не хорошо. Куда ни кинь – везде клин. Или обвинят в распродаже Родины, или накрепко рассорят с князем Константином. На этом сделал особый акцент. В конце концов, я человек молодого царя, пока еще не особенно крепко сидящего на троне. Обиды старших членов императорской семьи на меня, воспримутся в обществе, как признаки охлаждения отношений Николая с дядьями. Что в тот момент было никому не нужно.

- Хорошо, - сказал Никса. Он всегда так говорил, когда не знал что сказать. Еще это означало, что информация будет тщательно обдумана, и принято решение. Зачастую, несколько... гм... ассиметричное. А иногда и вовсе неожиданное. – Тем не менее, Герман Густавович, представьте ваш прожект решения как можно скорее. Довольно будет и общих тезисов, без проработки нюансов. Дело выходит... более политическим, чем мне прежде представлялось. Учтите и это, а не одни лишь выгоды в финансовом плане.

- Будет исполнено, Ваше императорское величество, - поклонился я. – К завтрашнему докладу все будет готово.

- Да-да, - чуть улыбнулся Николай. – Завтра, это будет вполне вовремя.

Ого! Видно проблема действительно пятки припекала, раз дело дошло до «завтра». Обычным-то образом у нас все месяцами, а то и годами прожекты рассматривались. Бесчисленные комиссии создавались, на которых слов говорилось больше чем на каком-нибудь съезде КПСС. И все ради решения какого-нибудь пустяка, вроде сооружения очередного памятника Петру Великому в Воронеже.

Сколько в крови русских императоров осталось русской крови? Капля? Не думаю, что больше. Педантичность, аккуратность, способность обходиться малым и запредельная работоспособность – качества, вне всяких сомнений, встречающиеся и в русских людях. Но не из поколения в поколение. Не двести же лет подряд в одной семье! А, начиная с Петра, среди Романовых ленивцев, да или хотя бы и просто избегающих заниматься государственными делами, не встречалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот и Николай, принявший эстафету бремени государственной власти, такой. Аккуратный, педантичный и сжигающий себя в заботах об Отчизне. Как-то сам собой вышло, что доклад о состоянии гражданского правления империей я должен был делать через день, не исключая выходные и праздничные дни, в восемь утра. В восемь часов, ноль-ноль минут. И за полминуты до этого, кто-нибудь из целого отряда императорских секретарей отворял двери кабинета и приглашал меня внутрь.

- Что-то срочное? – поинтересовался Николай, после приличествующих случаю приветствий.

- Ничего, что не могло бы обождать до следующего доклада, ваше императорское величество, - ободряюще улыбнулся я и ловко вытащил из папки лист с тезисами прожекта по урегулированию аляскинской проблемы. – Аляска, ваше императорское величество.

Никса резко, выдернул бумагу у меня из пальцев и впился глазами в текст.

- Да, - расслабился он, вникнув в суть идеи. – Свободная экономическая зона с размещением акций РАК на Лондонской бирже. Отлично. Но этого мало, Герман. Ныне нам надобно как-то... стакнуться с Британией. Как ты говорил? Найти точки соприкосновения. Идеально было бы вовлечь подданных королевы Виктории в инвестиции в наши акционерные общества. Есть идеи?

- Нужно... гм... вовлечь кого-то конкретно, Николай Александрович, - обращение по имени было неким знаком, что разговор приватный и мне не обязательно выговаривать все эти «ваше императорское величество», после каждого слова. - Или требуется организовать общую привлекательность инвестирования средств в Россию для англичан?

- О! – вскину брови царь. И засмеялся. – А это вообще возможно? Общая привлекательность...

Николай причмокнул, словно бы пробуя новый термин на вкус.

- Список господ, кои должны будут в ближайшее же время получить внушительные пакеты акций предприятий в империи, будет подготовлен и доставлен в вашу канцелярию, Герман, - наконец, решил император. – Однако же и эту вашу... общую привлекательность постарайтесь организовать. Нам ныне не помешают господа в Лондоне, вполне лояльно относящиеся к России. А если при одной только мысли о войне с нами, у джентльменов боль в кошелях проявлялась, и свой этот... парламент жалобами заваливали, так и вовсе чудно бы вышло.

Конечно же, я принял пожелание императора к сведению, благо тут спешки не было, и немедленного результата от меня никто и требовать не посмел. Однако и сам не ожидал, что события закрутятся уже очень скоро натуральнейшим калейдоскопом.

У императрицы Марии Федоровны была фрейлина, Дашенька Ливен. Чей тогда еще жених, генерал-майор и член Инженерного Комитета военного ведомства, Оттомар Борисович Герн, был занят конструированием выпускных труб для «изобретенных» однажды мною самодвижущихся мин, и по этому поводу, частенько донимавший меня всякими техническими глупостями. Так вот, она поделилась с высочайшей покровительницей известием, что дескать в Петербург прибыл известный в Британии купец и инженер, желающий подыскать в России место для строительства железоделательных заводов. И звали этого британца ни как иначе, а Джон Хьюз. Или, как его немедленно обозвали в столице – Юз. Грех было не использовать этакий-то шанс. Тем более, что в местности, несколько позже ставшей одним из центров сталелитейной промышленности Юга России, тогда еще о будущей индустриализации, что называется: ни сном, ни духом...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Юзовка. Донецк. Ну, кто в мое время не слышал об отважном англичанине, рискнувшем вложить более трехсот тысяч фунтов – целое состояние – в возведение на пустом месте промышленного гиганта?! И я слышал. Вот уж не думал никогда, что доведется с этим иностранцем познакомиться лично.