Искатель. 2014. Выпуск №9 - Алексей Клёнов

— Что мы ищем, господин комиссар?

— Убийцу, забыл?

— В траве?!

— Франсуа-Пьер, я начинаю опасаться за твои ответы квалификационной комиссии, а ведь осталось меньше месяца. Как бы из инспекторов не улететь в постовые.

— Господин комиссар, вместо того чтобы поддержать словом и делом как опытный коллега, вы насмехаетесь и пугаете.

— У нас ни одной зацепки, а ты считаешь, что мне весело! Ищи улики!

— Здесь все осмотрели в прошлый раз!

— Тогда было темно, а мы все сонные, могли что-нибудь упустить.

— Да тут, наверное, уже столько народу прошло…

— Погоди, это что?.. Клубок шерсти…

— Откуда он тут? Такой маленький, будто просто коричневый шарик…

— Шерсть в клубке сырая, но не мокрая. Значит, потерялся, когда дождь заканчивался, или после упал в мокрую траву. Потом шерсть подсохла. — Комиссар положил клубок в пакетик, что достал из бокового кармана, и опустил обратно.

Луи Вермандуа огляделся; впрочем, предместье это ему, хорошо известно. В пятидесяти метрах вход в. метро, по другую сторону громоздятся дома, между ними выглядывает отель.

— Франсуа-Пьер, придется порыскать вокруг, может, кто видел Жака Форси с кем-нибудь вместе. Я пойду в отель. Шансов мало, но может, повезет и он там останавливался.

— Вряд ли. Отсюда до его дома езды час с небольшим.

— И все же пойду. Не успокоюсь, пока не проверю. Встретимся в комиссариате. Найдешь что-то стоящее — звони.

Франсуа-Пьер пришел в комиссариат в то время, когда Луи Вермандуа вводил новые сведения в электронную базу уголовного дела об убийстве Жака Форси.

— А я оказался прав, мой юный коллега, — задорно сказал комиссар.

— Не такой уж я юный… О чем вы, патрон?

— Не скромничай… Жак Форси останавливался в отеле!

— Да ну!

— Именно! Он забронировал номер заранее на сутки. Приехал утром. Несколько раз выходил, но большую часть дня. провел в номере, а к вечеру его освободил.

— И что нам это дает?

— Пока не знаю. Надо подумать и искать. Что у тебя?

— Обрадовать нечем. От меня удача отвернулась. Не нашел никого, кто бы видел Жака Форси одного или с кем-либо.

— Жаль, но этого следовало ожидать, хотя не знаешь, где и когда повезет. Удача — дама чересчур капризная и переменчивая… Мне завтра с утра к дивизионному комиссару, а ты, как придешь, обзванивай гостиницы шестнадцатого округа за исключением квартала Ля Муетт, да еще в предместьях, хотя бы выборочно.

— И что спрашивать?

— Как — что? Был ли в числе посетителей, гостей, клиентов Жак Форси?!

Луи Вермандуа вошел в прихожую и тут же услышал: «Ура! Дедушка!» Это Даниэль бежал к нему из гостиной. Комиссар только успел снять и повесить плащ, как его ноги обхватил пятилетний внук. Дед поспешил поднять и поцеловать его и вместе с ним на руках отправиться к остальным домочадцам. Навстречу ему шла Мишель.

— Здравствуй, папа. Как дела?

— Нормально, дочка. По-прежнему ищем, кого-то находим, кто-то убегает, скрывается. Как ты? Как Ален?

— Хорошо, папа. Ален к субботе должен вернуться из Лиона, из командировки.

— Людовик, идем к столу! — крикнула жена из кухни. — Мы решили: ждем еще десять минут и начинаем ужинать. Так что ты вовремя.

— Старался, Николь, можно сказать, важное дело отложил.

— Ах, Людовик, что может быть важнее семьи?

Луи Вермандуа эту спорную тему развивать не стал, чтобы не портить вечер в кругу родных.

Инспектор Фрежюс не спешил возвращаться в свою холостяцкую квартиру и направился в кафе, что неподалеку от комиссариата, чтобы поужинать и отвлечься от этого нудного и бестолкового дела. Франсуа-Пьер недоумевал, почему комиссар не разрабатывает версию об ограблении, о которой говорит начальству и журналистам как об основной; правда, притом добавляет: «не исключены варианты сути происшествия». Попробуй тут разберись. По мнению инспектора, «основная» версия более очевидна и виновного найти было бы если не легче, то несколько проще. Сделали бы облаву в притонах наркоманов, наверняка сами же кого-нибудь сдали бы. «Но, как говаривает патрон, — в который раз напоминал себе Франсуа-Пьер, — то, что на первый взгляд очевидно, не всегда в последующем достоверно. Вот обзвоню завтра десяток отелей… нет, комиссар скажет — мало, — размышлял он, — хорошо — полтора-два десятка… и начну параллельное расследование по основной версии, о которой патрон только рассказывает, но никаких мер не предпринимает…» Тут мысль о работе прервалась. Около стойки бара стояли две молодые интересные женщины. Обе приглянулись, но какая больше, Франсуа-Пьер еще не определил и лихорадочно думал, с какой из них познакомиться: с блондинкой или брюнеткой?..

Клотильда спешила сделать домашние дела — приготовление завтрака и ежедневную утреннюю уборку квартиры, — чтобы пойти в мясной магазин.

Когда жена ушла, Туссен тоже стал одеваться. Он заметил, нет, скорее ощутил, что Клотильда не настроена на совместную прогулку или поездку, а обременена хозяйственными проблемами и соображениями, и не хотел мешать, поэтому пошел один. В совместных прогулках с женой Туссен был спокойнее, увереннее, ощущал себя будто защищенным — и… беспомощнее, попадая в большую зависимость От Клотильды, так как она легче и лучше ориентировалась в быстро меняющемся окружающем мире. Довольно часто это положение Туссена устраивало, но иногда начинало раздражать, и, чтобы не сорваться в бурный конфликт, чего, по убеждению художника, его жена совсем не заслуживала, он уходил из дома и шел куда глаза глядят, но не всегда пешком, чаще на такси. Туссен уезжал не в поисках сюжетов, а для своеобразного самоутверждения, ведь стало так сложно и малопонятно вокруг, и часто он не понимает, что за предметы и сооружения находятся рядом, и только запахи остались неизменными, они — своеобразный путеводитель в мире вещей, и еще, конечно, цвета.

Туссен постоянно удивлялся тому, какие странные теперь делают автомобили и строят здания, выводят новые породы собак и кошек, селекционируют растения! Как добиваются таких странных геометрических форм для живых существ, цветов и деревьев?! Какие гениальные люди! Вот кто достоин высочайшей похвалы и баснословных гонораров, а не он, который лишь срисовывает то, что видит, ведь ни одного сюжета не придумал, в его картинах нет ни особого-воображения, ни фантазии, а лишь попытка передать увиденный момент и собственные впечатления. Туссен этого не. скрывает и в ответ на восторженные возгласы жены и других отвечает: «Пишу, как вижу. Что вижу, то и пишу». На что Клотильда обычно мудро замечала: «Видишь так, дорогой — только ты. И в этом твоя особенность и, быть может, гениальность».