Партия в преферанс - Татьяна Моспан

— Хорошо-то как! — он потянулся всем телом.

«Интересно, а почему Пимен упрятал золотые монеты даже не в доме, а снаружи, за наличником? — вдруг подумал он. — Умный и осторожный человек так не поступит». Что-то здесь явно не то.

Николай готов был поклясться, что монеты сыпались именно оттуда. Он вспомнил про украденный план усадьбы. Доронькин про него не знал, это было понятно по его реакции, значит, бумагу украл Шигин без ведома Славика. А может… Он замер. Может, это работа Ладынина? Один Костыль до такого не додумается.

Черт с ними! Николай плотно сжал губы. Кто украл, кто не украл… Не о чем теперь горевать.

Глава 25

Он с трудом пробирался по еле приметной лесной дороге. Длинные седые волосы прилипли ко лбу и закрывали часть лица.

— Гы, гы, — бормотал он, жестикулируя руками.

Безумные глаза смотрели на мир настороженно.

Очень хотелось есть, но домой, туда, где могли покормить, возвращаться нельзя.

Хрустнула ветка, и он испуганно оглянулся. Прямо на него смотрела лосиха. Животных он не боялся, он боялся людей.

Лосиха, понаблюдав за человеком, поняла, что нет никакой опасности для её детеныша, который топтался рядом, и, мотнув головой, исчезла в чаще.

Он стоял и слушал, как трещали сухие ветки под её грузным телом, а потом опустился на траву и заплакал.

Слезы текли по давно не мытому лицу, оставляя грязные бороздки.

— Гы, гы…

Он закрыл глаза и сидел неподвижно, привалившись к дереву. Рядом с березой росли кусты черники. Всхлипывая, стал собирать ягоду и отправлять в рот полные пригоршни. Несколько дней питался сырыми грибами и ягодами. Это было невкусно.

Он не мог вернуться домой, потому что…

— Бить будут.

Он редко разговаривал. Они думают, что он не умеет. Он засмеялся. Он хитрый, все умеет. Батькину сумку спрятал.

— Батька… ругаться будет.

Любопытная птичка с яркой грудкой давно наблюдала за ним из чащи.

— Фьють, фьють, — ласково посвистывая, она подлетела совсем рядом и села на березу.

Те, кто приходил в лес по ягоды, часто оставляли крошки вкусного хлеба. Наклонив голову, она наблюдала за человеком: может, и этот ей чего-нибудь предложит?

Но, увы, лесной птахе нечем было поживиться.

— Фьють!

Она возмущенно тряхнула хвостом и улетела прочь.

Человек продолжал есть ягоды, они давились в неловких мужских руках, и скоро подбородок и щеки оказались перепачкаными.

…Будет много денег, и они поедут к девкам. Или не поедут?.. Опять гвоздиком откроет батькин сундук. Никому ничего не отдаст.

— Зачем в дом полез? — забормотал он. — Нельзя.

Он встал и, шатаясь, пошел дальше. Ягода не приглушила голода. Есть захотелось ещё больше.

Надо идти, а то его поймают и отвезут в страшный дом. Там плохо. Там его привязывали к кровати и били.

— Нет, нет! — закричал он. — Зачем?

Он не хотел никого трогать, но ему не поверят. Он ударил его, светловолосого мальчишку с голубыми глазами.

— А зачем в батькин дом полез?

Когда увидал его на пруду с собакой, испугался и убежал. Потом бродил по усадьбе, стерег её. Видел, как там копались люди, среди них не было светловолосого. Он боялся, что они заметят его и побьют, и все время прятался.

Утром, когда увидал одного из тех, кто рылся вчера на усадьбе, не выдержал и бросился на него с камнем в руках.

— Кровь, кровь!

Он боялся крови.

Тот человек шел один. Он сразу упал.

Кровь была на камне, которым он его ударил. Он кинулся бежать. Скрывшись в лесу и проплутав некоторое время, понемногу успокоился. Несколько раз выходил на край леса, но, завидев людей, скрывался.

— Нет, нет, — он мотал головой.

Они кричали ему, но он убежал. После того, что случилось, нельзя вернуться домой, где есть еда.

Вспомнив о еде, опять заплакал.

Внезапно со стороны большой поляны раздался шум. Это за ним!

— Нет, нет! — завопил он и, сломя голову, кинулся в самую чащу.

Прошедший недавно лесоповал свалил большую и ещё не старую ель. Хвоя с неё почти обсыпалась, обнажив острые, как ножи, сучья, которые торчали во все стороны.

Он заметил опасность. Возможно, отделался бы небольшими царапинами, но случилось непредвиденное.

В густой траве торчал небольшой пенек. На бегу он споткнулся о него. А дальше…

Его кинуло на обнаженные сучья. Острая обломанная ветка ели пропорола тело почти насквозь.

