На пороге Тьмы - Андрей Круз

Иван с картой почти закончил. Спросил меня лишь: «Как, удачно?» — после чего взялся собираться.

— Вань, давай только мимо аэродрома, я Насте дам знать, что у меня все о-кей, лады?

— Без проблем, — вздохнул он. — Только я бы так ее обнадеживать не стал, с твоими приключениями допрыгаться до беды…

— Не каркай.

Вытащил из «кюбеля» большую брезентовую сумку, куда засунул и свой карабин, и все трофеи, перекинул в «шевролет». Как-то чуть страшновато все это добро без присмотра оставлять, тем более что карабин на мне числится. Иван уже привычно уселся за руль дав мне возможность отдыхать, машины зарычала мотором и медленно поползла на выезд из порта.

— Откуда столько добра? — удивился Иван, увидев содержимое сумки, которую я расположил у себя под ногами.

— Трофеи вроде как, — ответил я, вытаскивая один «кольт». — Вот этот — Паши. Паша умер.

— Как умер?

— Я за ним гонялся, подстрелил. А он в комендатуру не хотел и из вот этого «кольта» себе под челюсть. Кровь на рукоятке видишь? Это его.

Иван явно не нашелся что сказать, промолчал. А я протер пистолет масляной тряпкой, убрав следы крови, рассмотрел повнимательней. Над оружием поработали — убрали старые прицельные, маленькие и тонкие, проточили «ласточкины хвосты» и установили новую мушку с целиком, современного вида, обтекаемые и массивные, даже с белыми точками. Интересно, это кто так мастерски делает? На «кольте» Семака то же самое. Я сравнил пистолеты — оба вполне свежие, чистые и ухоженные. Себе оставлю, оба, даже носить буду. Нравится мне этот пистолет — и все тут. Вроде и большой, но плоский, спрятать под одеждой легко, а в руке лежит так, как ни один другой. И несмотря на могучий патрон с тяжеленной пулей отдача совсем небольшая. К тому же он здесь дефицит, по ленд-лизу их не так много закинули, тех же трофейных немецких куда больше, вот и достаются они все больше блатным и «реальным пацанам», вроде швейцарских часов этот «кольт» здесь.

Проехали сначала через Крупу, но машины Милославского там уже не было. Иван сбегал в департамент и вернулся с известием о том, что главный наш начальник убыл на Ферму, не далее как минут пятнадцать назад. Затем покатили на аэродром. Иван вел машину спокойно и неторопливо, в тяжеленном «шевролете» было тепло и почти не трясло, так что я чуть не уснул, пока добирались до аэродрома.

Настя не была на вылете, но собиралась. Увидев меня, входящего в ангар, подбежала, обняла:

— Ну как?

— Почти всю кодлу накрыли, комендатура аресты проводит.

— Паша?

— Убит.

— И как теперь?

— Ничего страшного, есть ниточки.

— Ты сонным выглядишь, — она коснулась ладонью моей щеки.

Я потер небритое лицо ладонью, кивнул:

— Не спал всю ночь. С Фермы вернусь и завалюсь сразу до утра.

— А может завтра на Ферму?

— Милославский требует, — покачал я головой. — Дразнить неохота как-то, скатаюсь, тем более что Иван за рулем. Может и по дороге вздремну.

— Не задерживайся только, хорошо?

Дорога до Фермы много времени не заняла, уже через полчаса там были. Открылись перед нашим «шевролетом» большие железные ворота, а потом закрылись сзади, уберегая от опасностевнешнего мира. Сначала мы все же зашли к себе в отдел, откуда Иван позвонил по телефону в приемную Милославского. Покивал, поугукал в трубку, потом сказал мне:

— Милославский одного тебя требует примерно через час. А я тогда попробую картой твоей заняться, схожу в статистику.

— Хорошо, — кивнул я. — Да, Вань, кстати, фамилия Могилевич тебе ни о чем не говорит? Инициалы Эс Бэ.

— Могилевич… Могилевич… нет, ни о чем.

— А уточнить не можешь, есть ли он в каком разделе архива или нет?

— А кто это?

— Да хрен его знает, если честно, но он в порту был когда «Карась» в последнее плавание ушел. С ними всеми был, в смысле.

— Да? — чуть задумался Иван. — Попробую глянуть, хорошо.

Меня одного Милославский видеть желает. Интересно. С чего это вдруг? Ладно, будет видно. Мне бы Ивану по-хорошему помочь пока жду, но допуска нет, нельзя мне. Что делать пока? Можно трофейные пистолеты с автоматами попробовать. В тир пойду.

Трофейные «кольты» понравились. За счет новых прицельных стрелять получалось намного быстрее чем из моего ТТ. Если метров на пятьдесят, да еще тщательно целясь, стрелять было лучше со старым прицельными, тонкими, то вблизи, где обычно пистолеты и применяются, «кирпичный» дизайн рулил на все сто.

