Все совпаденья не случайны - Диана Бош

– Ты блефуешь! – губы мужчины искривились.

– И если со мной все-таки что-нибудь случится, – продолжала Эльза, словно не слыша его, – тебя убьют. Даже не рассчитывай на закон, отменяющий смертную казнь: есть масса способов избавиться от неугодного человека.

Его неуверенность стала заметна еще сильнее, и она невольно расслабилась. Похититель отреагировал мгновенно: с быстротой молнии метнулся к ней и, вцепившись в волосы, повернул голову лицом вверх, заставив ее присесть.

– Не смей запугивать меня, поняла?! Иначе я сделаю так, что ты будешь умирать долго и мучительно, упрашивая поскорее убить тебя!

– Поняла. – Эльза попыталась кивнуть. И с удивлением обнаружила, что не испытывает страха: уязвимость противника, которую она успела ощутить, вселила в нее уверенность. Единственное, что опасно – сделать неверный шаг. – А ведь мы знакомы, не так ли? Сейчас припомню имя…

– Стас, можешь так обращаться ко мне, – прошипел мужчина, отпуская ее.

– Стас… Станислав… Значит, Слава.

Она отряхнулась и поправила рукой волосы.

– Я сказал – Стас! – заорал похититель, и у него на лбу вздулись жилы.

Эльза постаралась сохранить самообладание и как ни в чем не бывало продолжала:

– Да какая разница, Станислав ведь и есть Слава.

– Не сметь называть меня этим именем! – перебил он ее, и глаза его налились кровью.

– Я узнала тебя. Ты – тот самый мальчик с Рижского взморья, который когда-то, много лет назад, так же презрительно глядел на меня. А потом, когда отец на руках уносил меня, долго-долго смотрел нам вслед. Стас, за что ты так сильно ненавидишь меня?

– Вижу, вовремя вернулся, – кивнул полковник Плановой Лямзину, когда тот вошел. Отодвинул от себя стопку бумаг, принесенных секретарем на подпись, и ткнул пальцем в сторону стула. – Садись, рассказывай. Чем порадуешь?

– В деле явно появился новый след. Кажется, я вышел на маньяка. Мне нужно дополнительно допросить сотрудников фирмы Никиты Лаврова. И еще – необходима информация о людях, обладающих выдающимися гипнотическими способностями.

– Ну нужно, так нужно, – на удивление легко согласился Плановой. – И не затягивай после с докладом, хочу быть в курсе всех событий.

– Дело взяли на особый контроль? – крякнул Лямзин.

Плановой побарабанил пальцами по столу.

– Не я. Убитая Каранзина, как тебе известно, была близка к некоторым кругам, и стараниями ее друзей-журналистов дело получило широкую огласку. А вслед за тем стало известно и об остальных убийствах нашего умельца-оригамиста. Узнаю, кто информацию слил, – собственноручно придушу.

– Что, все так серьезно?

– Серьезней не бывает. Ты в инет загляни, там только ленивый об этом деле не написал. Ладно, иди, работай. Желаю удачи.

– К черту, – буркнул Лямзин.

Надо же, только реальный след нащупал, и – на тебе. Огласка сейчас совершенно не нужна, она может спугнуть преступника, и тот затаится. Или пустится в бега. А значит, дело пойдет на полку. И будет оттуда извлечено, только когда снова погибнет человек.

С этими невеселыми мыслями Лямзин отправился к себе в кабинет, и там его ждала еще одна неприятная новость.

Едва он сел за стол, как в дверях появился Уфимцев.

– Тут такая штука… – начал мямлить он.

– Давай, говори поскорее, работы много, – поторопил его Лямзин.

– Да подожди ты, – незлобиво отмахнулся Уфимцев, – а то с мысли собьешь. В общем, известие пришло: подопечный-то твой, который девчонке куртку порвал… ну, который был задержан по подозрению в сексуальных домогательствах… короче, он покончил с собой.

Лямзин, который как раз деловито кромсал лист бумаги пополам, так и замер, не дорезав до конца.

– Что?!

– Ну, да. Нестабильная психика у парня оказалась. Так на него вызов в милицию подействовал, что ли. Да еще с любимой девушкой перед тем поссорился… в общем, сел в горячую ванну и перерезал вены.

– О, боже мой! – простонал Лямзин. – Да никто его ни в чем не подозревал! Максимум, что было бы – административка за хулиганство. Нет, я решительно ничего не понимаю в этой жизни!

– Короче, вот заключение эксперта о смерти. Пойду работать.

– Иди, – вяло откликнулся Лямзин и, как только за Уфимцевым закрылась дверь, уставился в окно.

