И обратил свой гнев в книжную пыль... - Петер Вайдхаас

Чтобы дать нам испить эту горькую чашу до конца, наша книжная выставка должна была по желанию председателя правления заводов «Фольксваген», профессора и почетного д-ра господина Курта Лотца, председателя комитета «Немецкой промышленной выставки 1971 года» в Сан-Паулу, представлять собой часть именно этого индустриального шоу.

Наши же намерения были совершенно иными. Мы хотели достучаться до сердец бразильцев, интересующихся книгами, и были убеждены, что только у них найдет понимание немецкая литература, то есть мы искали совсем других «клиентов», чем те, которых притягивал смотр достижений немецкой индустрии. Одним словом, мы хотели вступить в диалог с бразильской интеллигенцией, а та держалась «левее» и относилась к этому «шоу метрополий», вне всякого сомнения, отрицательно и даже агрессивно.

Таким образом, мы вступили на узенькую тропочку, пробивавшую себе дорогу между желанием нашего правительства показать себя с лучшей стороны, особенно в расчете на немецкоязычных бразильцев на юге страны, между мертвой хваткой немецких промышленников, намеревавшихся злоупотребить выставкой и использовать ее в качестве декораций в своих целях, и между цензурными властями военного режима Бразилии.

Последние не чинили нам ни малейших препятствий по причине прекрасных отношений между нашим правительством, немецкими промышленниками и бразильской военной диктатурой. Напротив, нам неожиданно предоставили свободу действий, позволив выставить в высшей степени критически настроенную экспозицию — со множеством текстов левых авторов, наводнивших тогда немецкий книжный рынок, однако далеко не отвечавших интересам бразильских читателей тех дней.

Мало того, наши оформители снабдили каталог антимилитаристскими карикатурами, сигнализировавшими каждому, у кого были глаза (а во времена диктатур у людей развивается к этому особый дар!), какого рода информация будет предложена на выставке. Через бразильскую таможню мы провезли все экспонаты без особых проблем.

Подробную переписку с референтом по культуре Генерального германского консульства в Сан-Паулу д-ром Вольфгангом Пфайфером я начал еще в феврале 1970 года. Мы обсуждали, с какого из семи бразильских городов, запланированных нами для выставки, следует начать: с Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро или Порту-Алегри? Но уже очень скоро пришлось затрагивать в переписке принципиальные вопросы, связанные с проведением выставки.

После похищения немецкого посла в Рио-де-Жанейро немецкую общественность почти ежедневно запугивали драматическими репортажами из бразильских тюрем. Поэтому я порекомендовал отказаться от официального присутствия на открытии выставки, скажем, кого-нибудь из министров, чтобы не сложилось впечатление, будто мы заодно с правительством, попирающим права человека.

Д-р Пфайфер был дипломат широкого профиля, человек живого ума. Я оценил его профессиональные качества и получил от него уроки той дипломатии, которая не ограничивается только инструкциями центра и выполнением его предписаний, а учит, не выпуская из виду поставленную задачу, с чувством ответственности искать и находить самостоятельные пути ее разумного разрешения.

В совместных «играх» с ним было найдено также решение для выполнения самого сомнительного пункта программы — участия книжной экспозиции в «Немецкой промышленной выставке»: мы привезем часть книг по темам «Техника» и «Экономика» в двух экземплярах и покажем их в рамках этой выставки. И наконец было достигнуто соглашение, что выставка начнет свое турне по стране с Порту-Алегри.

Приближалось время, когда я — скаковой жеребец, бьющий перед стартом в стойле копытом, — мог наконец отправиться в путь на поиски новых приключений. Мне уже порядком надоела бюрократическая возня в собственном отечестве, и я радовался новой встрече с Латиноамериканским континентом и возможности углубить свои знания, касавшиеся этой части мира.

В Рейнской провинции шел карнавал 1971 года. Лил проливной дождь, когда я еще раз заскочил в это февральское воскресенье во Франкфурте в офис, чтобы взять кое-какие документы. По Кайзерштрассе двигалось под дождем и снегом безутешное карнавальное шествие. С рыжих париков «дураков» сбегали рыжие струйки воды. Время от времени раздавалось натужное «эй-я-я!». Шествие сопровождали по-карнавальному украшенные машины, откуда отчаянно разбрасывались сладости в жидкие ряды зрителей-энтузиастов, стоявших вдоль тротуара. Мало кто нагибался, чтобы поднять из чавкающего под ногами месива карамельку.

В девять часов вечера я, совершенно измученный, сидел в самолете рейсом на Рио. Последние дни и недели были заполнены лихорадочной подготовкой. В конце концов я буду отсутствовать в отделе четыре месяца, надо было оставить кое-какие заделы. В день отъезда у меня не было времени даже поесть, и я с нетерпением ждал, когда самолет взлетит и начнут разносить ужин.

Ну вот наконец-то это произошло! Я приучил себя при перелетах через океан брать билет в последний ряд кресел. На сей раз, сидя в черном обрамлении двух монашек-католичек, я увидел, как в передней части салона начала свое движение тележка с напитками. Я «на минутку» задремал, такое у меня было ощущение, и вдруг испуганно вздрогнул. Кругом меня темнота, только слабо светятся ночные лампочки. Монахини сидят прямо, сложив руки на коленях, напоминая спящих пингвинов. Я оглянулся вокруг — все спят. Меня охватило отчаяние — кишки заурчали от голода. Я проспал всю «кормежку»! Была уже полночь.

Осторожно нащупал я над головой кнопку вызова. Появилась стюардесса, и я тихонько объяснил ей, как мне крупно не повезло. Она выключила кнопку и недовольно сказала:

— Посмотрю, что можно для вас сделать!

Наконец еще через полчаса она появилась с полным меню, специально для меня подогрев еду.

— Что вы будете пить?

Я сразу заказал две бутылочки красного французского вина.

Сидя под колпачком маленькой лампочки, предназначенной для чтения, я наслаждался едой, блаженно чавкал, по очереди освобождая разную вкуснятину от упаковки. Редкий случай, когда еда доставила мне столько удовольствия, сделав меня счастливым. Мне хотелось петь во все горло, и я с опаской замурлыкал себе под нос. Потом я вытащил латиноамериканский роман (Ж. Гимарайнс Роза «Тропы по большому сертану») и принялся его читать. Обе монахини бросали на меня время от времени не по-христиански язвительные взгляды и демонстративно отворачивались — каждая в свою сторону.

В шесть часов утра мы приземлились в Рио-де-Жанейро. Даже в такую рань — 32 градуса жары! Я сел в такси, желтый «фольксваген», и вот я уже еду в просыпающийся город. По дороге изредка попадаются возвращающиеся домой усталые полуночники, одежда их имеет неопрятный вид.