Брат - Валерий Александрович Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, все на схронах, я сейчас могу только примерно сказать… — Петька достал калькулятор и защелкал кнопками. Получившаяся на экране сумма выглядела внушительно, особенно если учесть, что она была в долларах.
— Отлично, — кивнул я. — Этого нам вполне хватит на троих, чтобы открыть какое-нибудь дело.
— А не опасно нам сейчас с деньгами-то светиться? — осторожно спросил Илья. — Ты же много раз говорил, что такая сумма, всплыв у никому не известных людей, вызовет подозрения.
— Говорил и могу еще раз повторить, — согласился я. — На жизнь у нас пока что есть. Сейчас у нас другая задача: сделать так, чтобы никто нас не заподозрил в тех подвигах, которые, вон, даже по телеку уже обсуждаются, — я кивнул на экран телевизора, по традиции смотревшегося Петькой без звука. Там показывали хорошо знакомый нам подвал. — Включи звук, Петь.
«Бандитские разборки, похоже, расширяют свою географию. Кто бы мог подумать, что в тихом и удаленном от столичной жизни городе Мытищи может разыграться целая криминальная драма! В начале недели здесь были устранены члены преступного сообщества, промышлявшего систематическим сбором денег с рыночных торговцев — проще говоря, рэкетом — и распространением наркотиков. Рэкетиры были обнаружены мертвыми утром минувшего вторника в подсобном помещении рынка, где был организован самый настоящий подпольный офис. Сотрудниками милиции были найдены несколько пистолетов — по всей видимости, применявшиеся при нападении — и наркотические средства. Никаких денег обнаружено не было — по всей видимости, именно они и являлись целью нападавших. Расчет преступников был точен и понятен: как удалось выяснить следствию, приблизительно в это время члены банды собирались в своем „офисе“ для подсчета дневной выручки — и, конечно, каждый приносил свою часть с собой. Знать об этом могли немногие, поэтому, вероятнее всего, произошла утечка информации.
По состоянию на сегодняшний день оперативникам пока не удалось напасть на след тех, кто решился на устранение этой банды. Но уже сейчас можно сказать, что работали профессионалы: все погибшие были убиты с одного выстрела. Никаких отпечатков пальцев, как и каких-либо других следов, преступники также не оставили. Но вот кто именно это был: конкуренты из преступного мира или народные мстители, решившие отвоевать свои отобранные средства у рэкетиров — пока еще только предстоит выяснить».
— Вот коза, а! — не выдержал Илюха. — Значит, когда простого торговца с рынка взрывают в его собственной машине — это ничего, в порядке вещей. А когда этих упырей, нелюдей, убивавших честных жителей ни за что, остановили, отправив на тот свет — это для нее «криминальная драма»! «Утечка информации» у нее, видите ли! В голове у тебя утечка!
— Илюх, не цепляйся ты к словам, — лениво отозвался я. — Во-первых, откуда ты знаешь, может, она про Степку так же рассказывала. А во-вторых, мы разве не криминалом там занимались?
— Меня больше интересует, почему они про перец ничего не сказали, какого вообще хрена, — задумчиво проговорил Петька. — Значит, со скольки выстрелов убили — это очень важная информация для телезрителей. А то, что красный лежит перец в сейфе — это же такая яркая деталь, сразу запоминается! — и ноль внимания. Вов, как думаешь, это они специально?
Я задумался. Мне это тоже показалось странным. Хотя, вполне возможно, мы уже сочиняли себе головоломки там, где их не было.
— Может, и специально, чтобы чего-то не разглашать. А может, кто-то сообщил, что не стоит… воду мутить. Плюс у этих журналюг могут быть свои соображения — сообщат через пару дней и подадут как новую сенсационную подробность, журналистика это ведь тоже бабки и немалые. А нас это сейчас волновать не должно. Тот, кому надо — про перец в курсе, я тебя уверяю. И выводы сделал…
— Вот время настало — шагу ступить нельзя, чтобы про тебя нигде не рассказали, — вздохнул Илюха. — Средства массовой информации, блин, — добавил он издевательским тоном.
— Да ты радуйся, наоборот, — возразил я. — Ты этой девочке с ее репортажем спасибо говорить должен. Как и всем остальным девочкам и мальчикам, которые будут про наши дела писать и говорить.
— Это почему еще? — удивился бывший прапорщик. — Я как-то никогда не мечтал быть звездой телеэкрана.
— Пока они о нас, точнее, о том, что мы делали, говорят — мы будем в курсе, как ведется следствие и о чем оно думает, — объяснил я. — А предупрежден — значит, вооружен. Пока что вот из этого, — я снова кивнул на экран, где начался рекламный блок, и неизменный Леня Голубков демонстрировал жене Рите график повышения благосостояния их семьи — я вижу, что ни хрена оно не думает и не знает. И, скорее всего, не ведется. Им проще дворовую шпану за косячок задерживать и галочки себе ставить, чем с вот таким возиться.
Ну или журналюг намерено «вежливо» попросили утаить некоторые факты… как например про красный перец, потому что братки не любят огласки.
— Ну хорошо, а нам-то теперь что делать? — спросил Петька, немного успокоившись. — Как ты и говорил, будем инсценировать собственную гибель? Только как? Пожар какой-нибудь устроим? Не хватит того, что мы этим уродам подкинули перца?
Я покачал головой. Новые спектакли, по-моему мнению, в сложившейся ситуации были уже ни к чему.
— Нет, — ответил я. — Сейчас наша излишняя активность может только навредить. Шума и так через край, сам видишь. Лучше на какое-то время заляжем на дно. Никак не проявляемся, на эти темы ни с кем не говорим, по возможности не появляемся в местах, где хулиганили. То есть в Москве и Мытищах с нашей стороны должна быть полная, абсолютная тишина. Пусть разбираются. Свои не свои, с перцем без перца.
— Мда… И долго нам так сидеть? — уточнил Илюха. — Может твой этот перец приняли за обычную приправу? Ну и значения не придали.
— Придали или не придали, а мы заляжем на дно пока все здесь не уляжется, — я серьезно посмотрел на друзей.
— Так ведь таким макаром может и пару лет пройти, — воскликнул Петька. — Что же нам, все это время на диване лежать? Ну да, мы устали, но отдохнем и неплохо было бы какую-то суету навести, хотя бы бабки как-то отмыть, чтобы уже легально жить на нажитое…
— Петь, ставки слишком высоки, — перебил его я. — Одно неосторожное движение — и… А мы еще молодые, у нас фактически вся жизнь впереди. Или ты куда-то торопишься?
* * *
После этого разговора я снова долго бродил по столичным улицам. Состояние мое было бы лучше всего назвать опустошением. Каждое из
