Коллапс. Гибель Советского Союза - Владислав Мартинович Зубок

президентского правления в любой республике Союза «при соблюдении ее суверенитета и территориальной целостности». Президент наделялся полномочиями главнокомандующего и мог с согласия и по рекомендации Верховного Совета назначать правительство, объявлять мобилизацию и отвечать на вооруженное нападение. После принятия закона Пленум партии, проходивший в другом зале Кремля, поддержал кандидатуру Горбачева. Затем съезд провел тайное голосование: 1329 делегатов высказались за назначение Горбачева президентом СССР. Около 500 делегатов, в том числе многие радикальные демократы, проголосовали против; более 300 воздержались или отсутствовали. Среди последних был и Ельцин[305].

Отныне Горбачев возглавлял три органа власти – Политбюро, Президентский совет и Совет Федерации. Но уже через несколько недель стало понятно, что дело было не в недостатке власти в руках Горбачева, а в отсутствии у него ясной цели, для чего эту власть использовать. Горбачев также не мог решить откуда он будет править – из здания ЦК КПСС на Старой площади или из Кремля. Вместо того чтобы сформировать новое правительство, он проводил бесконечные консультации о том, кто заменит его на посту главы Верховного Совета. Яковлев явно рассчитывал на эту должность, но Горбачев отдал предпочтение опытному парламентскому аппаратчику Лукьянову. В Президентский совет вошли председатель КГБ Крючков, минобороны Язов и другие ключевые министры. Демонстрируя направление будущих экономических шагов, Горбачев впервые привлек в свое окружение экономистов-рыночников Станислава Шаталина и Николая Петракова. Кроме того, в совете состояли представители интеллигенции, писатели и даже один «интеллигентный рабочий». Туда не вошли ни Абалкин, ни председатель Госбанка Геращенко, ни министр финансов Павлов и руководители крупных госпредприятий. Все встречи Президентского Совета проходили в огромных кабинетах Горбачева – когда на Старой Площади, когда в Кремле. Ритуал оставался прежним до мелочей: во время длительных заседаний по сигналу Горбачева персонал вносил чай с печеньем, а если встречи затягивались допоздна, как это обычно и происходило, участникам предлагали бутерброды. После многочасовых обсуждений люди переставали соображать. В помещении стоял спертый воздух – кондиционеры не включали, потому что Горбачев опасался ревматизма[306].

Горбачев расформировал когда-то всесильный Секретариат ЦК, но не стал создавать президентскую администрацию. Во всех организационных вопросах он полагался на своего личного помощника Валерия Болдина – тот отвечал за переписку, стенографирование, архивы и различные секретарские обязанности. В прошлом журналист, Болдин не отличался талантами, кроме одного – пунктуальности. Он работал на Горбачева со времен Андропова и пользовался полным доверием Раисы. Биограф Горбачева считает, что Болдин уже в это время плел заговор против своего начальника, фильтруя поступающую к тому информацию. Вместе с тем Горбачев прочитывал то, что ему клал на стол Болдин, но не спешил принимать решения. Так же без решений оставались и его длительные совещания. Большинство заседаний Политбюро, а затем и Президентского совета заканчивались «резолюциями» – текстами для СМИ, а не конкретными указаниями, что и как делать бюрократическому аппарату. Чиновники научились интерпретировать эти резолюции по своему усмотрению или вообще их игнорировали[307].

Президентство Горбачева имело и другие непредвиденные последствия. Нурсултан Назарбаев, пятидесятилетний глава компартии Казахской ССР, который на съезде выражал полную поддержку Горбачеву, внезапно объявил, что станет президентом Казахстана. Через две недели так же поступил первый секретарь ЦК КП Узбекистана Ислам Каримов. Горбачев искренне недоумевал: «Как же это произошло? Без совета, консультаций… Ведь мы же… договорились, что в стране будет только один президент?» Каримов спокойно ответил: «Так захотел народ». «И у нас в Казахстане тоже народ говорит: а почему бы нам не иметь президента», – сказал Назарбаев. Горбачев проглотил это самоуправство. И этим признал право республиканских руководителей менять свои конституции аналогично тому, как это делал он в Кремле[308].

ГЕРМАНИЯ И ЛИТВА

26 января 1990 года Горбачев собрал у себя в кабинете узкий круг, чтобы обсудить события в Германии. Непредвиденный коллапс Германской Демократической Республики после падения Берлинской стены опрокинул его планы постепенного возведения «общеевропейского дома». Стало ясно, что воссоединение Германии займет не годы, а месяцы. Участники встречи понимали, что это значило для безопасности и геополитического будущего Советского Союза. Старший брат Шеварднадзе погиб под Брестом в июне 1941 года в первые дни после нападения Германии. Черняев, Яковлев, Шахназаров и маршал Ахромеев воевали в Великой Отечественной войне младшими офицерами и солдатами, семье Рыжкова пришлось эвакуироваться от наступающих гитлеровских войск. У Горбачева в семье на войне погибли трое мужчин, а он сам некоторое время жил в немецкой оккупации.

Заседание прошло на удивление спокойно и в прагматичном ключе. Черняев выступил первым. Кремль, сказал он, не может предотвратить воссоединение Германии, поэтому единственный реалистичный вариант – сотрудничество с канцлером Колем и переговоры об урегулировании германского вопроса с тремя западными державами, чьи войска находились в Германии по Потсдамскому соглашению 1945 года. Горбачев согласился, что у Советского Союза «нет морального права» противиться стремлению Германии к единству, но еще хотел, чтобы объединение Германии было синхронизировано с созданием «общеевропейского дома», куда должен был войти СССР. «Никто не должен рассчитывать, что объединенная Германия уйдет в НАТО, – резюмировал советский лидер. – Наличие наших войск этого не позволит. А убрать их мы можем, если американцы тоже уберут свои войска. А они этого долго еще не сделают»[309].

У американцев, однако, были другие планы. В Белом доме, вспоминал Брент Скоукрофт, опасались, что Горбачев «может сделать Колю такое предложение, от которого тот бы не смог отказаться». Речь шла об объединении Германии в обмен на ее нейтральный статус. «До сих пор не знаю, почему Горбачев этого не сделал», – удивлялся Скоукрофт много лет спустя[310]. Нейтралитет Германии повлек бы распад НАТО и вывод американских войск из Европы. После саммита Горбачева и Буша на Мальте в начале декабря 1989 года американский президент встретился с Колем и предложил ему поддержку в воссоединении Германии. Он заручился твердым словом канцлера, что Германия останется в НАТО. Два лидера согласились, что их общей целью будет вывод советских войск из Восточной Европы и Восточной Германии. Они договорились действовать продуманно и помогать Горбачеву оставаться у власти как можно дольше[311].

5 февраля Коль предложил ГДР валютный союз с ФРГ – предложение было с энтузиазмом принято и вступало в силу с 1 июля 1990 года. Канцлер пошел на огромные затраты и пообещал оплатить обмен всех девальвированных марок ГДР на марки ФРГ по курсу один к одному. Это стало крупнейшей взяткой в современной истории и изменило баланс сил в Центральной Европе. Офицеры советских войск в Восточной Германии, получавшие зарплату в