Ловушка для джентльмена - Виктория Александер

— Я не рассказала потому, что… — Гвен сделала глубокий вдох. — Видите ли, я просто боюсь, хотя мне очень неприятно в этом признаваться.

— Вы боитесь? — хихикнула Чарити. — Вот уж не думала, что вы можете чего-то бояться.

Хоуп с подозрением посмотрела на Гвен:

— А вы не кажетесь испуганной.

— А он не кажется особенно страшным. — Пейшенс покачала головой.

— Но он может быть очень… твердым, — пробормотала Гвен.

И еще Маркус может быть необычайно сдержанным и отчужденным. Она подумала о том, что истинная его натура открывается лишь в те моменты, когда они остаются вдвоем. Тогда он становится открытым и чистосердечным. Гвен подозревала — во всяком случае, надеялась, — что роль, которую Маркус играл в присутствии посторонних, совершенно не соответствовала его истинному «я».

Но все-таки она еще не очень хорошо знала его. Поэтому не была уверена, что правильно оценивает его характер, и, разумеется, не могла отбросить свои страхи, как бы ей этого ни хотелось. Она вполне могла ошибаться. Мадам посоветовала ей запастись терпением. Что ж, терпение необходимо. Наверняка оно понадобится ей, если все-таки придется увезти племянниц из Лондона.

И тут ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Она внимательно посмотрела на Чарити и спросила:

— Значит, вы хотите жить со мной, да?

— Да-да, конечно. — Хоуп энергично закивала. — Вы вовсе не такая плохая, как мы думали сначала.

— Конечно. Это ведь было до того, как мы вас узнали, — сказала Пейшенс. — А теперь, когда мы вас узнали, мы думаем, что очень даже может быть, что мы научимся относиться к вам с симпатией. Очень даже.

Мадам Френо отвернулась, пытаясь скрыть улыбку.

— Да-да, правда. Вы же… — Хоуп задумалась. — Ну… как бородавка, понимаете? От вас никак не отделаешься. У меня один раз была бородавка, и она…

— Это ужасно противно. — Пейшенс поморщилась.

— А ты как думаешь? — Гвен повернулась к Чарити.

— Я тоже думаю, что бородавки очень противные. — Чарити хихикнула и пожала плечами. — Я думаю, что уж лучше жить с вами, чем плыть на корабле без билета или спать в переулках с крысами.

— И я считаю, что это лучше, — сказала Гвен, чувствуя легкое разочарование.

А впрочем, чего она ожидала? Девочки обижались на нее с самого первого мгновения их встречи, и Гвен с тех пор почти ничего не сделала, чтобы переубедить их. Конечно, она ладила с этими детьми лучше, чем с теми, которых отдавали на ее попечение, когда она была гувернанткой. Но все равно она могла бы проводить с ними столько времени, сколько требовалось, чтобы завязать крепкие отношения и, быть может, завоевать их любовь.

— Но в интересах справедливости, — Чарити взглянула на сестер, — мы все придерживаемся одного мнения…

— Мы голосовали, — перебила Хоуп.

— Мы решили, что всякий, кого любят мадам де Шабо и мадам Френо, обладает достоинствами, которых мы просто еще не заметили.

Пейшенс и Хоуп улыбнулись. Даже Чарити одарила Гвен улыбкой.

— Поэтому мы решили, — продолжала старшая сестра, — что хотим жить с вами, что бы ни случилось.

— Потому что я лучше, чем крысы?

— Мы не любим крыс, — заявила Хоуп.

— Что ж, понятно, — пробормотала Гвен. — Стало быть, я должна брать, что дают. И еще благодарить за это. — Она неожиданно улыбнулась. — Честно говоря, я все равно рада. Хотя меня и считают всего лишь меньшим из всех остальных зол.

Девочки переглянулись.

— Мы считаем, что вы должны это знать, — заговорила Пейшенс. — Видите ли, дело не в том, что вы нам очень нравитесь…

— Вернее, не очень, — перебила Хоуп. — Мы считаем, что еще слишком рано, чтобы вы нам очень нравились.

— Но все равно, мы хотим… — Чарити на несколько секунд умолкла, очевидно, собираясь с мыслями. — В общем, мы хотим дать вам возможность оправдаться за недостаточностью улик, исходя из рекомендаций мадам Френо.

Хоуп доверительным тоном добавила:

— Она нам очень нравится.

— И мадам де Шабо тоже. — Пейшенс сдержанно улыбнулась. — Она рассказывает такие чудесные истории о балах, замках, принцах и всяких интересных людях и местах.

— Понятно, — кивнула Гвен. — Наверное, мне следует поблагодарить их за то, что они выступают в мою защиту.

— Тетя Гвендолин… — Чарити наморщила носик; казалось, слово «тетя» звучало для нее так же непривычно, как и для самой Гвен. — Понимаете, мы просто хотим опять иметь семью.

— Было очень хорошо, когда у нас была семья. — Пейшенс вздохнула.

Хоуп улыбнулась и воскликнула:

— Было очень весело!

Чарити бросила на сестер взгляд, призывающий к спокойствию, и проговорила:

— Мы понимаем, что без мамы и папы уже никогда не будет так, как раньше, но нам всем очень надоела такая жизнь. Мы хотим знать, что с нами будет дальше. Мы твердо верим, что вы…

— И лорд Пеннингтон, — перебила Пейшенс.

— Да, он совсем не кажется страшным, — подала голос Хоуп. — Скорее, он похож на человека, который позволит нам завести собаку.

— Так вот, мы считаем, что вы, — продолжала Чарити, — наша единственная надежда на спасение. — Впервые с тех пор, как они встретились, девочка от всей души улыбнулась своей тете.

— Если не здесь, на земле, то в грядущем мире, — добавила Хоуп.

— Хотела бы я знать, что случилось бы, если бы их нашли пираты, а не миссионеры, — прошептала мадам Френо.

— Я еще никогда не была ничьим спасением, — пробормотала Гвен. Какое-то время она внимательно смотрела на девочек, потом кивнула и плюнула себе на палец.

Все сестры тотчас проделали то же самое. Племянницы и тетка совершили традиционную церемонию, а затем повернулись к мадам Френо. Та немного подумала и тоже плюнула себе на палец, чтобы смешать свою «кровь» с «кровью» остальных.

— Я уверена, что Колетт будет жалеть, что не смогла в этом участвовать, — пробормотала мадам Френо.

Пейшенс усмехнулась:

— А мы ведь сможем все повторить, когда она придет домой. Иначе ей будет очень неприятно, что она упустила такую возможность.

— Теперь мы еще крепче связаны друг с другом, чем раньше, — с торжественным видом проговорила Хоуп. — Потому что всякая кровавая клятва делает человека сильнее.

Пейшенс кивнула:

— Связаны друг с другом на всю вечность.

— Это значит, что мы вас не оставим. — Чарити посмотрела Гвен прямо в глаза.

Казалось, между ними установилось какое-то странное согласие. Внезапно Гвен поняла, что у них с Чарити довольно много общего: и та, и другая остались без родителей, и обеим пришлось выживать самостоятельно. Но Чарити, кроме того, взяла на себя ответственность за младших сестер.