Наркомпуть Ф. Дзержинский - Самуил Зархий

Феликс Эдмундович подробно ознакомил его с положением на магистралях округа, поставил основные задачи, затем, что-то вспомнив, добавил:

— На прощание хотел бы предупредить вас об одном обстоятельстве, только не обижайтесь…

— Слушаю вас…

— Мы ценим вас как работника. И транспорт хорошо знаете, и человек вы инициативный. Но ваша инициатива носит иногда, если так можно выразиться, «партизанский» характер. Мне известны случаи, когда вы действовали по своему усмотрению, не считаясь с указаниями Центра…

— Что вы имеете в виду, Феликс Эдмундович?

Дзержинский хитровато улыбнулся:

— Напомнить?.. Разве вы забыли, что в 1919 году вас, начальника дороги, сняли с должности и предали суду по приказу Цюрупы? За то, что вы своей властью разрешили железнодорожникам провозить по дороге продовольствие, несмотря на строжайший запрет наркомпрода Цюрупы.

— Откуда вы знаете об этом случае, Феликс Эдмундович? Ведь Цюрупа отменил свой приказ относительно меня…

— Откуда я знаю? — усмехнулся Дзержинский. — Должность у меня такая. Саратовская Чека сразу же сообщила мне. Отменить приказ Цюрупы я не имел права, так как ему Совнарком предоставил чрезвычайные полномочия. Зная о том, что вы нарушили декрет о централизованных заготовках хлеба, исходя из благих намерений помочь железнодорожникам, я рассказал о случившемся Ленину. Владимир Ильич позвонил Цюрупе, сказал, что Ковылкин — старый партиец из рабочих и за первую же ошибку снимать его с должности и судить трибуналом — несправедливо.

— А я и не знал об этом…

— Так-то, товарищ Ковылкин… Хотя Ленин и заступился, но он считал вас повинным в нарушении декрета. Надо уважать советские законы. Я мог бы еще кое-что напомнить, но, как говорится: «Кто старое помянет…». Хочу только разъяснить, что я являюсь сторонником решительного раскрепощения мест от бюрократической опеки. Я — за предоставление округам и дорогам полной инициативы, большей самостоятельности. Но это вовсе не значит, что приказы Центра могут не выполняться. За это будем строго спрашивать… Надеюсь, вы поняли меня.

Дзержинский встал и подал руку Ковылкину:

— Желаю успеха!

Услышав телефонный звонок, нарком взял трубку, поздоровался и сказал:

— Жду вас, Иван Николаевич…

Борисов принес напечатанную на машинке справку о мерах, предпринятых НКПС по разделению железных дорог на три категории. Дзержинский перелистал справку и посетовал:

— Слишком велика… Но переделывать нет времени… Я должен ее срочно направить Ленину. Позавчера мне из Совета Труда и Обороны звонил Цюрупа — передал распоряжение Владимира Ильича немедленно приступить к выполнению постановления СТО. А затем я получил эту записку. И нарком прочитал вслух:

«Прошу Вас сообщить мне — в самой краткой форме, — делается ли что и как быстро во исполнение постановления СТО о делении желдорог на 3 категории и о закрытии железных дорог 3-ей категории.

Следовало бы максимально ускорить закрытие и добиться его во что бы то ни стало и быстро. Как иначе бороться с кризисом?

— Что вы думаете по этому вопросу, Иван Николаевич?

Главный начальник путей сообщения медлил с ответом.

Затем нерешительно сказал:

— Если глава правительства требует…

Дзержинский недовольно заметил:

— Я хотел бы услышать от вас прямой, а не уклончивый ответ. Ведь вы — главный технический руководитель на транспорте. Скажите откровенно, что вы думаете о делении железных дорог на категории в отношении снабжения их материалами и отпуска средств?

— С этой идеей я полностью согласен, — ответил Борисов. — При нашей ужасной нехватке материальных ресурсов мы не можем уравнительно подходить ко всем дорогам. Я даже дал указание об упрощенных методах эксплуатации на третьестепенных линиях. А вот что касается полного закрытия дорог третьей категории…

Борисов замялся.

— Договаривайте до конца! — приказал нарком.

— Не только я, все крупные специалисты наркомата не согласны с линией председателя транспортной секции Госплана, который требует резкого сокращения числа магистралей первой категории и навязывает НКПС свой список. Нам намного виднее, чем ему из окна его кабинета, какие дороги жизненно важны для грузооборота. Госплан настаивает на полном прекращении движения поездов по линиям третьей категории. Мы же — против этого, так как закрытие этих линий экономии почти не даст, а хозяйственный ущерб будет очень велик.

— Почему?

— Если эти линии закрыть, то для выполнения плана перевозок придется направлять грузы кружным путем, что крайне удлинит их пробег. В результате получится огромный перерасход топлива и излишний ремонт подвижного состава. По нашим подсчетам это сведет на нет ту экономию, на которую рассчитывает Госплан.

— Надо тщательно взвесить все «за» и «против», — задумчиво произнес нарком.

Борисов продолжал:

— Максимально сократить расходы на малодеятельных линиях, минимально снабжать их — это я одобряю. Но я за то, чтобы содержать эти линии в порядке и поддерживать на них движение поездов в меру хозяйственной необходимости…

Нарком внимательно слушал его. После небольшой паузы Борисов, обычно немногословный, теперь разговорился:

— Если всерьез поразмыслить, то 65 тысяч верст рельсовой колеи ничтожно мало для огромной территории нашего государства. А дороги, отнесенные Госпланом к третьей категории, составляют почти треть наших железнодорожных линий. Если эти дороги законсервировать, то что станет с населением прилегающих к ним районов? А ведь это население превышает 30 миллионов человек! Товарооборот между городом и деревней резко упадет и по местной промышленности, которая начала возрождаться, будет нанесен сильнейший удар…

— Ваши рассуждения вполне логичны.

Ободренный этой репликой Борисов заговорил несвойственным ему горячим тоном:

— Железные дороги — это сообщающиеся сосуды и нельзя механически отсекать те или иные линии, как нам предлагают. Приведу пример, Феликс Эдмупдович. Во время вашего пребывания в Сибири в Центр хлынул большой поток хлеба, семян и мяса. Тогда Пермская и Самаро-Златоустовская магистрали начали задыхаться, не успевали перерабатывать весь транзит. И я приказал часть маршрутов пропускать по Казанбургской[22] и Волго-Бугульминской линиям. А ведь они относятся к третьей категории… Если бы мы их закрыли, весенний сев в Поволжье был бы сорван…

— Иван Николаевич! — решительно обратился к нему нарком. — Изложите все ваши доводы в письменном виде, приложите свои расчеты и НКПС выскажет свою точку зрения на заседании СТО. Ведь Ленин свою записку заканчивает вопросом: «Как иначе бороться с кризисом»?. Вот мы и представим свои соображения…