Удавка для опера - Владимир Колычев

Как ловко все продумал Нырков. Подлец!.. Рома с ненавистью проводил его взглядом.

Нырков уже похоронил его в мыслях. Но Рома сдаваться не собирался. У него не было шансов на спасение. Но он почему-то верил, что все будет хорошо. Гаврииловская часовня. Он не смог беспрепятственно уйти от нее. Зато она уберегла его от увечий. Она сохранила ему здоровье. А в конце концов даст ему силы и возможность вырваться из рук врагов…

3

Две криминальные команды сошлись в пустынном местечке за много километров от Кольцевой автострады. Оба вожака понимали, что разговор предстоит серьезный Слишком крепко перехлестнулись их интересы И ни тот, ни другой не собирался сдавать своих позиций А значит, разборка должна закончиться кровью. Будет стрельба, будут трупы.

— Не, ну ты чо, чертила, не врубаешь, что это моя территория? — грохотал Бонд. — Не врубаешь, что я ни копейки тебе не дам с нее подобрать?..

Он чувствовал за собой силу. Четверка крутых пацанов. Резкие, быстрые, «волына» для них — все одно что ложка для обжоры. А у Бурьяна… ха-ха… за спиной всего трое. И неказистые какие-то…

— А я сказал, что эту курицу буду щипать я! — отрезал Бурьян.

— А я тебя буду делать за это в попу! — захохотал Бонд.

И резко выхватил из-за пояса пистолет. Но не успел вывести его на линию прицеливания. Откуда-то прилетела пуля. И клюнула его в лоб.

Он замертво свалился на землю. И не мог видеть, как рядом укладываются на землю его «быки». Никак не думал, что конкурент устроит ему такое западло. Снайперов в засаду посадит…

— Привет, батяня! — прогрохотал густой бас. Мужчина лет пятидесяти обернулся и увидел двух мордоворотов.

— На вот тебе, Петрович, бабе своей леденцов купишь. — Второй бандит сунул ему в карман пять стодолларовых купюр.

— Значит, пятерых? — угрюмо спросил Петрович.

— Ага…

— Хорошо, сейчас все организую… Он сделал все как надо. Никто не видел, как в печь крематория сунули незарегистрированный «груз».

Пять трупов.

— Враги наши, — словно бы нехотя пояснил бандит. — На разборке положили…

С намеком сказал. Чтобы знал Петрович, что будет с ним, если вдруг станет врагом этих мордоворотов. А врагом он станет, если сболтнет что лишнее. Так что лучше молчать.

Бандиты ушли. Петрович продолжил работу.

С окончанием рабочего дня, как всегда, он намеревался отправиться домой. Не терпелось показать жене солидный приварок к зарплате.

У него была собственная машина. «Жигули» третьей модели. Старушка, но бегает резво. Он сел в машину. И тут же с левой стороны к нему подошел какой-то мужчина. И приставил к его виску ствол пистолета.

Ну вот и приехали, мелькнуло у него в голове. Но мужчина не стрелял. Он просунул руку назад и разблокировал заднюю левую дверцу. Секунда, и он уже на сиденье сзади. Пистолет упирался в сиденье. Петрович спиной чувствовал его твердь.

— Куда едем? — пересохшими губами спросил он.

— В милицию, — спокойно сказал мужчина.

— Зачем?

— Будешь сдаваться.

— А что я сделал?

— Несанкционированно сжег пять криминальных трупов.

Петровича залихорадило.

— Но я не хотел…

— Правда?

— Меня заставили…

— Очень хорошо.

— Они угрожали мне расправой…

— Замечательно! Так и напишешь.

— Но я не могу… У меня семья… Меня застрелят…

— Не бойся. Ничего тебе не будет. Придешь в милицию, прольешь крокодилову слезу. И чистосердечно во всем признаешься… Обещаю, тебя тут же отпустят. А твоим бандитствующим клиентам ничего не будет. Они даже ничего не узнают. Если ты, конечно, будешь слушаться…

А в случае неповиновения мужчина обещал убить его.

Петрович сдался. С незнакомцем он проехал к отделению милиции, на которое тот ему показал. А там его уже ждали. И с сочувствием выслушали его исповедь о сожженных четырех трупах. Не о пяти, а о четырех — в точном соответствии с наставлениями незнакомца с пистолетом.

— Они хотели меня убить, — плакался Петрович перед молодым человеком с капитанскими погонами. — Они угрожали мне оружием. Они… Они…

Капитан ему верил.

— Да, к сожалению, жизнь нынче такая, — вздохнул он. — Убивают. Сжигают. Никому ничего не сообщают…

— Я сообщил…

— Ну, вы-то — это понятно… А другие… Ну, хоть что-нибудь от трупов осталось?