— А-а-а!

Некоторое время он барахтался, пытаясь освободиться, но это было бесполезно.

На поляне, сбившись в кучу, возмущенно похрюкивало стадо кабанов. Могучий секач, обнюхивая воздух, задрал рыло. Блеснули желтые клыки. Человек его не интересовал. Он заботился о безопасности стада, где был молодняк.

Скоро кабаны ушли пастись на другую поляну, которых было немало в этом лесу.

Несчастный, насаженный на острый, как нож, сук, остался здесь навсегда. Это был Гришка-дурачок.

От болевого шока он потерял сознание.

— Кровь, кровь, кровь… — шептал он одними губами, когда ненадолго приходил в себя. — Нельзя-я…

Умер он не сразу.

Глава 26

— И все-таки я одного не понимаю. Почему монеты оказались за наличником. Хоть убей!

— Не говори так, — возмутилась Вера. — Одного уже убили.

— Да, — помрачнел Колька.

Два дня назад из Родоманова уехало милицейское начальство вместе со следователем прокуратуры.

— Все в Ежовке крутились вокруг того места, где мертвец лежал, а толку-то? — говорили в Степаниках. — Ищи, не ищи…

Только сегодня Николай с Верой смогли отправиться на Выселки и без посторонних глаз серьезно заняться раскопками.

— А бабка Матрена у тебя ничего не спрашивала? — поинтересовался Колька, шагая по заросшей тропинке.

— Нет. У нас в родне народ серьезный, лишних вопросов задавать не будут. За то время, что ты здесь живешь, она хоть как-то проявила свое любопытство?

— Нет.

— И не спросит ни о чем. Если сам не скажешь. Бабушка — старушка умная, свой век, как сама говорит, прожила. Она знает, что мы к Глафире ходили, ты родней Пимена интересовался. С Мишкой Шатуном тебя вместе видела. Ну и что? Мало ли у кого какие дела… Она лишь про нас с тобой спросила.

— И что ты ей ответила?

— Давай не будем сейчас про это, хорошо?

Солнечное августовское утро сулило прекрасный день.

— Пришли, — Николай скинул сумку и лопаты на землю и полез за сигаретами.

— Ты же не куришь.

— Волнуюсь. Что-то не по себе стало.

Вера тоже вдруг почувствовала себя неуютно.

— Ну давай, командуй, — предложила она. — С чего начнем?

Колька не ответил. Он уставился на кучу разбросанного мусора. На Выселках побывал чужой.

Осторожно обходя участок, Николай стал внимательно осматривать каждый куст.

— Не похоже, чтобы из милиции или прокуратуры, — бормотал он. — Это кто-то другой сюда наведывался.

— Ты о чем? — не расслышав, громко крикнула Вера.

— Здесь кто-то рылся.

Колька, обследуя расросшие кусты, заметил пустую смятую пачку сигарет и поднял её. От росы краска на коробке местами облезла.

— «Мальборо», — прочитал он.

Шигин «Мальборо» не курил, ему на «Яву» еле хватало. Может, Славик? Нет, он приехал в то утро, когда труп обнаружили. Представить, что кто-нибудь из местных будет дымить дорогими сигаретами, невозможно. Тогда кто?

Подошла Вера и, увидев в руках Николая мятую пачку, удивилась:

— Откуда она здесь?

— Кажется, догадываюсь, кто выкрал план усадьбы из моей квартиры, — медленно произнес Николай. — Вадим Ладынин. Точно! Больше некому. У меня ещё два дня назад такая мысль мелькнула. Помнишь, мы с тобой об этом разговаривали? Ну, что я ему по пьянке, ещё когда в институте учились, проболтался… А у него память, ого-го какая! Преферансист. Значит, услышал во время игры в карты про монеты и…

— Хорошая у вас там компания подобралась.

— Подожди, это что же получается? — изумился Колька. — Нас за столом сидело четверо, выходит, каждый решил попытать счастья. Костыль, до того верой и правдой служивший Доронькину, переметнулся к другому хозяину. Так, что ли? Его видели с незнакомым мужчиной, который неизвестно куда исчез. Это был Ладынин.

— Почему именно он?

Николай кивнул на пустую пачку из-под сигарет.

— Он курит «Мальборо».

— А может, он и вашего Шигина?.. — Вера сделала выразительный жест рукой.

— Нет, на это Вадим никогда не пойдет. А потом, какой смысл ему убивать Костыля? Глупо.

Колька швырнул пачку в кусты.

Хорошенькое дело… Он с ожесточением грыз ноготь большого пальца. План, план… Дался ему этот план! Он злился, потому что не мог разобраться в своих мыслях. Казалось, ещё немного, и он все разгадает.