Мёртвый космос: Мученик - Брайан Эвенсон

Альтман пожал плечами.

— Конечно — сказал он. — Что ты думаешь?

— Я никогда не видел ничего подобного — сказал ученый. — Эти странные роговидные наросты, мне не доводилось видеть такого. Ты, возможно, обнаружил новый вид. Или это может быть результатом какой-то мутации. Я поспрашиваю вокруг, посмотрим, если кто-то видел подобное.

— В общем, это необычно.

— Очень необычно.

— Ну? — спросил Альтман.

Он был в лаборатории Скада, бутылка была при нем. Розоватая субстанция была из нее извлечена и помещена в трубку для образцов. Из нее Скад взял маленький кусочек и запустил тест на определение ДНК.

— Это странно — сказал Скад. — Это ткани.

— Какие ткани?

— Живые ткани — сказал Скад. — Как плоть. Оно было когда-то живым. Но имеет очень необычный генетический профиль.

— Это кожа, которую оторвали от чего-то?

— Я так не думаю, — сказал Скад. — Я думаю, что оно было живым, не так давно. Оно было живым, когда вы это нашли. Может, даже, когда вы засунули это в бутылку.

— Этого не может быть — сказал Альтман.

— Когда я это нашел, оно было таким же, только большими кусками. Это не могло быть живым.

— Да — сказал Скад. — Это очень простой организм. Я не знаю, что это такое. Оно не имеет мозга, сосудов и состоит практически из ничего. Но, технически, оно живо.

Альтман покачал головой.

— Я вижу, ты скептик, — сказал Скад. — Я могу доказать это с помощью простого эксперимента.

Он перевернул сосуд с образцом, оставляя субстанцию лежать на столе.

Он взял батарею с парой проводов, припаянных к ней, перекрестил их и замкнул.

Сразу же существо дернулось, задвигалось.

— Ты видишь — сказал Скад с гордостью. — Живое.

— Нет — сказала Ада. — Это отвратительно.

— Это не отвратительно, — сказал Альтман. — Я просто констатирую факты. Просто забавно, тебе не кажется, но кое-что это значить.

Она закатила глаза.

— Просто слушай — сказал Альтман. — Просто слушай и дай мне руку. Он поднял один палец. — Ты начала все это, еще там, в городе. Я хочу поговорить с тобой, как ты говорила со мной. Практически все, кого я спрашивал на корабле, испытывают головные боли. Даже если бы они не говорили об этом вслух, я вижу, как они держатся за голову. Это не нормально.

— Это смешно, — сказала Ада. — Это не научно.

— Я уже это говорил. — сказал Альтман.

— Это могла быть утечка газа — сказала Ада — или проблема с системой вентиляции.

— Возможно — сказал Альтман, но большинство из этих людей имели головную боль задолго до этого. Они испытывали их со времени первого сигнала.

Он поднял второй палец.

— Бессонница — сказал он. — Я поспрашивал вокруг об этом. Шуолтер имеет её. У меня появляется временами. У немецкого ученого тоже. Я слышал, что два охранника снаружи командного центра жаловались на это, и, затем еще три у главного купола. У тебя она есть?

— Нет, — сказала Ада. — Но у меня были странные сны.

— Это ещё одна вещь, о которой говорят, — сказал Альтман, поднимая ещё один палец. — Странные, яркие сны. У меня тоже есть, как и у многих людей. И теперь перейдем к более опасным случаям.

Он поднял два пальца.

— Драки, — сказал он, двигая одним, — и самоубийства, — сказал он, двигая вторым.

— Не научно, я признаю, — сказал он. — Мы говорили только несколько минут, а пальцы уже закончились. Я никогда не бывал в месте, где они встречались бы так часто.

— Я слышала, что Венбо сошел с ума, — сказала Ада. — Пытался задушить одного из парней Маркова.

— Я слышал то же самое — сказал Альтман. — То же случилось с Клаербоутом и Доусоном. И Ламли зарезал Эвинга, и затем нарисовал группу странных символов на стенах его собственной комнаты своим дерьмом. И, кто знает, о чем мы еще не слышали, что они скрывают.

Ада вздрогнула.

— И бедный Тросл — сказала она. — Он всегда казался таким стабильным.

— Самоубийства и попытки самоубийства. Не забывай Пресса.

— Френк Пресс? Он пытался убить себя?

— Не только пытался, у него получилось. В списке успешных самоубийц есть как минимум еще три или четыре человека. Не кажется ли тебе это ненормальным? В смысле, на борту всего две или три сотни человек. Это поднимает уровень самоубийств на два процента. Это не может быть нормальным, не так ли?

Ада покачала головой.

— Это не научно — сказал Альтман, размахивая пальцами. — Но мне все равно не нравится, что это значит. Поспрашивай вокруг. Скажешь, если я не прав. Боже, надеюсь это так.

Спустя пару часов, Марков стоял в его дверях. Он нес транквилизаторный пистолет в руке. Он выглядел как обычный пистолет, но с более длинным, узким стволом и квадратным картриджем на конце ствола.

— Имел с подобным дело? — спросил он.

Альтман покачал головой.

Марков открыл картридж.

— Дротик вставлять сюда, — сказал он. — Картридж вставляется и вынимается. В ручке находятся баллончики с СО2, но тебе не надо беспокоиться, мы их уже заменили. Оттягивай затвор на себя, — сказал он, повернув сбоку рычажок, — так ставь на предохранитель. Легко достать пальцем. Как только затвор оттянут, он будет стрелять. Цельтесь в кожу.

— Он не пройдет сквозь одежду?

— Я этого не говорил, — сказал Марков. — Он пробьет одежду, но там выше шанс, что что-то пойдет не так. Целься в кожу. Или, если ты плохой стрелок, то попытайся упереть ствол в грудь перед выстрелом.

Он передал его Альтману, который неловко взял его.

— Дротик содержит сильное снотворное, оно подействует через пару секунд, — предупредил Марков. — Нападающему будет больно при выстреле, но не достаточно, чтобы его остановить. Ты уверен, что не хочешь, настоящий пистолет?

Альтман покачал головой.

— Выход через пятнадцать минут, сказал Марков.

Альтман поспешно разыскал Аду и сказал ей, что произошло.

— Не хочу, чтобы ты спускался туда опять, — сказала она.

— Это не навредит мне. — Он поцеловал её снова. — Кроме того, у меня нет выбора.

— Но после того, что стряслось с Хендриксом.

— Я справился с этим, не так ли? Мы все ещё вместе, так ведь?

Она прикрыла рот рукой.

— Ты не слышал? — спросила она.

— Не слышал что?

— Хендрикс мертв. Он убил медсестру, разорвал ее на части. Им пришлось застрелить его.

Ошеломленный, он рухнул на кровать. Он не мог позволить себе говорить. Это его вина даже больше, чем с Моресби. Может, если бы он отказал, когда Хендрикс получил первое предупреждение, то ничего не случилось бы. Как много еще смертей останется на его совести, пока это не кончится?