Наставление в христианской вере, т.3 - Жан Кальвин

Ь. Кроме того, часто бывает необходимо, чтобы ради удержания нас в послушании наш добрый Отец не только предупреждал нашу немощь на будущее, но и исправлял наши прошлые ошибки и провинности. Поэтому, как только с нами случается какое-то несчастье, мы должны припомнить нашу прошлую жизнь. Поступая так, мы непременно обнаружим, что совершили какой-то проступок, достойный подобного наказания. Хотя на самом деле нам не следует видеть в признании наших грехов главный побудительный мотив к терпению: в Писании содержится лучший довод, а именно, что Господь наказывает нас, чтобы не осудить вместе со всем миром (1 Кор 11:32). Поэтому мы должны признать великодушие и благость Отца, который вопреки всей горечи наказания самим этим наказанием выражает своё попечение о нашем спасении. Ибо Он наказывает нас не для того, чтобы погубить и уничтожить, но чтобы спасти от осуждения этого мира.

Осознание этого подводит нас к мысли, выраженной в другом месте Писания: «Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его; ибо кого любит Господь, того наказывает, и благоволит к тому, как отец к сыну своему» (Прит 3:11-12). Когда мы видим, что его наказания подобны отцовским розгам, то не в том ли наш долг, чтобы быть послушными детьми, а не походить, сопротивляясь, на закосневших в своих злодеяниях людей? Господь погубил бы нас, если бы не исправлял наказаниями, когда мы провинились. Апостол говорит: «Если же остаётесь без наказания,... то вы — незаконные дети, а не сыны» (Евр 12:8). Так что, значит, мы слишком испорчены, если не в силах вынести наказания, когда Господь объявляет нам о своём благоволении и о заботе о нашем спасении. Это различие между неверующими и верующими отмечает Писание: первые, как рабы в древности, испорченные природой, от кнута становятся только хуже и ожесточаются; вторые, как дети благородного рождения, получают от него пользу, обращаясь к раскаянию и исправлению. Выберем теперь, кого мы предпочитаем. Поскольку этот вопрос обсуждался в другом местеа, здесь нам достаточно затронуть его лишь вкратце.

7. Однако высшее утешение приходит тогда, когда мы подвергаемся преследованиям за праведность и справедливость (шБЙсе). Когда нам надлежит вспомнить, какой чести удостаивает нас Господь, подавая нам знаки того, что мы принадлежим к его воинству. К таким преследованиям я отношу не только страдания ради Евангелия, но и защиту всякого правого

аГл. IV, 32 настоящей книги.

дела. Так пусть же, отстаивая правду Бога от лжи Сатаны или защищая невинных от злодеев и вызывая тем самым ненависть и поношение мира, которые угрожают нашей чести, имуществу или даже жизни, — пусть не тяготимся мы тогда служением Богу и не почитаем себя несчастными: ведь собственными устами Бог объявил нас блаженными (Мф 5:10). Верно, бедность, взятая сама по себе, — несчастье, равно как и изгнание, презрение, бесчестье, тюрьма и, наконец, смерть, которая есть предельное несчастье. Однако, когда Бог поддерживает нас своей милостью, ничего этого нет, но все эти несчастья оборачиваются счастьем и блаженством. Доверимся же свидетельству Христа, а не ложными представлениям плоти. Будем по примеру апостолов радоваться всякий раз, когда Бог почтёт нас достойными принять бесчестье за имя его (Деян 5:41).

Если, будучи невинны и обладая чистой совестью, мы по злобе нечестивцев лишаемся своего добра, то мы беднеем в глазах людей, но возрастают наши подлинные богатства перед Богом на Небесах. Если нас изгоняют из родной страны, тем надёжнее и сердечнее принимает нас семья Господа66. Чем тяжелее нас оскорбляют и поносят, тем твёрже мы привержены Господу. Принимая поношения и бесчестье, мы возвышаемся в Царстве Божьем. Если же мы погибнем, перед нами откроется блаженная жизнь. Не было бы для нас величайшим позором ценить вещи, почитаемые самим Господом, менее, чем радости мира сего, которые исчезают как дым?

$. Итак, поскольку Писание утешает нас во всяких бедах и бесчестии, которые мы вынуждены испытывать, защищая справедливость, то мы оказались бы неблагодарны, если бы не переносили их с терпением и лёгким сердцем. В особенности потому, что этот род креста свойствен верующим более других, и через него, как говорит св. Пётр, Христос желает прославиться в них (1 Пет 4:12 сл.). «Уеренным в себе и отважным людям стерпеть поношения мучительнее, чем сотню смертей. Поэтому св. Павел напоминает, что уповающие на Бога должны сносить не только преследования, но и поношение (1 Тим 4:10). В другом месте он собственным примером побуждает нас сохранять верность как в чести, так и в бесчестии (2 Кор 6:8).

