Друзья, любовники, шоколад - Александр Маккол-Смит

– Но между ними порядочно поколений, – напомнила Изабелла.

– Да, но фамильное сходство иногда проступает и в очень далеком потомстве. Как бы там ни было, он здесь и брызжет якобитским энтузиазмом. Возможно, даже считает, что если лорд-хранитель поддержит его претензии, кланы опять возьмутся за оружие и возведут его на трон.

– Звучит весьма романтично.

– А старина Джейми Шестой был очень любопытным королем. Бесспорно, интеллектуал. Возможно, бисексуал. Или скажем иначе: любитель забивать мяч и в те и в эти ворота.

– Не перебарщивай с остроумием, Энгус, – сухо ответила Изабелла. Потом рассмеялась: – Ты, вероятно, не прочь с ним поужинать?

Нет, такого желания у Энгуса не было.

– Ужин с шотландскими королями – опасная вещь, – сказал он. – Во всяком случае, оставалась таковой до недавних времен, если считать шотландцами и Ганноверскую династию. Спасибо, ужинать в такой компании не хочется. Вспомним хотя бы историю с Дарнли и Риччио.

Но Изабелле не хотелось вспоминать эту историю. Риччио, итальянец, секретарь Марии Стюарт, был убит в Эдинбурге напавшими на него незнакомцами прямо на глазах королевы. Молва гласит, что одним из убийц был ревнивый муж Марии, лорд Дарнли. Но Изабелле всегда казалось, что обвинение, выдвинутое против него, недостаточно обоснованно.

– Почему ты считаешь возможным обвинять его, Энгус? – спросила она запальчиво. – Нельзя вот так походя рушить чужие репутации. Я думаю, что ты нет справедлив к Дарнли.

– Не горячись! – рассмеялся Энгус. – Все это случилось… э-э… Когда? В тысяча пятьсот шестьдесят каком-то. Можно ли проявить несправедливость к человеку, покинувшему этот мир четыреста с чем-то там лет назад? Едва ли.

На это у Изабеллы имелись свои возражения. Философская сторона вопроса о нанесении ущерба мертвому, безусловно, представляла для нее интерес. Эту проблему можно было решать по-разному… Но сейчас в самом деле не время.

– Думаю, о лорде Дарнли мы побеседуем в другой раз, – решила она. – И в первую очередь о его смерти, точнее, убийстве, так как это наверняка было убийство. У меня есть кое-какие соображения по этому поводу.

На другом конце провода вздохнули:

– Хорошо-хорошо, Изабелла. Я верю, что тебе под силу разгадать эту тайну. И сделать из нее захватывающий рассказ. Отдаешь эксклюзивное право на публикацию «Скотсмэну»?

– Зависит от твоего поведения. Но слушай, Энгус, я позвонила не для бесед о шотландской истории. Окажи мне, пожалуйста, услугу за услугу.

– Разве я что-то должен? – Голос Энгуса звучал удивленно. – Мне как-то не вспомнить.

– Ну и не вспоминай. Не будем мелочиться, – поспешно ответила Изабелла. – Я прошу о совсем небольшом одолжении. Мне нужно узнать одно имя, и всё.

Она рассказала, в чем дело, и он внимательно выслушал. Ей казалось, что ему будет нетрудно получить нужную информацию. Наверняка у него есть знакомства в службе здравоохранения или в больнице. И кто-нибудь там может оказать ему услугу.

– Пожалуй, такая возможность имеется, – признал он. – Есть врач, которого мы поддержали, когда на него пришла жалоба в Высшую медицинскую комиссию. Я ему искренне симпатизировал. Считал, что он действовал правильно. А другие газеты начали шумную обвинительную кампанию. Он, безусловно, очень мне благодарен.

– Вот и спроси его, – подсказала Изабелла.

– Хорошо. Но если он не захочет ответить, настаивать не стану.

Они договорились, что – появятся новости или нет – Энгус непременно позвонит сегодня. Повесив трубку, Изабелла вернулась к заварке чая. Она любила смешивать «эрл грей» и «дарджилинг». В чистом «эрл грее» слишком яркая отдушка, а «дарджилинг» ее смягчает. Цветы и их ароматы, подумала она и вдруг заинтересовалась, а что же пила Мария Стюарт? Выяснить это можно будет у Розалинды Маршалл. Та знает о шотландских королевах все и пишет о них интересные книги, сидя у себя дома на Морнингсайде.

Бедная королева Мэри! Провела столько времени в заточении, создавала дивные французские вышивки и бесконечно писала довольно-таки ядовитые письма. При испанском дворе в то время пили уже шоколад, но до Шотландии эта мода еще не дошла. А чай, помнится, появился не раньше начала семнадцатого века. Значит, Мария пила какие-нибудь травяные настои, хотя вряд ли их пили для удовольствия: для этой цели употреблялись французские вина. Цветы и вьющийся над чашкой пар, привкус изгнания и Шотландия, отголосок которой улавливаешь то в звуке голоса, то в старинном шотландском слове, в тени, упавшей на лицо, в игре света.

Энгус сдержал обещание и позвонил, но куда раньше, чем она ожидала. Допив вторую чашку чая, она как раз собиралась отнести ее в раковину, и тут-то заверещал телефон.

– Вот тебе это имя, – сказал он. – Маклеод. То, что нужно?

Она не отвечала и не двигалась. Из чашки, о которой она позабыла, капнули на пол несколько остававшихся на дне капель.

– Изабелла?

Но она была вся в своих мыслях, занимавших ее, пока она пила вторую чашку, мыслях, не связанных с тем, что он сейчас сказал. Теперь ей хотелось услышать другое имя.

– Спасибо, Энгус. У меня к тебе еще один вопрос. Как зовут итальянца, у которого ты – помнишь – брал интервью?

– Чудовищно длинная итальянская аристократическая фамилия. Но это не мешало. Я называл его просто Томазо.

Глава девятнадцатая

Выйдя из дома, Изабелла быстрым шагом пошла по Мерчистон-кресент в сторону Брантсфилда. Было уже почти семь, три с лишним часа прошли после звонка Энгуса и получения двух равно ошеломляющих известий. И все же она по-прежнему не могла думать ни о чем другом и стремилась обсудить с кем-нибудь новости. Она долго мучилась, не понимая, стоит ли звонить Джейми, но, несмотря на отдельные доводы против, в конце концов решилась на звонок. Ну как просить у него совета, если вчера, когда они шли по Холируд, он уже ясно высказался: всё, больше она не может, да и не должна ничего делать. С другой стороны, это было до звонка Энгуса. Теперь все изменилось. Как выяснилось, Роуз сознательно скрывает, что ее сын стал донором. А раз так, ей, вероятно, известно и что-то такое, что нужно скрывать еще старательнее. Скорее всего, она знает о причастности Грэма к гибели сына, но решила выгораживать убийцу Рори. В таком случае у Изабеллы нет никаких причин скрывать то, что ей стало известно. Можно не бояться, что ее откровения разрушат союз Роуз и Грэма.

Поняв это, Изабелла облегченно вздохнула. Теперь она сделает то, что должна, а потом вернется к своим обязанностям. И все-таки трудно принять решение, не обсудив его с кем-нибудь. А единственный, с кем его можно обсудить, Джейми. Все остальные не в курсе. Исключение – Иан, но, помня, как ему стало плохо в Санди-Белл, она ни за что не подвергнет его новому испытанию.