Салават-батыр (СИ) - Хамматов Яныбай Хамматович

— Ты подлинно герой, достойный всяческих похвал и высокого чина! Посему я, расейский ампиратор Петр Федорович Третий, жалую тебя бригадиром!

— Большой рахмат, Ваше величество!

Башкиры восторженно загалдели.

— Бугасай Салавата в бригадиры произвел!

— Батша справедлив!

— Слава Бугасаю-батше и Салауату!..

Поглаживая ноющую от боли руку, раненную картечью месяц тому назад, и морщась, Емельян Пугачев огляделся по сторонам.

— Чего-то Юлая Азналина не видать.

— Полковник Азналин тут, — сказал Кинья Арысланов, кивая на стоящего среди башкир Юлая.

— Подойди-ка поближе, — подозвал Пугачев Азналина, махнув ему здоровой рукой.

— Слушаюсь, Ваше величество, — откликнулся тот и протиснулся вперед.

Поздоровавшись с ним, Пугачев приветливо улыбнулся и торжественно произнес:

— За отвагу твою, за то, что ты верой и правдой служишь мне, ампиратору Петру Федоровичу, жалую тебя чином главного атамана!

— Благодарствую, — с почтением склонил голову Юлай Азналин и подался было назад в строй, но Пугачев его остановил.

— Так не пойдет, главный атаман, вернись!.. Твое место подле государя.

XVII

На следующий день после встречи с Пугачевым тысячный отряд Салавата Юлаева вновь столкнулся с командой Михельсона. Тот с успехом атаковал повстанцев силами кавалерии, и очень скоро наступление перешло в погоню.

Не ожидавший нападения сзади подполковник замкнул идущую в авангарде кавалерию более уязвимыми пешими солдатами, и когда ему сообщили о внезапном появлении огромной толпы, моментально прекратил преследование, бросив верховых на выручку пехоты и спасение обоза. Так начался его бой с самим Пугачевым.

Правительственному войску удалось отразить его атаку, после чего пугачевцы, не решившись продолжать сражение, отступили и немного погодя переправились через Ай.

Узнав о местонахождении Пугачева, давно охотившийся за ним Михельсон не мог упустить случая, чтобы не отправиться следом и не сделать попытки разделаться со самозванцем. Однако довести сражение до победного конца ему не удалось. В новом бою войско его было так сильно потрепано, что царскому военачальнику не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в Уфу, где он отрапортовал главнокомандующему о трусливом бегстве злодея.

Получив к вечеру известие о том, что оставшаяся без провианта и боеприпасов команда Михельсона в срочном порядке отбыла в уфимском направлении, Пугачев торжествовал.

— Это хорошо, что Михельки поблизости нет. Нам от того прямая выгода.

Воспользовавшись отсутствием грозного противника, Емельян Пугачев позволил себе немного расслабиться и передохнуть в гостях у Юлая Азналина. А тем временем его помощники занимались пополнением Главного войска. За неполную неделю к Пугачеву примкнуло тысяч десять башкир.

Оставив Юлая в его родной волости и забрав с собой молодого бригадира, Пугачев направился в сторону Кунгура, находившегося на границе Башкортостана и Кунгурского уезда.

Судьба распорядилась так, что сопровождавший его Салават Юлаев снова оказался в Красноуфимске. При первой же возможности он сорвался к Наташе.

В это самое время молодая женщина занималась постирушкой. Услыхав топот приближающегося коня, она с испугом обернулась и, узнав Салавата, вскрикнула от радости. Побросав вмиг свои тряпки, она бросилась ему навстречу.

— Миленький ты мой! До чего ж я по тебе стосковалась! — всхлипывая, проговорила Наташа, наспех вытирая о передник мыльные руки.

Салават проворно соскочил вниз и раскрыл ей свои объятья.

— Еще не родила? — ласково спросил он.

— Никак рехнулся, паря?! Ишо срок не вышел! — похлопала она себя по животу и рассмеялась сквозь слезы.

— Ты не забыла про наш уговор?

— Родить тебе сынишку? А то! Помню, вестимо.

— Мне нужен батыр, мой наследник.

Из избы вышла мать Натальи. Не поздоровавшись, она глянула на Салавата исподлобья и протараторила:

— Надо же, явился — не запылился! Чтоб тебя черт побрал! Чего пялишь на меня зенки-то свои бесстыжие! Осрамил девку и был таков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Разве я против жениться? Наташа сама не захотела пойти за меня… — начал оправдываться Салават.