Поэтому Бог вовсе не требует от нас веселья, которое бы полностью заглушило горечь страдания: терпение святых не было бы крестом, если бы они не мучились от боли, не страдали бы, когда их терзают. И если бы нищета не была для них тяжкой и горькой, если бы они не страдали в болезни, если бы не жалило их бесчестье, а смерть не казалась бы ужасной, то разве потребовались бы сила и выдержка, чтобы претерпеть все эти испытания? Но поскольку со всем этим связаны боль и горечь, естественным образом отягощающие наши сердца, именно в них и проявляется сила верующего: искушаемый этими горестями, он упорно трудится, сопротивляясь, и в конце концов побеждает их. Его терпение обнаруживается в том, что, испытывая подобные чувства, он, словно уздой, удерживается страхом Божьим и не допускает ропота и иных крайностей. Его радость и веселие заключаются в духовном утешении от Бога, которое он получает в тоске и боли.

9. Эту борьбу с естественным чувством боли, которую ведут верующие, черпая силы в терпении и выдержке, прекрасно описывает св. Павел следующими словами: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (2 Кор 4:8-9). Мы видим, что нести крест не означает быть тупым и бесчувственным, как в прежние времена стоики неумно описывали мужественного человека, равнодушного к неудаче и к успеху, к печали и радости, а точнее — бесчувственного, словно каменьа 61. Какая же польза от такой возвышенной мудрости?

Возможно, только в том, что они изобразили карикатуру на терпение, какой никогда не найти среди людей и какой вообще быть не может. Более того, стремясь к совершенному терпению, они отнимали у людей терпение реальное. Однако и теперь среди христиан обнаруживаются люди, которые считают пороком не только стоны и плач, но даже сочувствие и заботу о других68. Это дикое мнение почти всегда исходит от людей праздных, которые предпочитают разглагольствования практическим делам, не способны ни на что другое, кроме как на подобные измышления. У нас нет ничего общего с этой суровой и жестокой философией, которую наш Господь Иисус осудил не только словами, но и своим примером. Ибо Он стенал и плакал не только от боли, которую испытывал Сам, но и от жалости к другим, и учил тому же своих учеников. «Вы восплачете и возрыдаете, — говорил Он, — а мир возрадуется; он будет смеяться, а вы — плакать» (Ин 16:20)*. А чтобы это не считали пороком, Иисус объявляет плачущих блаженными (Мф 5:4). И это неудивительно. Ибо если осуждать всякий плач, то как отнестись к тому, что пот Господа Иисуса был как капли крови (Лк 22:44)? Если всякий страх считать неверием, то как расценить ужас, поразивший Иисуса? Если отвергать скорбь, то что сказать о признании Господа, что его душа скорбит смертельно [Мф 26:38]?а

10. Мне захотелось объяснить эти вещи с целью избавить всех добросердечных людей от отчаяния, дабы они не отказывались от упражнений в терпении, хотя им и не дано освободиться от естественного чувства боли. Бывает, что те, кто считает терпение глупостью, а сильного и стойкого человека бревном, теряют мужество и впадают в отчаяние именно тогда, когда хотят проявить терпение. Писание же, напротив, особенно хвалит святых за терпеливость в случаях, когда они измучены до предела, но не впадают в отчаяние; когда сама безмерная горечь становится для них духовной радостью; когда они измучены тяготами, под бременем которых невозможно свободно вздохнуть, однако радуются утешению Бога. Между тем они томятся противоречием: с одной стороны, природный разум страшится и избегает всего, что с ним не согласно; с другой стороны, чувство благочестия влечёт их к послушанию Божьей воле даже посреди тягот и трудностей.

Это противоречие выразил Иисус Христос, обращаясь к св. Петру: «Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то... другой препояшет тебя и поведёт, куда не хочешь» (Ин 21:18). Невозможно поверить, что св. Петр, которому предстояло своею смертью прославить Бога, был влеком к ней против своей воли, по принуждению, — в таком случае его мученичество не заслуживало бы особенной похвалы. Тем не менее, хотя он повиновался велению Бога со свободной и мужественной радостью, но, не лишённый чисто человеческих свойств, как бы разрывался между двумя волями. Думая о предстоящей ему жестокой смерти, он не мог не страдать от её ужаса и охотно бы её избежал. При этом, однако, сознавая, что призван к ней Божьим повелением, он столь же охотно и радостно принял её, преодолев всякий страх.