Камер-паж Ее высочества. Книга 3. Часть 2 - Юрий Николаевич Москаленко

— А скажи-ка мне, кадет, — осторожно, каким-то вкрадчивым голосом осведомился Верт, — а как ты соединяешь руны?

— Так, ты уже спрашивал, — тоже очень осторожно, подбирая слова, ответил я. — Просто соединяю, и все!

— Да нет, не все, — наставник требовательно смотрел на меня.

— Так, — я развел руками, — все! Если ты еще про что-то, наставник, то я вообще не понимаю, о чем это ты!

— Ага, не понимаешь, значит? — он прищурил один глаз, а потом опять широко его раскрыл. — Блин! Опять забыл, что ты неуч! — он досадливо поморщился. — А скажи-ка мне, кадет, — теперь в его голосе присутствовала ирония, — а на хрена ты, соединяя руны, энергетически оформляешь свое желание?

— Чего? — да я половину не понял, из его заумной речи. — Чего и чем я оформляю?

— Хм, — он вдруг замялся, видимо, пытаясь подобрать более понятные мне слова и выражения. — В общем, так! — он энергично махнул рукой. — Ты, когда руны соединяешь, ты желание, чтобы это случилось, каким-то образом высказываешь?

Я отрицательно замотал головой.

— Нет? — очень удивился он.

— Нет! — подтвердил я. — Не высказываю, просто думаю про себя!

— Блин! — чуть не взвыл наставник. — Да, какая разница?! Сказал, пошептал, крикнул, подумал — результат будет, практически, один и тот же!

— Ну и что? — решил я прекратить этот бесплодный спор. — Ты сам говорил, когда учил переключаться на магический взгляд, что нужно просто мое желание! Вот и все! А больше ты меня ничему не учил, вот я и применил для соединения рун единственное, что узнал у тебя! — под конец я уже чуть ли не орал на своего наставника. — Я вообще-то сюда пришел учиться, а вместо этого занимаюсь хрен знает чем! Какие-то закорючки соединяю, чтобы из молодых людей младенцев делать!

Я возмущенно посмотрел на Верта. Тот, судя по его виноватому виду, осознал, что, действительно, занимался со мной не тем, чем должен был, поэтому он замахал руками и поспешил извиниться.

— Да-да-да, прости! Я просто не думал, что такая мелочь отнимет у нас столько времени, но ты прав! — он вдруг подмигнул мне. — Все! С этого мгновения мы начинаем тебя обучать! Надеюсь, ты готов?

Я недоверчиво посмотрел на него, на его, ставшей серьезной, физиономию, и просто кивнул. И только после этого заметил веселые огоньки в его глазах. Но испугаться я не успел. Огоньки веселья в его глазах погасли, а тон стал деловым и сухим.

— Ну, что же, тогда начнем!

Глава 8

— Что-то ты бледновато выглядишь! — преувеличенно заботливым тоном осведомился Верт, после моей очередной ошибки. Я уже довольно давно потерял счет времени, поскольку дни были похожи один на другой — подъем, завтрак, заклинательный круг, стоя в котором я выслушивал очередную порцию знаний, и последующая отработка, то есть, попытка то, что мне только что рассказали претворить, так сказать в жизнь, а точнее, в магию.

Вот, что не отнять у Верта, так это спокойствия и настойчивости. Он готов сто раз объяснять, лишь бы его бестолковый ученик все понял, причем, понял правильно, ну и запомнил, конечно.

После того, как он убеждался, что с теоретической составляющей магии у меня все в порядке, он кивал головой, бросал бодрое:

— Давай!

… и у меня начиналось личное Инферно, для одного, отдельно взятого организма. Нет, ничего такого мой наставник не делал, просто он не стал убирать «стимулятор познания», состоящий из четырех рун, который он внедрил в меня для «повышения эффективности процесса обучения»!Фух, все-таки запомнил, правда, перед этим наставник эту фразу, наверное, раз десять повторил!

Короче, как я допускаю ошибку или какую-нибудь серьезную неточность, я тут же огребаю от всей, что называется, души! На все мои заверения, что я и так все прекрасно понимаю и буду добросовестно изучать то, чему он меня будет учить, он только усмехался и говорил, что нисколько во мне не сомневается, но так я буду учить еще быстрее и лучше.

И только совсем недавно, когда я его, видимо, совсем задолбал своими просьбами убрать из меня эту гадость, он как-то сердито бросил:

— Вот, будешь хорошо учиться — сам уберешь!

Эта фраза настолько меня обрадовала, что я буквально рвался учиться! Вот только, мои желания сильно не совпадали с моими возможностями. Мой наставник постоянно придерживал мое излишнее рвение в учебе, так, что мне иногда начинало казаться, что он специально задерживает процесс, чтобы меня дольше помучить, и однажды, в запале, я ему на это намекнул. Он просто пожал плечами и сказал:

— Думай, что хочешь, но ты у меня не первый ученик, и все покидали мой мир, обладая полными знаниями! Впрочем, если я тебя не устраиваю, ты в любой момент можешь уйти!

Я тут же прикусил язык, а потом извинился самым искренним образом, вспомнив, что он возится со мной только по просьбе брата, а никак не по какой-то обязанности. В ответ на мои извинения, он просто махнул рукой, мол, забыли, и продолжил урок.

Однако, как вскоре заподозрил, он ничего не забыл и не простил! Когда у меня в очередной раз взыграла непомерная жажда знаний, он не стал меня останавливать и продолжил обучение.

Блин! Я не знаю, как я вообще выжил, но, во-первых, я совсем не помнил, как очутился в своей постели, а, во-вторых, состояние было такое, что хотелось просто тихо помереть! Так ведь нет! Организм умирать не собирался, а вот больно было… везде! Такое ощущение, что по мне долбили каким-то большим деревянным молотком, причем, и снаружи и изнутри, и мое тело сейчас представляет собой один сплошной синяк! Причем, если меня вывернуть наизнанку, то цвет не изменится!

Короче, так плохо мне еще в жизни не было! Я свернулся на кровати клубочком, а в голове билась только одна мысль, даже не мысль, а фраза, которую я крутил постоянно в своем мозгу, удивляясь, откуда я ее знаю и где мог услышать:

«Все, быть может, может быть, но чего уж быть не может, то того не может быть!»

Я чуть поудивлялся, вообще, как она соотносится с тем, что я сейчас чувствую, но мне казалось, что, произнося эту фразу, мне становится чуть-чуть легче. Поэтому я постоянно талдычил