— Не захотела! — зло усмехнулась женщина. — Да с какой такой стати, ежели у тебя и без нашей Наташки ажно две бабы. Куда уж там!.. Мы вам, чать, не нехристи какие-то. Такого у нас отродясь не бывало.

— Дак он звал меня в веру свову, — вмешалась тут Наталья.

— Ишо чего удумал! Пущай сам крестится.

— Ну уж нет, не бывать такому! — оскорбился Салават и, обратившись к Наташе, торопливо произнес: — Вот что, милая. Мне пора. Но ты жди. Я как-нибудь заеду за тобой. У тебя будет время. Может, надумаешь…

Не дожидаясь ответа, он резко развернулся, запрыгнул с ходу в седло и, прокричав напоследок, чтобы сына Хасаном назвали, умчался прочь к поджидавшим его айлинским башкирам.

Кунгурская крепость находилась под хорошей защитой. Отказавшись от намерения побороться за нее, Пугачев принял решение идти на Осу, выслав вперед Салавата с его отрядом.

Между Иргинским заводом и селом Медянкой тот нежданно-негаданно повстречал пугачевского полковника мишара Канзафара Усаева. Они не виделись с тех самых пор, как тяжело раненный во время зимнего штурма Кунгурской крепости Салават уехал домой, и бросились друг к другу с радостными возгласами.

— Как поживаешь, Канзафар-агай?

— Пока не жалуюсь… А как рана твоя? — вспомнил вдруг Усаев. — Я вижу, уже зажила.

Вместо ответа Салават лишь рукой махнул.

— Ты лучше про себя расскажи, Канзафар-агай. Слыхал я, ты в таких переделках побывал.

— И не говори, энем[82]. Ты ведь помнишь, с Ванькой Кузнецовым у меня с самого начала не заладилось. Повздорили мы с ним как-то по-крупному. Нашла коса на камень.

— Так это правда, что он тебя арестовал?

— Правда, кустым… Спасибо Пугасаю. Не дал меня в обиду, велел освободить. Ай, да чего уж там, я зла на Кузнецова не держу, потому как нет его боле. Отвоевался наш Иван…

— Знаю. Еще зимой возле Бакалов погиб… — вздохнул Салават и, помолчав немного, спросил: — Ну, а потом что было?

— Под Уфой я Михельке в руки попался. Ты, верно, слыхал, что у того наш главный мишарский старшина Султанмурат Янышев служит. Он-то меня как раз и выручил, заступился и подсказал, чтобы я покаялся и слово дал от Пугасая отступиться. Поверили, отпустили. Я сделал вид, будто бы домой поехал… А потом меня свои же мишарские и схватили — Сулейманов Ишмухаммет с Абдусалямовым Муксином. Заковали в кандалы, в Уфу повезли. Видать, выслужиться хотели. Да только зря они это дело затеяли, потому как я все равно сбежал, а после к Каранаю Муратову подался.

— Куда ж ты теперь путь держишь?

— Везу к Питрау-батше вон того урыса, — сказал Канзафар, показывая на развалившегося в повозке бородатого мужика.

— А кто он такой?

— Саудагар[83] один, по фамилии то ли Долгополов, то ли Долгопалов… Из Питера будто бы едет. Говорит, Питрау-батшу повидать надо. Как я понял, его царский наследник послал.

Салават обомлел от неожиданности.

— А он не врет?

— Да нет, что ты, — уверенно сказал Канзафар. — На второй арбе мы подарки везем, которые сын Пугасая из Питербура через этого саудагара послал. Чего там только нет! Какая шапка, какой чекмень! Серебром да золотом расшиты. Еще сапожки красные, шуба меховая, пимы, одежка, вкуснятина разная… Побоялся, видишь ли, что ограбят, и упросил меня его к Питрау-батше проводить.

— С подарками, говоришь? Ну раз такое дело, может, и не врет, — сказал Салават, хотя по тону его можно было догадаться, что он сомневается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Верно ли, что Пугасай с войском возле Кунгурской крепости стоит?

— С Кунгуром у нас покамест ничего не вышло. Папав крепко его стережет. Бугасай не захотел на него силы тратить и решил Осу взять. Меня вот с батырами моими вперед послал, а сам следом идет.