На душе заскребли кошки. Видимо, как метко выразился кто-то из остроумцев, зарывали нагаженное. Теперь Лямзину казалось, что он был слишком строг с подозреваемым. А был бы чуть помягче, трагедии бы не случилось. И ведь мелькнула тогда мысль, что нужно приглушить тон, слишком эмоционально подавленным выглядит парень. Но мысль мелькнула – и скрылась. А он тут же забыл о своих намерениях. И вот теперь – пожалуйста, человека не стало.

Дверь вдруг открылась без стука, и на пороге возникла старуха в теплых вязаных носках, черных ботинках, похожих на мужские, и в аляповатом дождевике, надетом поверх пальто. Не говоря ни слова, старуха проследовала к стулу, села на него, держа прямо спину, и оперлась вытянутой рукой на клюку.

«Мать-королева в гневе, ни дать ни взять», – подумал Лямзин, разглядывая посетительницу.

– Вы кто? – спросил мрачно.

– Кудимова, – сквозь сжатые зубы, едва шевеля губами, ответила бабка.

– Ага, соседка Каранзиной. Где ж вы пропадали все это время? Разыскиваем который день.

– В больнице я была. Разве невестка не сказала? Все бы ей только грязь на меня лить, никогда слова доброго не скажет. Ждет, когда помру, чтоб квартиру к рукам прибрать. А вот фигу ей, я еще поживу! А вы вызовите невестку, вызовите, пусть вам ответит, почему не сказала, что в больницу меня загнала…

– Скажите, не замечали ли вы чего-нибудь странного в поведении Каранзиной последнее время?

– Проститутка, – припечатала бабка и сжала губы в узкую полосу.

– Это вы про кого? – опешил от неожиданности Лямзин.

– Катька Каранзина. Проститутка. Все время к ней мужики разные ходили. И мужа себе моложе на пятнадцать лет нашла. Педофилка.

– То есть вы хотите сказать, что за время, прошедшее с момента возвращения Каранзиной из-за границы, ее посетили несколько мужчин? Могли бы вы их описать?

– Да что я, смотрю на них, что ли? Мужик и мужик. В штанах. А разглядывать всякого у меня времени нет.

– Но вы же разобрали, что к ней разные мужчины приходили, значит, внешность видели. В таком случае можете описать и мужчину, который приходил к Каранзиной перед ее смертью.

– Все они у нее на одно лицо. Смазливые да богатые. Один приличный человек был, и того она удержать не смогла. Дурная кровь.

– Вы мужа имеете в виду? – догадался Лямзин.

– Алкоголика?! Еще не хватало пьянчугу-бездельника приличным человеком называть. Художник – это разве ж профессия? Мужчина должен деньги зарабатывать, добытчиком быть.

– Ну, допустим, некоторые художники очень неплохо зарабатывают и считаются состоятельными людьми.

– Глупости это все. Баловство. Работать надо как следует, вот тогда чушь всякая не будет в голову лезть.

– Давайте вернемся к нашему приличному незнакомцу. Вы знаете его?

– Нет.

– Как же вы тогда могли понять, что он приличный?

– Молодой человек, когда вам будет столько лет, сколько мне, – повысила голос старуха, – вы тоже с первого взгляда будете определять, где нормальный человек, а где бездельник. Я с ним раз только в подъезде столкнулась, а он сразу запомнил, как меня зовут. И в следующий раз вежливо мне говорит: «Здравствуйте, Маргарита Павловна». Я же говорю – приличный человек. Высокий такой, худощавый, с военной выправкой. – Бабка сладострастно закатила глаза. – И машина у него большая, красивая. Видно, что сам заработал, не чета нашим оболтусам дворовым.

– Какого цвета машина?

– Черная.

– Номеров, случайно, не помните?

– Очки с собой не ношу номера-то разглядывать.

– Может быть, все-таки припомните что-то еще?

– Антон ее приходил, чего-то хотел.

– Когда?

– Недавно. Не помню я точно.

– Может быть, вчера? – начал терять терпение Лямзин.

– Может быть, и вчера.

– Так он же четыре дня назад умер, как же он мог появиться в вашем подъезде вчера живой?

Посетительница дико взглянула на Лямзина, судорожно перекрестилась и испуганно спросила:

– А кого же я тогда в подъезде видела?

Лямзин с тоской подумал, что как свидетель старуха явно несостоятельна. Точнее, бабка наверняка больна, сейчас у нее началось осеннее обострение, и ее показания можно смело выкинуть в корзину, потому как если она даже и не признана еще недееспособной, то во время суда это сразу станет понятно.

– Ты что, надумал шутить со мной? – повысила голос старуха и поднялась, грозно проведя перед носом Лямзина клюкой.

Майор с тревогой проследил глазами траекторию движения палки и поспешно подписал пропуск.