Кроме того, куда больше понравились на «американце» предохранители. С автоматическим и так все понятно, а вот неавтоматический отключался большим пальцем прямо в момент извлечения оружия из кобуры, в то время как на ТТ надо было его по типу «макарова» или «вальтера» скидывать, неудобно и медленно. В общем, когда я обратно шел, на мне вместо ТТ висел «кольт».

Автоматы тоже были пристреляны, вполне можно воевать, но я как-то к карабину уже привык. Все же легкий очень, в руках удобный, и патрон реально мощнее чем наш автоматный чуть не в два раза. Так что трофеи просто приберегу.

Затащил все в отдел, на часы глянул — можно и идти, в приемной подожду.

Административный корпус расположился на противоположном конце территории, надо было сначала обогнуть огромный ангар — лабораторный корпус. Тот самый, в котором нам когда-то показали и пленных адаптантов, и одержимых. И в котором придумали как выращивать тварь Тьмы в отдельно взятом ящике, чем потом Паша с дружками и воспользовался. Большие ворота корпуса сейчас были открыты и туда задом заехал «студебейкер», с которого с шумом что-то сгружали. Английский гусеничный «кэрриер» с самодельным плугом-отвалом, превращенный в эдакий мини-бульдозер, катался кругами по дорожкам вокруг корпуса, расширяя дорогу. Рулил им мужик в тулупе и натянутой на самые глаза волчьей шапке, дымящий папиросой, которая торчала из угла рта.

Было холодно, дубленку я просто набросил на плечи, поэтому после лабораторного корпуса с шага на бег перешел, эдакую резвую трусцу. В дверях административного корпуса чуть не столкнулся с охранником Милославского, тем самым, которого когда-то «извращенцем» обозвал. Тот поглядел на меня косо, но ничего не сказал. Ну и я не сказал, дался он мне.

Административный корпус был отремонтирован и отделан получше нашего, научного. Да это и понятно, науку двигает умелое администрирование, остальное уже так… прилагается. Кабинет Милославского был на самом верхнем, третьем этаже. Все атрибуты на месте — молодая симпатичная секретарша, огромная приемная, двери из моренного дерева, мебель на заказ. Кстати, здесь у него все посимпатичней чем на Крупе. Там, видать, у него все же место временное, а здесь уже гнездовье. Ну и верно, не даром же он себе еще и отдельную территорию за пределами Углегорска отхватил.

Секретарша сверилась со своими записями после того, как я представился, затем попросила подождать минут десять и даже чай предложила. Все верно, я вообще-то рано приперся. От чаю отказался, попросил просто холодной воды.

Ждать пришлось меньше, чем предполагалось, я только воду и успел допить, как дверь кабинета распахнулась. Оттуда вышли два бородатых мужика в толстых свитерах, с папками в руках, а следом за ними в проеме показался Милославский.

— Пришли, Владимир Васильевич? Ну заходите.

Я прошел в кабинет и Милославский захлопнул дверь за мной. Нервно захлопнул, надо сказать, громко получилось.

— Присаживайтесь, — указал он на ряд стульев, вытянувшихся вдоль совещательного стола. — И сразу докладывайте, что вы успели натворить и как вы вообще додумались до всего этого?

— Натворить? — удивился я. — Мы вообще-то вскрыли банду, промышлявшую убийствами. Теперь банда сидит в комендатуре, а кто-то из них и вовсе умер. Как ко всему этому подходит термин «натворить»? Что здесь не так?

— Что не так? — вскинул брови Милославский. — А все не так! Вообще не так, как надо. Вам такое понятие как «субординация» известно? Точно известно? Я на всякий случай попытаюсь расшифровать: если вам стали доступны какие-либо новые сведения, то с ними надо сначала приходить ко мне. Мне! — постучал он себя пальцем в грудь. — Вот в этот кабинет! — теперь он уже стучал ладонью по столу. — А не проявлять здоровую инициативу, подключая к этому всех подряд и начистолишая нас… да, именно «нас», то есть меня, Милославского, и вас, Бирюкова, возможности получить нужные для работы сведения. Что-нибудь можете сказать по существу?

Не могу сказать, что его речь меня так уж сильно впечатлила. Может быть просто потому, что я ее сам заранее мог сказать, с точностью от первого до последнего слова. Я ведь знал что делал, это вовсе не по недомыслию или чему подобному.

— По существу? — пожал я плечами. — По существу сказать просто: если меня с самого начала работы старательно держат в темноте, а по ходу всплывает, что и главный злодей — ваш бывший зам, и его зам — бывший начальник из правления Охраны, вам дружественного, и куда ни плюнь — попадешь в кого-то из Горбезопасности, в того же Павла Петрова, например, то делиться такими данными по секрету как-то не очень хочется. Идея о том, что тебя тоже могу найти сожженным в каком-то подвале приходит в голову легко и просто. Вам, как руководителю, есть что сказать по существу, развеять подозрения?