— Да, да, конечно… — Петрович достал из портфеля какие-то бумажки, визитные карточки, часы, золотые перстни-печатки, цепи, якобы снятые с убитых. Выложил это на стол.

Все это дал ему незнакомец. И велел показать.

— Так, так, так, — оживился капитан. — Это уже интересно…

Он углубился в изучение документов.

— Хорошо, очень хорошо…

— Что хорошо?

— Хорошо, что известно, кого вы сожгли в печи… Так, сейчас составим акт, протокольчик. Распишетесь и пойдете…

— В камеру? — убито спросил Петрович.

— Ну да, так вас там и ждут. Домой пойдете. А завтра на работу. Надо же кому-то сжигать трупы…

«Бригада» Антончева славилась своей жестокостью. Главарь гордился этим. И самолично расстреливал неугодных.

Сегодня на очереди был его ближайший помощник. Проштрафился Кипяток. Третий раз кряду.

— Ты чо, гад, на ментов сучишь? — с ненавистью глядя ему в глаза, сказал Антончев.

— Да нет, брат, с чего ты взял? — скулил Кипяток.

Он стоял перед главарем на коленях и преданно смотрел ему в глаза. Но эта показная покорность не трогала его хозяина.

— Брат?! Я тебе, сучара, не брат!.. Тебе менты братья!

— Да не сучу я на ментов, в натуре!

— А почему Ямщикова упустил?

— Да тот слишком хитрым оказался…

— А почему с «Гирляндой» косяк вышел?

— Да так получилось…

— Сделку с Эриком загубил…

— Так это случайность…

— Ну, если случайность, — вроде бы сжалился Антончев.

И резко выхватил из-за пояса «беретту». Ба-бах! И с простреленной головой Кипяток рухнул ему под ноги.

— Случайность! — повторил бандит и обернулся к своим телохранителям.

Челюсть его отвисла, когда он увидел, кто стоит у него за спиной. Вместо Клеща, Зацепа и Костика позади него стояли с полдюжины крепких ребят в камуфляже и черных масках. Собровцы.

— А-а…

— Буй на! — выругался спецназовец.

Удар в солнечное сплетение, подсечка, переворот на живот, щелчок наручников.

Антончев взбесился. Задергался под тяжестью ментов. И тут же на него посыпался град ударов. Он взвыл. Но не столько от боли, сколько от отчаяния.

— Вот здесь все и произошло. Сюда подъехали на «Жигулях» девятой модели бывшие милиционеры. Отсюда на двух джипах прибыли криминальные бойцы из «бригады» Антончева. Вот здесь сошлись майор Круча и сам Антончев. Выяснение отношений на языке силы, стрельба. Круча, Комов, Савельев и Кулик были убиты на месте. Перевес был на стороне бандитов… — рассказывал Николай Марков.

С полковником из ГУОП они стояли на поляне в лесном массиве в часе пути от Кольцевой автострады.

— О каких именно бандитах вы говорите? — спросил полковник.

— О бандитах «бригады» Антончева. О ком же еще?

— А я думал, вы о Круче и его компании…

— Ах да, конечно, они тоже бандиты, — серьезно согласился Марков. — Быстро же они сменили корочки удостоверений на толстые массивные цепи.

— И перстни-печатки. Да еще с собственными инициалами…

— Именно по этим гравировкам нам удалось точно определить, что погибшие — это Круча, Комов, Савельев, Кулик. Их всех несанкционированно сожгли в крематории.

— Бандитам бандитская смерть… — о бывших милиционерах полковник говорил как о заклятых врагах мирового пролетариата.

— Да, да, это пятно на наших доблестных правоохранительных органах, — деловито кивнул Марков. — Я даже не знаю, какими словами отозваться о Круче, Комове, Савельеве и Кулике.

— Сволочи они.

— Да, да, именно так. Подонки…

— Чего они хотели от Антончева?

— Хотели, чтобы он отдал под их контроль оптовый рынок.

— Я же говорю, сволочье…

— Правильно, товарищ полковник. Подонки, мерзавцы… Они запятнали честь милицейского мундира… А вот их кровь. — Марков показал на бурые пятна на траве. — Кровь, которой они не смыли свой позор.

— Группу крови установили?

— Да, конечно.. Точное соответствие с группой крови Кручи, Комова, Савельева и Кулика.

— Значит, можно со стопроцентной вероятностью утверждать, что убитые — люди, о которых мы с вами говорим?

— Вне всякого сомнения. Заключение экспертной комиссии завтра ляжет вам на стол.

— Да на хрена мне это заключение? Я слышал, что вы, товарищ подполковник, были в дружеских отношениях с майором Кручей.