Реверс - Сергей Лукьяненко

Работы оказалось даже больше, чем предполагал Сергей. Пока Тигран и Ева закладывали взрывчатку под рельсовые стыки, Сергей, Григорий и Алена перетащили в ложбинку все вещи, кроме калебасов. Их было велено разложить вдоль узкоколейки шагах в двадцати друг от друга. Навалившись впятером, сбросили с путей дрезину. А потом наступил самый легкий, зато и самый долгий этап работы: хорошенько заткнуть все отверстия в земле, какие только попадутся на глаза, будь то нора грызуна или круглая дырка, служащая убежищем земляному пауку.

— Жук не должен отвлекаться на всякую ерунду, — сказал Тигран, старательно втаптывая ком сухой глины в мышиную нору.

Возились добрый час. К счастью, в этой местности, похоже, не водились суслики.

Солнце клонилось к закату, когда Ева сочла подготовку оконченной. Все еще было очень жарко. Над степью дрожал воздух. Пахло зноем и сухими травами.

Укрывшись в ложбинке, мелкими глотками пили воду, наслаждались. Ева курила — уже не тонкие дамские сигареты, как на Земле, а крепкий «Честерфилд». Докурив одну, сразу зажгла другую. Григорий подышал, попил еще воды, дотронулся, закрыв глаза, пальцем до кончика носа и заявил, что вот теперь-то он в форме.

— А почему станция называется Волдыри? — спросила Алена.

— Вообще-то она не так называется, — объяснили ей. — «Волдыри» — это перевод. А почему — никто не знает, да и кому надо? От солнца, наверное. Жгучее.

— А бронепоезд — когда появится? — спросил Сергей.

И сам понял, что задал неуместный вопрос.

— Кто ж его знает, — все-таки ответил Тигран. — Может, ночью, может, утром. В худшем случае придется поскучать до завтра. Можно спать по очереди.

— А эти жуки… Они выдержат без пищи?

— Без пищи-то выдержат, и без воды до завтра не передохнут, — сказала Ева. — Чего я боюсь, так это того, что бронепоезд пройдет здесь на рассвете. Хорошо, что ночи здесь обычно довольно теплые…

— И… что?

— А то, что жук прохлады не любит, вялым делается, понятно?

Высунувшись из ложбинки, Тигран вел в бинокль круговое наблюдение. Он боялся не утренней прохлады — он боялся патрулей. Сергей вдруг с ослепительной ясностью понял, как придется действовать, если пограничный патруль наткнется на выбранное для операции место. Не останется же иной возможности, кроме как принять бой и по возможности положить всех противников до единого! Какого-нибудь обходчика можно без труда пленить и связать, чтобы не убежал, но ведь пограничники обычно не склонны тотчас поднимать лапки вверх при вторжении нарушителей на охраняемую территорию…

По спине пробежал холодок.

Неужели пресловутый Макс того стоит?

Ева скажет «да», можно и не спрашивать. Тигран и Григорий скажут «да», потому что ценят Еву и надеются вернуть в «фирму» Макса. Алена на все пойдет, только бы ее не упекли обратно в охрану. Значит, четверо «за» и только один сомневающийся…

Ну а если засада будет обнаружена с воздуха? В том, что у пограничников Аламеи есть примитивная авиация, Сергей успел убедиться лично.

Тогда — конец. Самый допотопный биплан с пулеметом и десятком мелких бомб сильнее самого тренированного подразделения, лишенного ПЗРК.

Скорее бы сумерки!..

До заката остался, наверное, час. До полной темноты — пожалуй, два. Лежать в ложбине без дела было и нервно, и скучно. Сергей потянулся и сказал:

— Странно мне…

— Привыкай, — посоветовала Ева. — Мне тоже на первом настоящем задании странно было. И даже не столько странно, сколько страшно.

— Тебе?

— Ну да. Я что тебе, робот?

— Ты? Нет. Но я не о том. Допустим, мы уже в Оннели. В этой, как ее… Тупсе. Допустим, что и Макс там же. Но как мы найдем его?

— Как, как… Начнем с тюрьмы, вестимо.

— Почему с тюрьмы?

— Потому что начинать надо с самого вероятного. Макс же все на свете забыл, ничего не понимает. При всей его ловкости — а он сообразительный был, — непременно где-нибудь нарушил закон или просто попал под подозрение. Процентов пятьдесят за то, что его засадили до выяснения. И знаешь — много бы я дала, чтобы было не пятьдесят процентов, а сто!

— Шутишь?

— Нисколько. Главное для нас — найти Макса. Вытащить его — это уже дело техники. Если Макс сидит, задача сильно упрощается. Если нет — тогда все, наоборот, очень сложно. Ищи его по всей Оннели, а может, и не только по Оннели…

— А если он не просто задержан, а уже осужден?

— Тем легче. Налет на тюрьму технически не так уж прост. Лучше на этапе.

— М-м… А если… Ну, словом… смертная казнь в Онне-ли существует?

— В Центруме она везде существует. Понимаю, что ты хочешь сказать, тактичный ты наш… Но, во-первых, Макс не такой дурак. Во-вторых, так быстро здесь дела не делаются, есть все же законные процедуры… А если что, то не завидую я судье, который вынесет Максу смертный приговор. Я отъем от него столько, что его будут именовать не «ваша честь», а «ваша часть».

Сергей фыркнул.

— Это людоедство.

— Я-то, может, и людоедка, а вот ты лентяй, — едко заметила Ева. — Который раз ты вошел в Проход? Гляди, растратишь попусту способности к учению. Тебе сейчас зубрить что-нибудь надо, ну хоть языки. Или еще что-нибудь. В чем ты слаб?

— В стрельбе.

— С этим потерпишь. А вот оннельским языком можно заняться прямо сейчас…

— Тихо! — Тигран поднял вверх короткий палец. — Чувствуете?

— Нет, — сказал Григорий. Алена покачала головой.

— Проверю. — Тигран выбрался из ложбинки и, пригибаясь, добежал до рельсов. Приложил ухо и сразу побежал обратно.

— Ага, — сказала Ева.

— Идет, — сообщил Тигран, плюхнувшись на живот. — Что идет, откуда — не знаю, но что-то идет. Далеко пока.

Из малого рюкзачка он вытащил два радиовзрывателя. Сергей даже заморгал: коробочки взрывателей были пластмассовыми.

— Почему они не разрушились? — спросил он. — Не успели?

— Потому что покрыты лаком, — объяснил Тигран. — Он медленнее разрушается. А печатные платы залиты воском, он для Центрума лучше всякого лака и даже эпоксидки. Тоже, конечно, разлагается, но совсем лениво. В Центруме из воска свечи льют и не жалуются. Впрок только не покупают.

— Век живи — век учись, — подытожил Сергей.

— Точно. А сейчас, будь добр, возьми пример с Алены. Поучись у нее молчанию.

Стало обидно. Одернули, как мальчишку…

А не глупи! Контрабандисты лежали на склоне ложбинки, как будто просто прилегли отдохнуть. Григорий мелкими глотками пил воду. Ева нашла невзрачный цветочек, понюхала и равнодушно бросила. Лишь Алена была заметно напряжена.

Минут через пять на юге показался дымок. Он медленно приближался.