Фридрих Барбаросса - Василий Балакин

Но не все восторгались ораторским мастерством Райнальда Дассельского. «Сколько восторга он вызвал своей речью среди немцев, столько же неприятия у нас», — писал в своих анналах датский хронист, сопровождавший короля Вальдемара. И немецкие епископы, не говоря уже о бургундских и итальянских, также пребывали в подавленном настроении. Столь жесткие формулировки и безоглядная политика с позиции силы, попиравшая положения канонического права, для большинства были неприемлемы, хотя князья церкви и отдавали должное ораторским достоинствам речи и страстной решимости Райнальда воплотить в жизнь свою программу. Не компетентный суд, не приговор собравшихся со всего света отцов церкви позволил наконец найти истину. Вовсе нет: эрцканцлер одним ударом кулака поставил на место освященного традицией порядка новый, еретический. Этот новый, приукрашенный героической фразеологией «порядок» никогда не сможет стать основанием для мира и спокойствия, а лишь подстегнет борьбу за свободу совести. Не устранение церковного раскола, а его предельное обострение явилось результатом собрания в Доле.

Назначенная на 19 сентября встреча окончательно потеряла смысл. Вне зависимости от того, захочет ли Людовик вступать в переговоры или нет, Фридрих не пожелал второй раз ждать понапрасну и уполномочил Райнальда говорить от своего имени. А тем временем французское войско почти подошло к Дижону. Английское тоже было на марше. В этой обстановке Людовик мог вообще не думать о соблюдении данного слова, поскольку дело все равно шло к военному конфликту.

И все же король Франции не захотел во второй раз давать повод для упреков в вероломстве и во главе многочисленной свиты поскакал в условленный час к месту встречи на мосту. Оставаясь в седле, он искал глазами императора, а увидев вместо него эрцканцлера, тут же заявил, что на сей раз Фридрих нарушил договор. На возражение Райнальда, что и король, вопреки договоренности, прибыл без Александра, Людовик ответил, что «синод» уже состоялся, а это также противоречит договору. Для большей убедительности тут же еще раз был зачитан договор. Но Райнальда не так-то легко было сбить с толку. Он дал иное толкование тексту соглашения. Подписывая этот договор, император якобы никогда не отказывался от своего права распоряжаться судьбой епископа Рима, находящегося, как и любой другой имперский епископ, под его сюзеренитетом; королю же, разумеется, и теперь еще предоставляется возможность заявить о признании законности решения синода.

В ответ на это Людовик VII обратился к своей свите и спросил, сдержал ли он свое слово и свободен ли от взятого на себя обязательства. Получив от всех утвердительный ответ, он повернул коня и ускакал прочь. Спустя три дня он встретился с королем Англии Генрихом II. Они обнялись по королевскому обычаю и поклялись соблюдать мир, дружбу и верность друг другу. А потом эти «малые короли провинций» шагали, один слева, а другой справа, возле иноходца Александра III, поддерживая стремена.

Сразу же после синода и рейхстага немецкие князья покинули Бургундию и вернулись домой. Лишь граф Генрих де Труа направился к императору, дабы принести ему обещанную ленную присягу, поскольку, полагал он, французский король не выполнил первую часть договора. Барбаросса принял ленную присягу как от него, так и от троих заложников, в свое время предоставленных Людовиком, однако вскоре освободил их от взятых на себя обязательств, кроме графа Фландрского, который был его вассалом.

Попытка преодолеть схизму путем прямых переговоров провалилась, и император возвращался из Бургундии раздосадованным и разочарованным. В Сен-Жан-де-Лон ему довелось испытать капризы фортуны, каких он еще не видал. Должна ли Империя стерпеть брошенный ей вызов «малых королей»? Фридрих стоял перед трудным выбором. Начинать войну против обоих королей-союзников было бы большим риском. Даже если бы война закончилась полным успехом, мог остаться нерешенным главный вопрос, от которого все и зависело, — устранение Александра. Правда, тот и сам не прекращал предпринимать попытки склонить на свою сторону Барбароссу, обращаясь за содействием к архиепископу Зальцбургскому Эберхарду, ибо понимал, что признание только королями Англии и Франции мало что значит, пока нет одобрения со стороны императора. Только признание Фридрихом I его понтификата могло прекратить схизму.

В этой обстановке неопределенности Барбаросса узнал о начавшихся в Эльзасе беспорядках, зачинщиком которых называли Бертольда Церингена. Этот князь, однажды уже обманутый в своих притязаниях на Бургундию, был смертельно обижен отказом Фридриха передать его брату архиепископство Майнцское, что и послужило для него поводом перейти на сторону короля Франции. «Если император, этот разрушитель церквей и нарушитель законов, — писал он Людовику, — вздумает привести в исполнение свои угрозы в отношении вас, то знайте, что мы со всеми нашими друзьями и сторонниками, а заодно и многие другие немецкие князья, ненавидящие императора так же, как и мы, всецело будем в вашем распоряжении».

Даже если император и не знал об этом письме, он сразу понял масштабы грозящей ему опасности и незамедлительно отдал приказ выступать в поход. Стремительным маршем он достиг Эльзаса и внезапно обрушился на мятежников с такой силой, что вскоре о недавнем мятеже напоминали только пепелища разрушенных бургов. Спустя некоторое время состоялось его примирение с Церингеном, после чего он во всем блеске своего императорского величия совершил объезд прирейнских земель. Майнц, жители которого подняли мятеж и убили собственного архиепископа, был подвергнут жестокой экзекуции, сопоставимой с расправой над Миланом.

За четырехлетнее отсутствие Фридриха в Германии накопилось много дел, и он, неутомимо разъезжая по стране, провел один за другим несколько съездов знати — в Верхней Лотарингии, на Рейне, в Швабии. В те дни он назначил еще одним канцлером Кристиана фон Буха, в последующие годы проявившего себя надежным помощником в делах. Кристиан владел многими языками (латинским, французским, итальянским, греческим) и уже по одной этой причине представлял особую ценность для Фридриха, говорившего только по-немецки. Обладал новый канцлер также незаурядным талантом дипломата.

В Констанце в ноябре 1162 года был расторгнут брак Генриха Льва с Клеменцией, сестрой Бертольда Церингена. Формальным поводом для развода послужило слишком близкое родство, но подлинной причиной, видимо, явилось отсутствие мужского потомства. Говорили, что Барбаросса вдохновил своего кузена на этот развод, имея целью поссорить Церингенов и Вельфов, союз которых становился опасным для него.